В ТУМАННОМ АЛЬБИОНЕ

В.НИКОЛАЕВ. 

В октябре 1940 в британскую столицу, ежедневно подвергавшуюся налетам германской авиации, возвратился после полугодового пребывания в Москве 33-летний разведчик Анатолий Горский, назначенный резидентом советской внешней разведки в Англии. В Европе уже полыхала вторая мировая война. Под натиском стальных армад гитлеровской Германии в июне 1940 года пала Франция. Ее союзница Англия, проводившая до этого политику "умиротворения" Гитлера и его натравливания на СССР, теперь пожинала плоды своей предательской политики, потерпев ряд сокрушительных поражений от вермахта, и со дня на день ожидала гитлеровского вторжения на Британские острова. Новому резиденту пришлось работать в условиях, близких к фронтовым. 

Резидент Анатолий Горский 

Горский Анатолий Вениаминович родился в 1907 году в деревне Меньшикове Канского округа Енисейской губернии. Среднее образование получил в Канске. В 1928 году был принят на работу в Особый отдел ОГПУ, затем работал в Экономическом управлении органов государственной безопасности. В 1936 году был переведен во внешнюю разведку — ИНО ОГПУ — и в том же году направлен в Лондон в качестве шифровальщика "легальной" резидентуры (оперативный псевдоним Кап). В британской столице находился под прикрытием должности технического сотрудника полпредства СССР. 

Приезду молодого резидента советской разведки в Лондон предшествовали поистине драматические события. Летом 1937 был отозван в Москву и по ложному навету расстрелян военный атташе в Англии комбриг Витовт Путна, в прошлом - выдвиженец Троцкого. Он был причислен наркомом внутренних дел Н. Ежовым к участникам никогда не существовавшего в природе "заговора генералов". Был отозван и расстрелян также резидент "легальной" разведки НКВД Адольф Сигизмундович Чапский (псевдоним — Клим), находившийся в Лондоне с паспортом на имя Антона Вацлавовича Шустера. 

В ноябре 1938 года наркомом внутренних дел был назначен Лаврентий Берия, продолживший чистки. По его личному указанию был отозван в Москву и осужден на пять лет исправительно-трудовых лагерей "за связь с троцкистами" резидент НКВД в Лондоне Григорий Борисович Графлен (оперативный псевдоним Сэм), сменивший на этом посту Чапского. Анатолий Горский остался в Лондоне единственным оперативным работником и одновременно — шифровальщиком резидентуры. 

Оперработник действует 

На связи у А. Горского было 19 агентов, включая членов знаменитой "Кембриджской пятерки". Понятно, что часто встречаться с ними он не мог просто физически. Тем не менее, в 1939 году Кап поддерживал периодическую связь с Э. Блантом через другого члена "пятерки" — Кима Филби, а также с Гаем Берджесом, получившим доступ к докладам МИД Англии, что в преддверии второй мировой войны имело большое значение для Кремля. Так, 3 августа 1939 года, накануне приезда в Москву англофранцузской делегации для ведения переговоров о заключении соглашения о коллективной обороне против гитлеровской Германии, Кап получил от Г. Берджеса следующую информацию, основанную на сведениях, исходивших непосредственно от личного секретаря премьер-министра Великобритании Гораса Вильсона: 

"Британские начальники штабов твердо убеждены в том, что войну с Германией можно выиграть без труда и поэтому британскому правительству нет необходимости заключать пакт об обороне с Советским Союзом. Во всех правительственных департаментах... высказывается мнение, что мы никогда не думали заключать серьезный пакт с СССР. Канцелярия премьер-министра открыто заявляет, что Британия сможет уйти от русского пакта". 

Незадолго до прибытия англо-французской делегации в Москву Гай Берджес сообщал Капу со ссылкой на свои источники в британском МИД, что "основная цель британской политики -работать с Германией во что бы то ни стало и, в конце концов, против СССР. Но эту политику нельзя проводить открыто, надо всячески маневрировать... Чидсон прямо говорил мне, что наша цель — не сопротивляться германской экспансии на Востоке". 

Проходившие в Москве переговоры показали, что ни английская, ни французская делегация даже не имели полномочий на подписание каких-либо соглашений с СССР, о чем Москву заблаговременно проинформировал А. Горский на основе информации, полученной от Кима Филби. Одновременно с переговорами в Москве англичане, по сообщениям лондонской резидентуры, вели тайные переговоры с гитлеровцами. Так, Г. Берджес сообщил Капу содержание телеграммы британского посла в Берлине Н. Гендерсона от 21 августа 1939 года. Она гласила: "Приняты все меры для того, чтобы Геринг под покровом тайны прибыл в Лондон в среду, 23-го. Все идет к тому, что произойдет историческое событие, и мы лишь ждем подтверждения с германской стороны". 

Эта информация "изнутри" британского кабинета была доложена Сталину и еще больше укрепила его в мысли о том, что Англия и Франция лишь торпедируют предложения СССР о создании системы коллективной безопасности в Европе. На самом же деле их цель — сговориться с Гитлером за счет Советского Союза, чтобы самим уцелеть в близящейся европейской бойне. Результат этой двуличной политики Лондона и Парижа хорошо известен. Советский Союз прервал бесплодные переговоры с "мюнхенцами", а 23 августа 1939 года в Москву прибыл министр иностранных дел Германии И. Риббентроп. Гитлер раздумал посылать Геринга в Лондон, считая, что Англия воевать из-за Польши не будет. И. Риббентроп подписал с В. Молотовым Договор о ненападении. Единый блок западных стран против СССР не стал реальностью, а Москва получила передышку, необходимую для укрепления обороноспособности страны. 

В преддверии войны 

Над Европой все больше сгущались тучи военного конфликта. 1 сентября 1939 года нападением Германии на Польшу началась вторая мировая война. Англия и Франция располагали всеми возможностями оказать действенную помощь Польше и совместными усилиями разгромить Германию, которая на Западе держала лишь незначительные силы. Вместо этого они с неохотой объявили Германии войну и ограничились лишь символическими боевыми действиями. Эти действия Лондона и Парижа получили на Западе название "странная война". В результате Польша была разгромлена и прекратила существование. В дальнейшем Гитлер при попустительстве Англии и Франции захватил Данию, Голландию и Норвегию. 

Несмотря на начавшуюся в Европе войну, в феврале 1940 года по указанию Л. Берии резидентура НКВД в Лондоне была ликвидирована как не вызывающая политического доверия. Объяснялось это тем, что Сталин опасался сговора Гитлера с Англией об организации совместного похода против Советского Союза и не полностью доверял информации лондонской резидентуры. Официальным мотивом закрытия была выбрана "дезинформация", якобы поставляемая ее агентурой. Однако это не мешало Сталину при необходимости пользоваться ее сведениями, подтверждающими его подозрения в адрес Лондона. 

Так, когда во время переговоров в Москве в августе 1939 года министр иностранных дел Германии И. Риббентроп сказал, что Антикоминтерновский пакт испугал лишь британских лавочников, Сталин, подключившийся к беседе, согласился с ним и привел данные из зондажа британского министра Саймона германских руководителей о взаимном разделе сфер влияния в Европе. Британский министр цинично предложил Берлину включить территорию СССР в зону германского влияния. Эту информацию, полученную советской разведкой от "Кембриджской пятерки", в Германии знал крайне ограниченный круг лиц. И. Риббентроп был потрясен. По возвращении в Берлин он доложил Гитлеру о том, что русским известны планы Германии по расчленению СССР. По указанию фюрера гестапо провело расследование с целью выяснения источника утечки секретной информации, в том числе в германском МИД, но, разумеется, установить его не смогло. 

