ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИК ВЛАДИМИР ЗАВЕРШИНСКИЙ: "У ПРЕЗИДЕНТА С РАЗВЕДКИ СПРОС ОСОБЫЙ"

Беседу вел Александр БОНДАРЕНКО. 

Наша справка 

Владимир Иванович Завершинский родился 24 ноября 1949 г. в Челябинской области. 
Окончив в 1970 г. филологический факультет Карачаево-Черкесского пединститута, поступил на Высшие курсы КГБ; после четырех лет службы в контрразведке был направлен в Краснознаменный институт. С 1977 г. — во внешней разведке, дважды выезжал в длительные командировки. С 1992 г. — в Центральном аппарате СВР, на протяжении шести лет возглавлял одно из ключевых подразделений Службы; с ноября 2000 г. — первый заместитель директора СВР. Генерал-полковник, имеет ряд российских, советских и зарубежных наград, заслуженный сотрудник органов внешней разведки. 

 — Владимир Иванович, большинство наших читателей так или иначе связано с армией, и, думаю, им будет интересно узнать, что лично вас связывает с Вооруженными Силами? 

 — Во время Великой Отечественной войны мой отец служил на Сахалине, а тесть в подразделении морской пехоты Тихоокеанского флота воевал в Сталинграде и под Курском, освобождал Румынию и дошел до города Герлиц... Только в прошлом году нашли братскую могилу, где похоронен мой дед, считавшийся пропавшим без вести. Он погиб при освобождении Украины, также пройдя Сталинград и Курск, а полк, в котором он служил пулеметчиком, дошел до Берлина — его бойцы, Егоров и Кантария, водрузили над рейхстагом Знамя Победы. 

 — Да, связь с армией у вас самая прямая... 

 — Если поглубже забраться, то по отцовской линии мои предки служили в Оренбургском казачьем войске, участвовали во всех походах, начиная с наполеоновских... Недаром же в тех местах, откуда я родом, есть и Париж, и Берлин, и Ляйпциг — казачьи поселения, которые возникали в XIX веке на землях Оренбургского войска, назывались по местам боевой славы Русской армии. 

 — А вы сами откуда? 

 — Из села Тарутино Челябинской области, бывшей станицы Тарутинской... Могу добавить, что один из предков по отцовской линии в Гражданскую войну был командиром Оренбургского казачьего полка, а бабушкин дядя — заместителем командира полка имени Степана Разина. 

 — Ну, это уже будет тема отдельного разговора, а пока придется перейти к проблемам сегодняшнего дня. Можно ли провести какие-то параллели между армией и вашей Службой? 

 — Конечно! Я бы сказал, что нас с вами объединяют и погоны, и традиции. У нас такая же военная организация, те же воинские звания. Хотя мы носим форму редко, но мы тоже принимаем присягу и, как все военные люди, выполняем долг перед Родиной. Кстати, на нас точно так же распространяются все законы и положения о прохождении военной службы. В общем, мы все — защитники Отечества. 

 — Но ведь далеко не во всех странах в разведке работают военные люди. Какой вариант лучше? 

 — Знаете, это традиция, которая не нами заведена, а существует давно. За счет этого в СВР была и остается настоящая воинская дисциплина, у сотрудников развиты чувство долга и верность присяге. А это, поверьте, много значит. Человек наемный или контрактный — это все-таки несколько другое... Если же сравнивать с другими службами, — вот, например в ЦРУ США заведено, когда берут на службу в разведку военного человека, то ему сохраняют воинское звание. Поэтому там иногда появляются и адмиралы, и генералы, и другие... Что касается нас, то мы не чувствуем какой-то великой разницы между тем, находится человек при погонах или не находится. 

 — Кстати, когда разведка — бывшее ПГУ — была выделена из состава КГБ СССР, многие восприняли это как отход от традиций и копирование опыта ЦРУ. Так ли это было на самом деле? 