Снова в Англии 

Несмотря на добросовестную работу в резидентуре и получение ценной информации, А. Горский по приказанию Л. Берии был отозван в Москву. Прибыв на родину в марте 1940 года кружным путем через Швецию и Прибалтику, он был оставлен на работе в центральном аппарате разведки. Трудился он в ее английском отделении. К счастью, обвинить его в "дезинформации" Берия не решился в виду полной абсурдности подобного предположения: секретные данные политического характера, поступавшие от лондонской резидентуры, полностью подтверждались дальнейшим ходом событий в Европе. 

10 мая 1940 года Гитлер нарушил нейтралитет Бельгии, разгромил ее и вторгся на территорию Франции. Эта страна, пассивно следовавшая в фарватере политики лондонских "мюнхенцев", была разгромлена в течение полутора месяцев. Англия была вынуждена бросить все тяжелое вооружение и срочно эвакуировать свой экспедиционный корпус в метрополию. Ей угрожало вторжение гитлеровской армии. Премьер-министром страны стал известный лидер консервативной партии Уинстон Черчилль, который заявил, что Великобритания не капитулирует перед Германией и будет сражаться до конца. 

В условиях начавшегося мирового пожара советское руководство не могло обходиться без надежной информации упреждающего характера, которую в тех условиях мог дать только Лондон. Однако в результате репрессий против разведки в ней остро ощущалась нехватка опытных кадров. Начальник внешней разведки П.М. Фитин в августе 1940 года принимает решение срочно направить Анатолия Горского в Лондон резидентом "легальной" резидентуры, несмотря на недостаток у него оперативного опыта. В октябре того же года он прибыл в британскую столицу с паспортом на имя Анатолия Громова в качестве атташе посольства. В дальнейшем был повышен в должности до 2-го секретаря. Ему был присвоен оперативный псевдоним Вадим. Главной задачей молодого резидента было восстановление связи с законсервированной агентурой. 

Первоначально в состав резидентуры Вадима входили еще два молодых оперработника — Боб и Джерри. В ноябре 1940 года он направил в Центр оперативное письмо. Говоря в нем об условиях, в которых работает лондонская резидентура в условиях начавшейся мировой войны, он пишет: 

"Хотя Боб (Борис Крешин) и Джерри (Владимир Барковский) делают все, что могут, они не являются еще опытными разведчиками. У каждого из нас на связи до двадцати агентов. Все мы перегружены встречами, причем эта беготня с явки на явку может крайне отрицательно отразиться на работе". 

Вадим поставил вопрос о расширении состава резидентуры и ее укрепления опытными работниками. Центр удовлетворил просьбу резидента, и в конце 1940 года на помощь ему было направлено еще четыре оперработника. Они восстановили связь с ранее законсервированной агентурой и начали вести активную работу. Важнейшей задачей лондонской резидентуры в предвоенный период было получение информации о сроках возможного нападения Германии на СССР. Ответ на этот вопрос могли дать члены "Кембриджской пятерки", особенно те из них, кто работал в британских спецслужбах и МИД Англии. Поэтому в первую очередь А. Горский восстанавливает связь именно с "пятеркой". Встречаться с агентами ему приходилось буквально под грохот бомб германской авиации, которая регулярно бомбила Лондон. 

"Кембриджская пятерка" выходит на связь 

Первый, с кем Вадим восстановил связь, был Энтони Блант ("Тони"). В декабре 1940 года он служил в чине капитана в британском Генштабе, "что является прикрытием для его службы в контрразведке, — писал Вадим в Центр.- Имеет доступ к различным материалам британской разведки, в том числе к агентурным данным о дислокации и перемещениям частей Красной Армии". 

В январе 1941 года "Тони" передал Вадиму документы британской контрразведки, включавшие материалы допроса троцкиста-невозвращенца Вальтера Кривицкого. Из них следовало, что о "Кембриджской пятерке" предатель ничего не знал, поэтому работа с ней была продолжена. В марте 1941 года "Тони" сообщил Вадиму, что он перешел в отдел "В" британской контрразведки, где занимается вопросами проникновения в дипломатические представительства зарубежных стран в Лондоне. Это значительно расширило информационные возможности резидентуры, особенно после начала Великой Отечественной войны, когда внешняя разведка лишилась своих каналов информации в других европейских странах. 

В мае 1941 года, буквально накануне нападения Германии на СССР, Вадим сообщил в Центр сведения о целях полета Рудольфа Гесса в Британию. В телеграмме отмечалось, что Гесс, прибывший в Англию по поручению Гитлера, был заманен сюда в результате оперативной игры британской разведки, которая от имени лорда Гамильтона вступила в переписку с "наци N 2", давая ему понять, что при определенных условиях Англия пойдет на соглашение с Германией на антисоветской основе. 

"Гесс прибыл в Англию с полного согласия Гитлера, чтобы начать переговоры о перемирии. Поскольку для Гитлера было невозможно предложить перемирие открыто без ущерба для немецкой морали, он выбрал Гесса в качестве своего тайного эмиссара", — говорилось в телеграмме резидентуры. 

Ким Филби, работавший в британской разведке СИС, регулярно сообщал Вадиму имевшиеся в ее распоряжении данные о планах и намерениях Гитлера в отношении нашей страны. Крайне важными были полученные от него сведения из британской разведки, имевшей своих источников в окружении Гитлера, о том, что Германия окончательно отказалась от планов вторжения на Британские острова и в ближайшее время совершит нападение на СССР. Об этом Лондон узнал из радиоперехвата только в середине апреля 1941 года, и премьер-министр У. Черчилль направил телеграмму Сталину о концентрации трех немецких танковых армий в Польше. Сталин, однако, не придал ей большого значения: из донесений разведки ему было известно, что Англия через свои спецслужбы натравливает Гитлера на Советский Союз, чтобы спровоцировать германо-советскую войну. 

Так, еще в марте 1941 года Ким Филби сообщил, что в начале 1941 года сотрудник британской разведки МИ-6 Монтгомери Хайд по заданию своего руководства подбросил в германское посольство в Вашингтоне материалы, в которых говорилось: "Из в высшей степени надежного источника стало известно, что СССР намерен совершить военную агрессию в тот момент, когда Германия предпримет какие-либо крупные военные операции. Главный удар будет наноситься в Южной Польше". 

Поэтому не произвела на Сталина впечатления и информация, перехваченная британской дешифровальной службой из сообщения японского генконсульства в Вене в свой МИД от 9 мая 1941 года. Она была получена лондонской резидентурой от члена "Кембриджской пятерки" Дж. Кернкросса. В японской телеграмме, в частности, говорилось: "Германские руководители понимают сейчас, что для обеспечения Германии сырьевыми материалами... для длительной войны необходимо захватить Украину и Кавказ. Они ускоряют свои приготовления с тем, чтобы спровоцировать конфликт, вероятно, во второй половине июня, до уборки урожая, и надеются закончить всю кампанию в 6 — 8 недель. В этой связи немцы откладывают вторжение в Англию". Основания у Сталина не доверять англичанам имелись, и, причем, весьма весомые. Поэтому поступившую от премьер-министра Великобритании У. Черчилля информацию о том, что в случае нападения его страна "не займет в отношении СССР враждебную позицию" Сталин воспринял весьма прохладно, сделав вывод о двойной игре Лондона, и даже в ходе войны продолжал с недоверием относиться к политике Уайтхолла. Сталин не исключал, что англичане, эти мастера провокаций, специально подбрасывают нашей разведке дезинформацию. Цена недоверия Сталина к сообщениям советской разведки о близящейся войне с Германией была для советского народа огромной. 

Война началась 

Точной даты нападения Германии на СССР лондонская резидентура не смогла получить. Не получили ее и другие загранаппараты разведки, поскольку Гитлер в целях достижения максимальной внезапности окончательное решение о нападении принял только 15 июня, т.е. на следующий день после известного заявления ТАСС. Однако от аппарата разведки НКВД в Лондоне не укрылись военные приготовления Германии к "походу на Восток". Поскольку получаемые сведения на этот счет говорили о том, что наиболее вероятным сроком может стать вторая половина июня 1941 года, А. Горский и его коллеги с тревогой ожидали роковой даты. Утром 22 июня британская радиокорпорация Би-би-си, прервав свои передачи, сообщила о начале войны Германии против СССР. 

Для У. Черчилля война Германии против СССР явилась "даром божьим". Вечером того же дня премьер-министр Великобритании выступил с радиообращением к народу. В нем он заявил о готовности Англии оказать Советскому Союзу, подвергшемуся нападению со стороны Германии, всю помощь, необходимую для отражения агрессии, и подчеркнул, что Великобритания также будет продолжать борьбу против нацизма до полной победы над общим врагом. С началом войны Центр направил в зарубежные резидентуры, включая лондонскую, ряд директив о перестройке работы на военный лад. В них подчеркивалось, что вся разведывательная работа в Англии должна подчиняться главной задаче — оказанию реальной помощи Красной Армии в разгроме врага. 

После 22 июня 1941 года прекратили свою деятельность посольства СССР во всех странах-союзницах Германии, кроме Болгарии. Там же свернули работу и резидентуры внешней разведки. В связи со стремительным продвижением гитлеровских войск на Восток была утрачена радиосвязь с подпольной антифашистской организацией в Германии "Красная капелла". Москва осталась без информации из третьего рейха и союзных с ним государств. Основными источниками информации о Германии стали резидентуры в Лондоне, Нью-Йорке, Вашингтоне, Стамбуле, Шанхае, а также в столицах некоторых нейтральных стран.Центр интересовали в первую очередь разведывательные данные по Германии и оккупированным ею странам. Волновали его также реальные планы британского правительства в отношении нашей страны, в частности, насколько искренним является заявление У. Черчилля о его готовности к военному сотрудничеству с СССР. Бывший офицер лондонской резидентуры Владимир Барковский, работавший в годы войны в Англии, позднее вспоминал: 

"Памятное воскресенье 22 июня я встретил в загородной резиденции нашего посольства, где — подальше от немецких бомбежек — размещались семьи наших сотрудников. Известие о нападении фашистской Германии на Советский Союз прозвучало приказом отправиться в резидентуру и немедленно приступить к выполнению всего того, что потребует Родина. Резидентура в то время напряженно работала над восстановлением и реорганизацией агентурной сети, оставленной нашими предшественниками в конце 30-х годов. 

Основные оперативные и информационные задачи резидентуры в те первые дни войны потребовали сравнительно небольшой корректировки. Зато трудовой темп возрос настолько, что сейчас не без удивления вспоминаешь, как только успевали справляться, работая с многочисленными агентами разного профиля, находившимися на связи, и выполняя другие оперативные обязанности. Но все трудности оттеснялись на второй план сознанием огромной опасности, нависшей над нашей страной, страстным стремлением, хотя и вдали от Родины, встать на ее защиту всеми доступным средствами". 

Вадим информирует Кремль 

12 июля 1941 года У. Черчилль посетил Москву, где подписал с советскими руководителями соглашение о совместных действиях двух стран в войне против Германии. Британия обязалась оказывать Советскому Союзу военную и материальную помощь в борьбе с гитлеровской Германией. Для координации этой деятельности была создана Британско-советская комиссия по оказанию помощи в области вооружений. Однако Центр хотел точно знать, насколько искренним является обещание Англии оказывать СССР помощь в борьбе против общего врага, как поведет себя Лондон в случае поражения СССР и другие проблемы. 

Огромную роль в работе советской разведки по выяснению этих вопросов в годы войны сыграл Джон Кернкросс. Поскольку секретариат лорда Хэнки, где он работал, располагал подробными сведениями о том, какие виды вооружений и в каком объеме Англия готова поставить Советскому Союзу, эта информация "Листа" (оперативный псевдоним Дж. Кернкросса) имела крайне важное значение для советского военного командования. 

Важное значение имела также оценка германским командованием хода военных действий против СССР. Уже 16 августа 1941 г. разведка докладывает в ГКО:

"Сообщаем выдержку из сводки материалов английской разведки за время с 3 по 10 августа с.г. Выдержка получена Разведуправлением НКВД СССР из Лондона агентурным путем.

"В первую неделю августа в Стокгольме было получено следующее сообщение шведского военного атташе в Берлине:

1). В германском генштабе усиливается озабоченность в связи с не предполагавшимся советским сопротивлением. Германский план быстрого уничтожения Красной Армии сорван...

5). Задержка кампании дала русским время для полной мобилизации, которая должна быть закончена к 15 августа"...

Начальник Разведуправления НКВД Фитин. 

Не менее актуальным был вопрос о сроках открытия союзниками второго фронта на Западе, что явилось бы существенной помощью СССР, ведущего в одиночку неравную борьбу с фашистскими захватчиками. Не секрет, что именно Лондон на протяжении войны саботировал высадку союзников в Европе, мотивируя это их неготовностью к вторжению на континент. Это объяснялось тем, что У. Черчилль, открыто называвший себя империалистом, был озабочен в первую очередь проблемами сохранения Британской колониальной империи и не проявлял заинтересованности в том, чтобы оказать реальную помощь СССР и тем самым приблизить победу над общим врагом. 

В октябре 1941 г. от члена "Кембриджской пятерки" Дж. Кернкросса А. Горский получил информацию о работах в Англии и США над созданием атомного оружия. Это было первым сигналом внешней разведки о "Манхэттенском проекте", материалы которого в дальнейшем послужили базой для налаживания работ в СССР по атомному проекту. 

После встречи в начале августа 1941 года британского премьера с президентом США Ф. Рузвельтом в гавани Арджентия на острове Ньюфаундленд (Канада) обе стороны опубликовали так называемую "Атлантическую хартию". В ней говорилось о целях, которые обе страны преследуют в войне. В ней были приемлемые для СССР формулировки, и Москва присоединилась к ней. Однако, как донесла лондонская резидентура в Центр, в ходе личных бесед У. Черчилль убеждал американского президента в том, что в послевоенные годы в мире должны доминировать Британская империя и США, причем в этом дуэте Лондон должен играть первую скрипку. Президент Рузвельт, по сведениям члена "Кембриджской пятерки" Гая Берджеса, "без особого энтузиазма" отнесся к идее Черчилля, поскольку был не прочь поживиться за счет британских колоний, в частности, на Ближнем Востоке, богатом нефтью. Сталин, как известно, также не был заинтересован в сохранении Британской империи, построенной на нещадной эксплуатации колоний, крови и поте других народов. 