 — Нет, превращение разведки в самостоятельную спецслужбу в тот исторический период вполне было оправданно — так показала практика, об этом свидетельствуют оценки, которые дает нашей работе Президент — Верховный Главнокомандующий, который, кстати, определяет, чем и как заниматься разведке... 

 — То есть вами руководит непосредственно президент? 

 — Президент определяет стратегию нашей работы, а тактика — это дело директора СВР и исполнителей. Сегодня мы живем и работаем в строгом соответствии с Законом "О внешней разведке", принятым в 1995 году, который всесторонне регламентирует деятельность нашей Службы. Это большое дело: выстраивается иерархия отношений — что и как мы можем делать, чего не можем, что является, скажем, предметом прокурорского надзора, поскольку, как военнослужащие, мы подлежим прокурорскому надзору. В результате наши сотрудники могут чувствовать себя более уверенно, потому как они защищены в правовом отношении. 

 — Еще вопрос на "военную" тему: есть СВР, есть ГРУ. В чем разница между ними? 

 — Сначала скажу о том, что нас объединяет: мы — два игрока на одном поле, которые делают общее для страны, для службы, для Отечества дело. Внешнюю разведку традиционно принято считать политической, хотя она имеет гораздо больше функций. ГРУ — военная разведка — имеет совершенно другие задачи. Однако понятно, что если сотрудники ГРУ будут получать в том числе и политическую информацию, они ее не упустят так же, как и мы, когда к нам попадет достаточно важная военная информация. 

 — И все-таки, основные функции у ваших служб различные... 

 — Насколько я понимаю, ГРУ в первую очередь интересует военная тематика, вопросы, связанные с действиями вооруженных сил, планы и намерения конкретных военных группировок и блоков. Для нас же важнее принимаемые за рубежом геополитические решения. Задача внешней разведки — добыть секретную, упреждающую и достоверную информацию, с тем чтобы наше политическое руководство — в том числе и военное — сумело сделать выводы, внести коррективы и принять меры, отвечающие национальным интересам России. Разделение еще можно провести и по характеру подготовки... 

 — Имеете в виду, кто-то лучше подготовлен, кто-то хуже? 

 — Нет-нет! Как в ГРУ, так и у нас работали и работают блестящие специалисты. Для обычного нашего гражданина не очень важно, к какой именно структуре принадлежал Рихард Зорге, хотя, как известно, это военный разведчик. Но как отделить от него связников — Анну и Макса Клаузен, которые были приобретением и достоянием внешней разведки? Или "Красная капелла", работавшая с обеими нашими разведками в военный период, когда крайне нужна была информация. Были и другие примеры... 

 — Вы говорите исключительно в прошедшем времени. 

 — Нет, мы и сегодня обмениваемся данными о положении в каких-то странах, делимся информацией, значимой для каждой службы, руководители ГРУ и СВР регулярно встречаются между собой, соответствующие контакты есть и на уровне руководителей другого ранга — в частности, когда речь идет о выполнении тех поручений, на которые мобилизуются несколько служб. Мы не конкуренты, ни в коем случае... 

 — То есть соперничества между вашими службами нет? 

 — Нет. Хотя порой кто-то и пытается утверждать подобное. Была, например, дискуссия вокруг "атомного проекта" — попытки выяснить, кто больше сделал: ученые-атомщики, разведчики ГРУ или наши... Но ведь это, наверное, общее достояние: если бы у страны не было соответствующего экономического потенциала, то какие бы материалы ни добыла разведка, все равно ничего бы не получилось. Разведчики помогли ученым в несколько раз сократить время и не пойти по ложному пути... 

 — Вы не без гордости говорите об этом успехе. а как наши нынешние партнеры относятся к событиям тех давних уже лет? 

 — Это была обычная практика. Те работы, которые велись у американцев или британцев, базировались на труде многих специалистов, которых они вывезли или пригласили из Германии, — это считалось вполне нормальным. "Атомный проект" - общенациональное достояние, в него каждый внес свою долю, и не надо считать, у кого тут заслуг больше: у СВР, ГРУ или ученых. 