Поскольку уже на первом этапе войны между Лондоном и Вашингтоном наметились серьезные разногласия о будущем Британской империи, Москву интересовали реальные позиции этих стран по основным международным проблемам, в том числе по вопросам послевоенного устройства в Европе, и возможные трения между ними в ходе войны. Одновременно Центр обязал резидентуру внимательно следить за развитием отношений Лондона с эмигрантскими правительствами Польши, Чехословакии, Югославии, Норвегии и других стран, нашедших убежище на территории Англии, а также за целым рядом вопросов, связанных с ведением войны. 

Важное значение придавалось возможности сговора Англии и Германии на антисоветской основе и заключения сепаратного мира между ними. События последних месяцев войны показали, что у Москвы имелись основания для предположений подобного рода, поскольку англичане за спиной своего советского союзника вели в Ватикане, Берне и Стокгольме сепаратные переговоры об условиях выхода Германии из вооруженного конфликта на западе Европы и продолжении его на Востоке. 

В начале второй мировой войны в Великобритании действовала только одна, "легальная" резидентура, которая к концу 1941 года была усилена новыми работниками и уже в первые месяцы войны добывала важную внешнеполитическую информацию, значение которой трудно переоценить. К 1942 году Центру стало ясно, что именно лондонская резидентура, руководимая А. Горским, является основным источником информации советского руководства по Германии и странам антигитлеровской коалиции. В самый тяжелый начальный период войны, когда разведывательная работа в других странах была парализована или велась слабо, руководимая Вадимом резидентура обеспечивала Кремль всей необходимой военно-политической информацией. 

Резидентурой, в частности, было добыто и направлено в Центр около 8 тысяч документальных материалов по политическим, свыше 100 — по экономическим и 715 - по военным вопросам. Одновременно из резидентуры поступило 50 документальных материалов о деятельности разведывательных органов Англии и других стран. В условиях острого дефицита достоверной информации эти сведения представляли для Москвы исключительную ценность. А всего за годы Великой Отечественной войны из Лондона было направлено около 20 тысяч информационных сообщений по различной тематике. 

Москва не доверяет Вадиму 

Однако не все было безоблачно в работе лондонской резидентуры. В середине 1942 года Центр стал проявлять сомнение в искренности "Кембриджской пятерки". А дело заключалось в том, что Э. Блант, являвшийся сотрудником британской контрразведки, получил с течением времени доступ к материалам ее дешифровальной службы — сверхсекретного отдела ИСОС, что можно расшифровать как "Источник разведывательных данных Оливера Стрейчи". Эта спецслужба была названа так по имени легендарного британского дешифровальщика времен Первой мировой войны О. Стрейчи, который и в дальнейшем являлся экспертом британского МИД по кодам и шифрам, а в годы Второй мировой войны возглавлял ИСОС. 

В одном из оперативных писем в Центр Б. Крешин, которому А. Горский передал на связь Э. Бланта, упомянул о том, что агент связан по работе с начальником русского отделения МИ-5 Шилитто, который утверждает, что британская контрразведка против советских учреждений в Англии не работает. Эта фраза насторожила Центр и, как показало дальнейшее развитие событий, негативно отразилась на работе всей лондонской резидентуры. На письмо Б. Крешина в Лондон пришел ответ из Центра, в котором анализу подверглась вся работа с "Кембриджской группой". В нем отмечалось, что Ким филби и Энтони Блант "подозрительно преуменьшают работу английской разведки контрразведки против советских представителей в стране". Центр счел это "абсурдом", поскольку, согласно материалам того же Бланта, МИ-5 "активно разрабатывает югославскую и шведскую дипломатические миссии, а нас — нет". 

В последующих письмах с Лубянки отмечалась "неискренность" Бланта, поскольку в передаваемых им сводках наружного наблюдения британской контрразведки не фигурируют советские разведчики. Сотрудник Центра, который вел дело "пятерки", видимо, исходил из простой логики: если советская контрразведка держит под плотным "колпаком" британских представителей в Москве, то и британские спецслужбы должны поступать аналогичным образом. 

Исчерпывающий ответ на письмо Центра лондонская резидентура дала в октябре 1942 года. На встрече с оперработником Э. Блант пояснил, что для британских спецслужб приоритетной является борьба с германским шпионажем. Поскольку немецких представителей в стране нет, контрразведка разрабатывает посольства нейтральных стран, дружественных Германии, и их представителей, которые могут работать на нацистские спецслужбы. Английская служба наружного наблюдения насчитывает всего 36 сотрудников, которые ведут слежку за дипломатами нейтральных стран, благожелательно относящихся к гитлеровской Германии. К таковым МИ-5 относит Швецию, Испанию, Португалию и Ирландию. 

Что же касается советского посольства, то оно разрабатывается британским спецслужбами путем активного проникновения в компартию Великобритании: в контрразведке МИ-5 глубоко убеждены, что для ведения разведки за рубежом Москва использует Коминтерн. Поэтому она разрабатывает компартию Великобритании с целью вскрытия ее связей с советским посольством и, следовательно, русской разведкой. В 1943 году по предложению Сталина Коминтерн был распущен. 

Разведка и "второй фронт" 

Эти разъяснения Вадима на некоторое время успокоили Центр. В апреле 1943 года он запрашивает лондонскую резидентуру о том, где США и Великобритания намерены высадить свои войска в Европе — на Балканах или в Италии. Это было своего рода проверкой искренности членов "Кембриджской группы". Ответ, полученный от Э. Бланта, был однозначным: вторжение начнется 8 сентября высадкой в Неаполе (операция "Аваланч") и на юге Италии — в районе Сицилии и Сардинии (операции "Баттрес" и "Байтаун"). Сведения полностью совпали с имеющимися в Центре данными и на время рассеяли подозрения в отношении искренности "пятерки", 

К тому же, от Дж. Кернкросса, служившего в Школе правительственной связи в Блетчли-парке, пришло сообщение о том, что в 1943 году немцы предпримут крупное наступление в районе Курска. Эти сведения получили высокую оценку советского Верховного командования и полностью подтвердились на практике. Информация от Э. Бланта и Дж. Кернкросса о планах германского командования на 1943 год удержало руководство разведки от поспешных выводов в отношении "Кембриджской пятерки", однако только на время. В конце 1943 года, когда А. Горского на посту резидента сменил Константин Кукин, прежние подозрения Центра возникли вновь. 

Причиной послужила полученная от К. Филби шифртелеграмма японского МИД от 4 октября 1943 года без последнего абзаца, который британские спецслужбы не смогли дешифровать. По мнению Центра, именно в этом абзаце должна была содержаться весьма важная, но невыгодная Лондону информация. Центр снова сделал неверный вывод о том, что вся "пятерка" или, по крайней мере, отдельные ее члены работают под контролем британских спецслужб. 

Анатолию Горскому, уже работавшему в Центре, и К. Кукину, сменившему его на посту резидента в Лондоне, пришлось затратить немало усилий, чтобы доказать обратное. С целью проверки надежности К. Филби они подготовили в октябре 1943 года задание достать материалы о сотрудничестве между британской и советской разведками. Сравнительный анализ материалов, полученных от Филби и имеющихся в Центре, показал, что "тексты отдельных документов полностью совпадают". И только после этого Центр убедился в том, что "Кембриджская пятерка" абсолютно искренне сотрудничает с советской разведкой. 

В мае 1943 года на смену Анатолию Горскому в Лондон в качестве резидента внешней разведки прибыл Константин Кукин. А. Горский, передав ему дела, отбыл на Родину. Его работа в лондонской резидентуре получила положительную оценку Центра. В январе 1944 г. А. Горский был назначен заместителем начальника отдела. За получение упреждающей информации о летнем наступлении вермахта в районе Курской дуги он был награжден орденом "Знак почета". Э. Блант и Дж. Кернкросс были награждены советскими боевыми орденами. 

Резидент К. Кукин 

Летом 1918 года из Брянска в район небольшого городка Речица Гомельской губернии вместе с группой военнослужащих-большевиков прибыл двадцатилетний боец Красной Армии Константин Кукин. На территории губернии в то время хозяйничали немецкие интервенты, которые свергли советскую власть в Белоруссии и жестоко расправлялись с коммунистами и сочувствующими им. Перед группой бойцов Красной Армии была поставлена задача развернуть партизанское движение в тылу интервентов. Действиями подпольщиков руководил будущий разведчик-нелегал Евгений Мицкевич, который в дальнейшем сыграл большую роль в судьбе разведчика. 

Константин Михайлович Кукин родился 23 ноября 1897 года в городе Курске в рабочей семье. В 1916 году окончил реальное училище и поступил вольноопределяющимся в 12-й Калишский полк. Участвовал в первой мировой войне, дослужился до офицерского звания. 

После демобилизации из армии возвратился в родной Курск. Там его застало известие о победе Октябрьской революции, которую он встретил с радостью, и сразу записался добровольцем в Красную Армию. В ней он прослужил восемь лет. 20 марта 1926 года он приказом Реввоенсовета СССР демобилизуется из РККА и целиком посвящает себя партийной работе. Избирается секретарем парткома завода "Красный богатырь" в Москве и членом бюро Сокольнического райкома партии. Большим событием в его жизни стало избрание делегатом 16-й партийной конференции РКП(б) и членом Московского горкома партии в 1929 году. Здесь он занимает должность заведующего сектором партийного строительства. Для завершения высшего образования он направляется на учебу в Институт красной профессуры, где успешно овладевает английским языком. 

На учебе Константин Михайлович зарекомендовал себя с положительной стороны, и после окончания института в 1931 году был распределен в Наркомат иностранных дел. После непродолжительной стажировки в центральном аппарате наркомата Кукин был командирован в Англию в качестве управляющего отделением "Резиноимпорта" при акционерном обществе "Аркос". Спустя некоторое время, в том же в 1931 году Константин Михайлович буквально случайно столкнулся в Лондоне со своим старым знакомым по военной службе в Речице Евгением Петровичем Мицкевичем — разведчиком-нелегалом, ранее работавшим в Германии и Италии. В Англии Мицкевич возглавлял нелегальную резидентуру и имел паспорт на имя гражданина иностранного государства. 

Обрадовавшись внезапной встрече, они вспомнили совместную борьбу с германскими оккупантами в Белоруссии, боевых товарищей, интересовались делами друг друга. Узнав, что в Англии Кукин работает в "Резиноимпорте", Мицкевич неожиданно сделал ему предложение перейти на работу во внешнюю разведку. Он подчеркнул, что готов лично рекомендовать Константина Михайловича начальнику ИНО А. Артузову. 

Это предложение застигло Константина, как говорится, врасплох, и он ответил, что пока не готов к работе в разведке. Однако после некоторого размышления он дал согласие и поинтересовался, что он должен сделать для перехода на работу в ОГПУ. 

 — Ничего, — мгновенно среагировал Мицкевич. — Главное, ты никому не говори о моем предложении, а дальше мы сами тебя найдем. 

В конце 1931 года Константин Михайлович был зачислен в кадры внешней разведки и включен в состав "легальной" резидентуры ИНО в Лондоне. В 1932 году он закончил свою работу в Англии и возвратился в Москву. Руководство разведки приняло решение направить его на работу в одну из наиболее активных точек внешней разведки — в харбинскую резидентуру. Важность работы в Харбине объяснялась тем, что на северо-востоке Китая имелась значительная колония белогвардейской эмиграции, тесно связанной с японской и английской разведками. Спецслужбы иностранных государств активно засылали завербованную ими агентуру на территорию Советского Союза. 

В Харбине Константин Михайлович находился в должности генерального представителя Госстраха. Он активно включился в работу резидентуры, завел ряд интересных связей. Однако в 1934 году серьезно заболел и был вынужден вернуться в СССР. Кукин проболел один год, а затем в 1935 году был зачислен в так называемую "группу Яши", возглавляемую Яковом Серебрянским, которая являлась боевым органом внешней разведки. К. Кукин был назначен руководителем группы спецмероприятий против японской разведки и выехал в Забайкалье. В задачу его группы входила борьба с засылаемыми японскими спецслужбами на территорию СССР разведывательно-диверсионными группами из числа русской белогвардейской эмиграции.

В 1937 году был арестован, а затем расстрелян выдающийся руководитель внешней разведки Артур Артузов. По приказанию наркома Ежова в Москву для дачи показаний о "связях с врагом народа" был отозван Константин Михайлович. Однако допросить его следователям НКВД не удалось: у Кукина обострилась болезнь сердца, надолго приковавшая его к постели, и он был уволен из органов госбезопасности по "состоянию здоровья". 

Чекисту Кукину в ту пору было всего сорок лет. Он был женат, имел двоих детей, хорошее образование, несколько профессий, однако устроиться на работу нигде не мог. Как только кадровики узнавали, что он уволен из НКВД "за связь с врагами народа", двери любых учреждений захлопывались перед ним. Лишь благодаря личному вмешательству Абрама Слуцкого, сменившего А. Артузова на посту начальника внешней разведки и знавшего К. Кукина по совместной работе в Сокольническом райкоме партии, Константин Михайлович был восстановлен в ее рядах. С тем, чтобы ретивые следователи вновь не заинтересовались разведчиком, А. Слуцкий дал указание немедленно оформить его в загранкомандировку в США, куда Константин Михайлович отбыл после 7 ноября 1937 года под прикрытием должности второго секретаря полпредства СССР в Вашингтоне. В этой должности по прикрытию он был утвержден лично наркомом иностранных дел В. Молотовым, с которым ему придется еще не раз общаться по служебным делам. 

Между тем нарком внутренних дел Н. Ежов был отстранен от должности и расстрелян. Его сменил на этом посту Лаврентий Берия, который также принялся реорганизовывать разведку. По его распоряжению К. Кукин был переведен в Нью-Йорк, где резидентом разведки был Гайк Овакимян. Прибыв в Нью-Йорк, Константин Михайлович быстро освоился с обстановкой и уже через полгода сумел привлечь к работе двух источников политической информации, от которых поступали важные сведения о политике правящих кругов США в отношении нашей страны. Резидент Г. Овакимян передал Игорю (оперативный псевдоним К. Кукина) на связь еще семь законсервированных агентов, с которыми ранее работал резидент Петр Гутцайт. 