 — Кстати, вот в ГРУ есть подразделения спецназа, которые успешно действовали в Чечне. Есть ли нечто подобное у СВР? Ведь в 1981 году в составе ПГУ был создан отряд специального назначения "Вымпел"... 

 — Да, у нас существовали специальные подразделения для проведения операций в "особый период". В них входили люди, получившие очень серьезную подготовку, владевшие уникальными специальностями, иностранными языками... Долго рассказывать. Но в начале 1990-х годов было принято политическое решение, чтобы СВР силовых структур не имела. Сначала часть из них была передана в ведение МВД, потом — ФСБ... 

 — Ну и вот, если террористы попытаются захватить российское посольство в какой-либо стране, — на кого тогда надеяться? Только на местные спецслужбы? 

 — Мы имеем сотрудников для обеспечения безопасности росзагранучреждений. Это подготовленные люди, они специально готовятся для этого, но это не то понимание спецназа, как было ранее. 

 — Ясно... Владимир Иванович, объясните, пожалуйста, самое главное: чем вообще в современных условиях занимается Служба внешней разведки Российской Федерации? 

 — Если вы хотите узнать о сегодняшних делах разведки, то я повторю ответ директора нашей службы, данный им в интервью к 85-летию: об этом очередной директор СВР лет через 50 расскажет вашему коллеге. 

 — По-моему, генерал армии Сергей Николаевич Лебедев большой оптимист... Однако в данный момент меня интересуют не конкретные результаты, а направления работы СВР. 

 — Это другой вопрос: общественность вправе знать, чем занимается Служба. В принципе главную задачу в области политической разведки я уже приблизительно сформулировал: мы обязаны добывать секретную, упреждающую, много раз проверенную, достоверную информацию для нашего политического руководства. Вы понимаете, что материалы разведки могут отличаться от тех данных, которые президент получает по каналам МИД, через коммуникационные системы, — в этом и состоит наша специфика как специальной службы. 

 — Очень наивно прозвучит вопрос о том, какие проблемы сегодня особенно интересуют вашу Службу. 

 — Нет, почему же. Круг проблем достаточно широкий. Общая задача — это, конечно, обеспечение национальных интересов России в различных сферах деятельности и в самых разных районах мира. Если судить по оценкам, которые дал президент в канун празднования 85-летия разведки, по тем отзывам, которые мы получаем, нашей работой довольны, и мы очень горды этим, хотя и понимаем, что работы еще ой-ей-ей сколько! 

 — То, что Владимир Владимирович вышел из рядов разведки, — общеизвестно. Как сказывается это на его отношении к Службе? 

 — Не скрою, для нас втройне, впятерне приятна бывшая принадлежность президента к разведке, мы этим гордимся. Но, с другой стороны, с нас и спрос теперь особый, потому что Владимир Владимирович прекрасно владеет инструментарием и деталями, точно ставит задачи и требует их исполнения. Это накладывает на нас дополнительные обязанности... Поэтому те оценки, которые даны президентом перед 85-летием Службы, совершенно объективны. Нас они, конечно, и радуют, но и обязывают очень ко многому. 

 — Насколько знаю, вторым, условно говоря, важнейшим направлением вашей работы можно считать научно-техническую разведку. На что сегодня направлены ее основные усилия? 

 — На то, чтобы не просмотреть каких-то прорывных технологий, которые могли бы существенно изменить соотношение сил или положение в мире. Например, разработка новых видов энергии. Представьте, что появилось что-то, на порядки опережающее атомную энергию. Страна, которая будет обладать подобными наработками, сможет диктовать свои условия всему миру... Задача — не просмотреть такие прорывные технологии. 

 — Известно, как наша разведка вышла на "Атомный проект". А как можно сейчас в нашем сверхдинамичном мире "нащупать" эти самые прорывные технологии? 