Половину этих агентов Центр отнес к числу "сомнительных источников" и предложил прекратить с ними работу. Однако Кукин продолжал с ними встречаться и получал от них ценную информацию по политическим и экономическим вопросам. С этими источниками работа продолжалась и в годы Великой Отечественной войны и была весьма результативной. Резидент Г. Овакимян высоко оценивал активность Игоря в работе и предложил Центру назначить его заместителем резидента. Однако в связи с нехваткой опытных кадров в самом Центре руководство разведки приняло решение отозвать К. Кукина в Москву и назначить его на руководящую должность. Так Константин Михайлович стал заместителем начальника 1-го отдела внешней разведки (США и Канада). 

Но в Центре его поджидала очередная неприятность. Некий эмигрант обвинил его в принадлежности к "контрреволюционной организации", якобы созданной при акционерном обществе "Аркос" в Лондоне. Однако проверкой выяснилась абсурдность утверждений эмигранта, и Кукина оставили в покое. Тем не менее, начальник разведки ломал голову над тем, как вывести разведчика из-под удара. Вскоре началась война. Было решено направить его в лондонскую резидентуру, тем более что резидент А. Горский в письме от 16 июля 1941 года просил прислать дополнительных работников. И на этот раз Константину Михайловичу снова не повезло. 20 июля 1941 года было объявлено, что НКВД и НКГБ снова объединяются в один наркомат, руководить которым будет Лаврентий Берия. Новый нарком отложил рапорт на командировку Кукина в Лондон до тех пор, пока не закончится проверка его участия в деятельности "троцкистской организации". 

Тогда П. Фитин срочно откомандировал К. Кукина в особую группу работников НКВД, выполнявших задание командования в прифронтовых и фронтовых районов по выявлению немецких шпионов и диверсантов. Константин Михайлович успешно справился и с этим поручением, а вскоре все выдвинутые против него вздорные обвинения полностью отпали, и он возвратился в центральный аппарат разведки, где оперативно грамотные кадры были в годы войны на вес золота. С целью подготовки К. Кукина к загранработе в июле 1942 года он сопровождал наркома иностранных дел В. Молотова в поездке по США. 

К. Кукин в Лондоне 

К рапорту о направлении К. Кукина на работу в лондонскую резидентуру руководство разведки возвратилось только в апреле 1943 года, когда был вновь образован НКГБ. Нарком В. Меркулов, ознакомившись с рапортом, предложил П. Фитину назначить К. Кукина резидентом вместо А. Горского. П. Фитин не возражал. В Лондон Константин Михайлович выехал в должности советника посольства. Накануне отъезда он был принят наркомом госбезопасности Всеволодом Меркуловым. Последний кратко обрисовал задачи его резидентуры в Англии: 

 — Товарищ Сталин поставил перед разведкой обязательную задачу быть в курсе планов наших союзников по антигитлеровской коалиции, в том числе Англии. Поэтому мы ставим перед вами четыре цели. Первое: добывание достоверных сведений о планах англичан в войне против Германии. Второе: их точка зрения на послевоенное устройство в Европе и на отношения с Советским Союзом. Третье: получение информации о сроках открытия второго фронта. Четвертое: обеспечение наших ученых разведывательными материалами по созданию новых вооружений, особенно по урановой проблеме. 

После беседы с наркомом К. Кукин в тот же день отбыл в Лондон. До Мурманска он ехал по железной дороге вместе с семьей, а оттуда — морским путем в Англию. В британскую столицу он прибыл в середине мая 1943 года и сразу же включился в работу. Он принял на связь членов "Кембриджской пятерки". Москву прежде всего интересовал вопрос о том, насколько серьезны обещания У. Черчилля открыть второй фронт в августе-сентябре 1943 года. 15 мая К. Кукин направляет в Центр добытые агентурным путем в министерстве авиации сведения о военно-стратегическом плане Великобритании на 1943 год. В нем не было ни слова о высадке англо-американских войск в Европе. Из документа следовало, что англичане намерены изгнать немецко-итальянские войска из Туниса, оккупировать Сицилию и Сардинию, а основные сухопутные операции против нацистской Германии перенести на 1944 год. 

Благодаря усилиям лондонской резидентуры, руководимой К. Кукиным, а также другим загранаппаратам разведки Сталин был в курсе планов союзников. На Тегеранской конференции "Большой тройки" 30 ноября он добился от Англии и США письменного обязательства открыть второй фронт в мае 1944 года. На самом же деле операция "Оверлорд" началась высадкой союзников в Нормандии лишь 6 июня 1944 года, когда всему миру уже было ясно, что СССР способен самостоятельно сломать хребет нацистскому зверю. Тогда союзники поспешили к дележу германского пирога... 

Много сил и внимания К. Кукин уделял работе с агентурой. В конце 1943 года из Москвы на его имя пришла шифровка, в которой сообщалось о направлении в его резидентуру восьмерых новых оперработников. Одновременно резиденту предлагалось доложить в Центр соображения по их задействованию в выполнении стоящих перед коллективом задач. Константин Михайлович в то время серьезно болел и не смог своевременно ответить Центру. У разведчика обострилась язвенная болезнь, приковавшая его к постели. Он работал на дому, лежа в кровати. От приступов острой боли он даже сидеть не мог. 

Высокая оценка 

Лишь в начале 1944 года, не обмолвившись не словом о своей болезни, резидент доложил план использования каждого оперработника в деятельности точки и попросил Центр переговорить с заместителем наркома иностранных дел А. Вышинским об освобождении его от излишних нагрузок по дипломатической линии. Однако вскоре из Центра поступил неожиданный ответ на эти предложения. Куратор К. Кукина в Центре попросил проинформировать его о том, как он использует свое участие в различных комитетах по линии посольства в интересах разведки. Резиденту было также предложено направить подробные отчеты о работе каждого нового работника, направленного в его аппарат. 

Прикованный к постели Кукин продиктовал письмо в Центр: 

"Работа по-новому нами развивается... в соответствии с планами Центра. Вести ее более ускоренно мешает война: работаем под обстрелами снарядами и ракетами с немецких самолетов. Из-за частых бомбардировок с трудом удается поддерживать связь с агентами. Некоторые из них из-за этого покидают Лондон, а те, которые оставались в нем, неохотно и с опаской за свою жизнь шли на явки. Если же и приходили, то разговор не всегда клеился: люди больше прислушивались к шуму летающих ФАУ-1...

Коротко о вербовках. Несмотря на заметный рост симпатий рядовых англичан к Советскому Союзу в связи с его успешной освободительной миссией в Европе, оперативные контакты в интересующих нас государственной и общеполитической среде находить стало намного труднее. Дело в том, что в высших кругах английского общества растет подозрительное отношение к СССР из-за его большого влияния в Европе. Это все к тому, чтобы показать вам наши трудности, а не для того чтобы оправдать нашу якобы слабую работу.

Должен вам прямо сказать: мы не согласны с вашей оценкой. В истекшем году нами завербовано двадцать агентов, восстановлена связь с шестью из них. Высокая отдача достигнута от работы "Кембриджской пятерки". Резидентура постоянно обеспечивала Центр военной, политической, экономической и научно-технической информацией, особенно по урановой проблеме.

Игорь.

27 февраля 1945 года". 

Письмо К. Кукина было сразу же доложено начальнику внешней разведки П. Фитину. Ознакомившись с ним, он написал на отдельном листке бумаги и подколол к документу резолюцию следующего содержания: 

"т. Клеру.

1. Оценка деятельности любой загранрезидентуры и ее сотрудников должна основываться на знании дел, а не на эмоциях. Впредь без моего ведома прошу этого не делать.

2. Тов. Кукин, к вашему сведению, сумел не только сохранить достигнутый высокой уровень оперативной работы, но и обеспечить получение важных документальных материалов по всем интересующим Центр вопросам. Из лондонской резидентуры мы постоянно получали и сейчас получаем ценнейшую политическую развединформации, а также сведения о ведущихся в Великобритании работах по созданию ядерного оружия. Руководимая Кукиным резидентура регулярно информировала наше правительство о послевоенных планах Англии и США в отношении мирного устройства в Европе.

3. Учитывая все это, прошу лично вас подготовить представление на Кукина и его сотрудников к награждению правительственными наградами.

П. Фитин

23 февраля 1945 года". 

Куратор лондонской резидентуры, конечно же, не знал всех нюансов ее работы, поскольку многие ее материалы, особенно получаемые от "Кембриджской пятерки", докладывались прямо "наверх", минуя рядовых сотрудников Центра. Резолюция начальника разведки сыграла положительную роль в том, что кураторы лондонской резидентуры прекратили ее мелочную опеку, и это положительным образом сказалось на ее работе. 

Куратор, разумеется, выполнил указания начальника разведки, и вскоре в лондонскую резидентуру ушла поздравительная телеграмма, извещавшая о том, что К. Кукин, В. Барковский и ряд других разведчиков награждены боевыми орденами. А спустя два месяца пришла долгожданная Победа, в которую К. Кукин и его соратники внесли свой весомый вклад. Работа лондонской резидентуры в годы войны получила высокую оценку Центра. Недаром уже в 60-е годы бывший Директор ЦРУ Аллен Даллес назвал "пределом мечтаний любой разведки мира" информацию, поступавшую от "Кембриджской пятерки" в годы войны.В этом была, конечно же, немалая заслуга и самого К. Кукина, который успешно работал в Лондоне до 1949 года и 30 мая 1947 года был назначен главным резидентом разведки и одновременно Чрезвычайным и Полномочным послом СССР в Великобритании. 

Разведчик И. Чичаев 

В сентябре 1941 года в Лондон прибыл новый советник посольства СССР Иван Андреевич Чичаев, назначенный советским правительством Поверенным в делах при находившихся в британской столице эмигрантских правительствах европейских стран, оккупированных Германией и Италией. Однако эта должность была лишь официальным прикрытием его негласной миссии в качестве представителя советской внешней разведки при спецслужбах Великобритании. В задачу Чичаева входила координация усилий разведок двух стран в борьбе против гитлеровских спецслужб. 

Родился Иван Андреевич 24 сентября 1896 года в селе Ускляй Рузаевского уезда Мордовии в крестьянской семье. Его дед был крепостным, а отец батрачил на кулаков, едва сводя концы с концами. Иван окончил церковно-приходскую школу и покинул Ускляй. Поступил он мальчиком в вокзальный ресторан станции Рузаевка. В 1910 году он поехал в Москву на заработки и по протекции земляков устроился посыльным в бакалейный магазин. С началом первой мировой войны он служит в запасном батальоне в городе Инсар. После февральского переворота избирается членом Совета солдатских депутатов. В мае 1917 года направляется на Юго-Западный фронт. Здесь он узнает об Октябрьской революции. 

В начале декабря полковой комитет направляет его на родину для установления советской власти в Мордовии. Он становится председателем Исполкома Рузаевского Совета рабочих и крестьянских депутатов. В июле 1918 года избирается председателем ревкомиссии и транспортной ЧК станции Узловая, а в 1920 году - станции Алатырь. В 1921-1923 гг. был представителем ГПУ на Московской железной дороге. 

Иван Андреевич еще до революции учился в народном университете Шанявского в Москве, который закончить ему не удалось в связи с началом войны. Юн по-прежнему мечтал получить высшее образование и как-то раз поделился своими планами с председателем трибунала Московско-Казанской железной дороги А. Васильевым. Случилось так, что Васильев был назначен полпредом (послом) СССР в Монголии и предложил И. Чичаеву поехать с ним в Ургу. Для перехода в НКИД И. Чичаеву пришлось обратиться лично к Ф. Дзержинскому. В декабре 1923 года Иван Андреевич был назначен на должность заведующего консульским отделом советского полпредства в Урге (Улан-Баторе). Одновременно он занимается контрразведывательным обеспечением советского дипломатического представительства в Монголии. 

Летом 1924 года он назначается членом правительственной делегации по обследованию положения в Тувинской Республике и урегулированию ее отношений с Монголией. Руководителем делегации был первый начальник ИНО ВЧК Яков Давтян. Результатом обследования было смещение прежнего консула СССР в этой республике и назначение на его должность Ивана Андреевича. В столице Тувы городе Кизиле он фактически исполнял роль посла СССР, но в 1925 году был отозван в Москву и назначен на должность референта НКИД по Японии. 

В 1927 году И. Чичаев был назначен на должность Генерального консула СССР в Сеуле и одновременно — резидентом ОГПУ в этой стране. В те времена Корея являлась фактически колонией Японии, которая подвергала страну нещадной эксплуатации. Рядовые корейцы доброжелательно относились к советским представителям и, несмотря на жесткий полицейский режим, охотно посещали мероприятия в генконсульстве СССР. Эти мероприятия посещали также и агенты японской политической полиции. Чаще других японцев генконсульство посещал японец, работавший переводчиком. Он хорошо говорил по-русски, держался просто, реагировал на шутки и делился городскими новостями. Было установлено, что "Або" является агентом японских спецслужб. 

Это обстоятельство, однако, не помешало постепенно привлечь его к работе на советскую разведку. Японец передал за вознаграждение список японских агентов среди местных служащих советского генконсульства, а позднее стал приносить секретные документы японской контрразведки. Переданные им списки японской агентуры на Дальнем Востоке оказались подлинными, и вся она была арестована. Источник оказался не только ценным агентом-документалистом, но и разработчиком. При его содействии И. Чичаеву удалось приобрести несколько агентов среди представителей русской белогвардейской эмиграции в Корее. 

Однако наиболее ценным являлся полученный в 1928 году от "Або" документ, ставший известным под именем "меморандума Танаки". В нем раскрывались планы Токио по установлению японского господства в Азии и на Тихом океане. Это был обширный многостраничный документ на японском языке, который И. Чичаев после обработки в резидентуре направил в Центр. Руководство внешней разведки решило опубликовать документ через свои возможности в китайской газете "Чайна кроникл", выходящей на английском языке. Затем он был подхвачен американской прессой, которая опубликовала его в США и раздула грандиозный скандал. Япония пыталась опровергнуть документ, но никто ей не поверил, тем более что дальнейшее развитие событий подтвердило его подлинность. 

В октябре 1940 года он был назначен резидентом внешней разведки в Швеции, где находился под прикрытием первого советника посольства СССР, В Швеции он проработал всего полгода. За несколько дней до нападения Германии на Советский Союз он по указанию посла СССР Александры Коллонтай выехал в Москву, чтобы доложить о том, что от гитлеровского нашествия нашу страну отделяют не дни, а часы. 