 — Конечно, это не просто так, что вышел и чего-то принес, — работа достаточно целеустремленная и плановая. Мы видим или нас просят посмотреть, что какие-то потребности существуют... Для этого у нас есть специалисты в достаточно узких профессиях, эксперты мирового класса — доктора, кандидаты наук, лауреаты Госпремии, которые являются достоянием не только разведки, знают суть вопроса и соответственно следят за этой тенденцией всю жизнь. Мы знаем, зачем направляем человека в командировку, для каких целей и как его подготовить. 

 — У кого-то может создаться впечатление, что научно-технической разведкой занимается только Россия... 

 — Что вы! Даже крупные международные корпорации проводят разведку друг против друга. То, как они это делают, как защищают свои секреты, вполне сопоставимо со спецслужбами. Сегмент рынка бывает достаточно узкий, поэтому конкуренция самая жесткая. 

 — Но все-таки, какие процессы интересуют сегодня разведку? 

 — Можно взять, например, алмазно-бриллиантовую отрасль — какова тенденция, как она будет развиваться, каковы будут цены. Золото-платиновая группа, допустим, - это важно для страны, потому что у нас есть золотовалютный запас. Или, скажем, рынок углеводородов — способы транспортировки нефти, конкуренция, которая может возникать на этом поле... Тем самым мы помогаем нашему экономическому блоку определить, правильно ли мы поступаем, затевая те или иные проекты, оценить эти проекты. 

 — Оказывается, направления работы разведки определить совсем не сложно: нужно только понять, какие направления являются на данный момент ключевыми... Могу предположить, что в сфере вашего внимания находится и мировой рынок вооружения. 

 — Вы правы. Военно-техническое сотрудничество, продажа вооружения и военной техники — вопрос очень важный. И тут как раз в этой сфере появился новый фактор — частный капитал, поскольку, как известно, многие предприятия становятся частными. Кстати, президент указал, что мы должны оказывать содействие российским фирмам, чтобы не страдали их интересы, — и такую форму работы мы нашли... 

 — То есть теперь вы сотрудничаете с частными корпорациями? Это как, на какой основе? 

 — Естественно, не на коммерческой — подобное исключено для спецслужб. Мы не можем позволить себе, чтобы какая-то корпорация "перекупила" нашего сотрудника, сделала его своим специалистом. Информация, которая добывается, докладывается руководству России, и оно уже решает, как ее реализовывать или учитывать в практической работе. Так что не думайте, что к нам приходит какой-то олигарх и мы ему выкладываем информацию. Такого не было и не будет никогда! 

 — И добывают эту информацию конечно же самые высококвалифицированные специалисты... 

 — Как же иначе? Сегодня без полученной вовремя информации "экономического направления" жить просто невозможно. Ей мы также уделяем серьезное внимание - готовим специалистов, которые способны ориентироваться в этом мире, принимать верные решения, добывать ту информацию, которая требуется для страны. Это направление получает все большее развитие... Кстати, мы и проблемами экологии занимаемся, предупреждая наши соответствующие медицинские службы и о "птичьем гриппе", и о различных эпидемиях, которые происходят в том или ином регионе. 

 — Боюсь, вы разочаровали некоторых читателей, ожидавших какой-то острой, романтической информации — все экономика, экология... 

 — Ну а такое направление деятельности разведки, как отслеживание процессов нерасползания оружия массового уничтожения, вас устроит? Это крайне важный фактор, тем более в русле борьбы с международным терроризмом. Попадание такого оружия в руки террористов может иметь самые катастрофические последствия... Поэтому разведка должна знать, какие государства стремятся не просто получить обогащенный уран, но и овладеть технологией выделения оружейного плутония. 

 — Россия, чуть ли не единственная в мире, продолжает сейчас сотрудничать с Ираном. Наверное, это определяется той информацией, которую разведка передает нашему руководству? 

 — Я думаю, что и это тоже... Но давайте порассуждаем, что лучше для мирового сообщества? Хотя бы какой-то диалог с Ираном или его самоизоляция и санкции, после чего будут напрочь исключены какие-либо возможности урегулирования? Посмотрим на карту и подумаем: что будет в случае применения ядерного оружия в этом регионе? Да от него вообще ничего не останется: проблема Палестины, Израиля, Ирана и Ирака "будет решена" одновременно! Поэтому наша дипломатия пытается удержать иранских партнеров в рамках дипломатического урегулирования вопроса... К тому же у нас нет данных о том, что в Иране есть какие-то ядерные боеголовки или накоплен оружейный плутоний в количестве, необходимом для их изготовления... На наш взгляд, все еще можно и должно уладить мирным путем. 