В Москву Иван Андреевич прибыл в субботу, 21 июня 

1941 года. Нарком госбезопасности В. Меркулов рассказал Ивану Чичаеву, что английское правительство через своего посла в Москве Стаффорда Криппса сделало предложение советскому правительству о налаживании сотрудничества между разведками двух стран в борьбе против нацистских спецслужб. Для переговоров по этому вопросу в Москву прибыл полковник британской разведки Гиннес. "Вы вместе с Василием Михайловичем Зарубиным должны встретиться с ним и договориться о дальнейших шагах, — сказал в заключение беседы нарком. 

Первая встреча с полковником Гиннесом состоялась в британском посольстве. Переговоры продолжались около двух недель. Об их ходе В. Зарубин и И. Чичаев ежедневно докладывали наркому. В результате было разработано и подписано соглашение, согласно которому обе стороны обязались оказывать помощь друг другу в обмене разведывательной информацией по гитлеровской Германии и ее сателлитам, в организации и проведении диверсий, заброске агентуры в оккупированную немцами Европу и организации связи с ней. Для координации действий разведок двух стран договорились об учреждении в Москве и Лондоне миссий их разведок. 

Иван Андреевич стал готовиться к поездке в Лондон. В сентябре 1941 года его миссия прибыла в Великобританию. Помимо самого И. Чичаева, она включала в себя М. Торопченко, В. Суворова и жену Чичаева Ксению Митрофановну, работавшую в миссии в качестве секретаря-шифровальщика. В Шотландии, где приземлился самолет, его встретили представители британской разведки и по пути в Лондон договорились с Иваном Андреевичем об условиях и порядке работы. Для поддержания контакта с его миссией англичане сформировали группу работников разведки во главе с полковником Гейскеллом. Встречи с ним обычно проходили на подобранной англичанами конспиративной квартире, а иногда на дому у советского представителя. Официально Иван Андреевич числился, как мы говорили, советником посольства. Осенью 1944 года он стал поверенным в делах СССР при союзных эмигрантских правительствах в Лондоне. 

Англичане весьма "доброжелательно" относились к представителю советской разведки в Лондоне. Примерно через месяц после его прибытия в Англию в рабочий кабинет Ивана Андреевича в ночное время пробрались "воры". Они, правда, ничего не украли, если не считать ключей, однако основательно переворошили ящики письменного стола. Сейф вскрыть англичане не успели. Напрасно "воры" искали секретные документы: они хранились не здесь, а в советском посольстве. Всемогущий Скотланд-Ярд, о котором в Англии ходят легенды и анекдоты, преступников, разумеется, не обнаружил. 

В начале 1942 года в Англию стали прибывать наши агенты-диверсанты, подготовленные Центром для заброски в Германию. Они доставлялись на самолетах и судах группами по 2-4 человека. По прибытии в Лондон англичане размещали их на конспиративных квартирах, одна из которых находилась непосредственно в столице, а две — в ее пригородах. Там же размещался и младший офицер "Секты" (так в оперативной переписке именовалась британская разведка), официально для связи и решения хозяйственных вопросов. Он же, как правило, сопровождал агентов при всех их перемещениях по городу. 

В Англии они проходили дополнительную подготовку: тренировались в прыжках с парашютом, учились ориентироваться по немецким картам. Кроме того, англичане взяли на себя заботу о соответствующей экипировке агентов, снабжении их продуктами, немецкими продовольственными карточками, диверсионной техникой. Одновременно английские спецслужбы активно изучали наших людей: подслушивали их разговоры, подставляли женщин легкого поведения, а порой они прямо склоняли их к невозвращенчеству и даже к отказу от выполнения заданий в тылу врага. Естественно, агенты докладывали об этом Ивану Андреевичу, который резко протестовал против провокаций британской разведки. Всего с помощью англичан в Германию, Австрию, Францию и Голландию было переброшено более двадцати агентов-диверсантов. Однако большая часть из них была арестована гестапо. 

В Лондоне И. Чичаев встречался с генералом Ш. де Голлем, с которым обсуждал вопросы организации совместной разведывательной деятельности против гитлеровцев. Де Голль положительно отнесся к этой идее, однако французские спецслужбы игнорировали его указания на этот счет. Наряду с выполнением заданий по линии разведки с осени 1944 года Иван Андреевич был назначен временным поверенным в делах СССР при европейских правительствах в изгнании, находившихся в Лондоне. 15 апреля 1945 года ему был присвоен ранг Чрезвычайного и Полномочного посланника СССР 2-го ранга. 

Послевоенные планы Англии 

Весной 1945 года, когда всем в мире окончательно стало ясно, что Красная Армия вскоре вступит в Берлин, усилилась враждебность У. Черчилля к Советскому Союзу. Советская разведка в Лондоне сообщила в Центр, что, по данным "Кембриджской пятерки", "британское правительство будет стремиться к тому, чтобы после разгрома Германии лишить СССР плодов победы и не допустить его участия в решении европейских дел... Англичане ... глубоко переживают, что Англия может перейти с положения ведущей державы на роль младшего партнера в "Большой тройке". Одновременно резидентурой в Лондоне были получены сведения о секретном приказе премьер-министра У. Черчилля, который он отдал в марте того же года командованию британской армии. 

В нем предписывалось "тщательно собирать германское оружие и боевую технику и складировать их, чтобы легко можно было снова раздать это вооружение германским частям, с которыми нам пришлось бы сотрудничать, если бы советское наступление продолжилось". Фактически это означало, что вторая мировая война, по замыслам Лондона, должна была плавно перерасти в третью с задачей "тотального поражения Советского Союза и его уничтожения как многонационального сообщества". Сталин еще раз убедился в том, что после войны о сотрудничестве с Лондоном не может быть и речи. 

12 апреля 1945 года скончался Ф. Рузвельт, и президентом США стал Гарри Трумэн, враждебно относившийся к Советскому Союзу. У. Черчилль был в восторге от нового президента, который разделял его идеи о "русской опасности". На всем протяжении войны британское правительство строило свою политику и стратегию с таким расчетом, чтобы сохранить в Европе довоенные антикоммунистические режимы и не допустить их замены на более прогрессивные. В отличие от Ф. Рузвельта, Гарри Трумэн разделял точку зрения У. Черчилля о необходимости ограничения влияния СССР в Восточной Европе. Однако США все еще нуждались в помощи СССР при разгроме Японии, поскольку, по расчетам американских стратегов, в противном случае война на Тихом океане продлилась бы до 1947 года и стоила бы Вашингтону примерно одного миллиона убитых. 

Первым сигналом о том, что после войны сотрудничество между странами антигитлеровской коалиции прекратится, были разногласия между ними на Потсдамской конференции. Наиболее серьезные столкновения между делегациями возникли по польской проблеме, а также по германскому вопросу. Из сообщений Лондонской резидентуры Сталин знал, что Англия будет всемерно противиться расширению границ Польши на Запад и включению в польское правительство коммунистов. Полученная от "Кембриджской пятерки" достоверная информация на этот счет позволила советской делегации отстоять законные интересы СССР и Польши в Европе. 

В Подстдаме не оправдались надежды У. Черчилля на сохранение преимущественного влияния Англии в Европе и мире в целом. Вторая мировая война привела к усилению позиций США и СССР в мире, которые превратились в сверхдержавы. Попытки У. Черчилля спасти Британскую империю также закончились крахом. Под влиянием побед Красной Армии над гитлеровскими полчищами ускорился ее распад. Это привело к тому, что У. Черчилль, пытаясь сохранить место Британии в послевоенном мире, призвал США объявить "крестовый поход" против СССР. Началась холодная война.