 — Любой конфликт сразу обостряет тот вопрос, которого мы уже немного коснулись - обеспечение безопасности российских граждан за рубежом... 

 — Да, и это тоже функция внешней разведки. Угрозы по отношению к российским зарубежным учреждениям могут быть самые различные, но сейчас этот вопрос особенно связан с деятельностью террористических и экстремистских организаций. Хотя, в отдельных регионах это могут быть и провокации против наших дипломатов и граждан со стороны местных специальных служб. К тому же в целях провокации могут предлагать свои услуги различные авантюристы... Надо также осуществлять проверку поступающей корреспонденции, обеспечение сохранности и доставки диппочты. Немало хлопот привносят и современные технологии: например, навел на документ мобильный телефон — и он уже на спутнике. Есть такое понятие, как компьютерная безопасность... 

 — Вы говорили про специальные подразделения для обеспечения безопасности росзагранучреждений. Приходилось ли когда-нибудь задействовать их в боевой, так сказать, обстановке? 

 — Конечно. Так, когда готовилось вторжение "войск коалиции" в Ирак, мы своевременно располагали информацией — вплоть до часа начала действий. Естественно, мы были обязаны обеспечить безопасность посольства, росзагранучреждений и российских граждан. Совместными усилиями СВР, МИД, МЧС и ряда других ведомств были предприняты все необходимые меры, для того чтобы своевременно обеспечить эвакуацию наших граждан. Кстати, именно деятельность нашего специального подразделения помогла тогда избежать жертв... 

 — Мы подходим к проблеме терроризма — насколько известно, борьба с ним сегодня стала одним из приоритетов в работе разведки. По каким направлениям она проводится? 

 — Уточним сначала, что терроризм — это попытка наиболее жестокими, кровавыми, бесчеловечными способами решить какие-то политические, социальные или экономические проблемы, возникающие в регионе, в этногруппе, либо между группами, лицами. Но если такие террористические организации, как ирландская республиканская армия или баскские сепаратисты в Испании, решали свои в общем-то локальные задачи, не выходя за пределы региона, то за последнее десятилетие появилась совершенно новая форма терроризма — международный терроризм. Между прочим наш президент предупреждал об этой угрозе задолго еще до событий 11 сентября 2001 года. 

 — Для непосвященного "международный терроризм" представляется как некое солидное объединение, глобальная террористическая организация... 

 — Конечно же нет! Представлять себе, что существует некий главкомат "Аль-Каиды" или в какой-то точке мира базируется штаб "мирового терроризма", - наивно. Просто этих людей объединяет использование какого-то "флага" — то есть идеологии как прикрытия своей деятельности, ну и опора на обиженные, социально не защищенные, не очень образованные круги — как на живую силу. А во главе, конечно, стоят совершенно другие люди, нежели порой появляются на телеэкране... Вброшены идеология, лозунги — и террористические группы могут совершенно автономно существовать в самых различных регионах мира. 

 — И все же, как наша внешняя разведка может бороться с терроризмом? "Вымпела" у вас больше нет, "акции", как некогда проводил знаменитый генерал Судоплатов, не применяются... 

 — Разумеется... Сегодня, если говорить в широком смысле, наши наиболее важные задачи — выявление лагерей по подготовке боевиков, отслеживание их перемещения, финансовых потоков, снабжения деньгами, каким-то оборудованием, множительной техникой... Скажем, нам удавалось выявлять случаи, когда под видом гуманитарной помощи на Северный Кавказ поставлялись бинокли, приборы ночного видения, перевязочные материалы, камуфлированная форма... Иногда осуществляется сбор денег под благородными призывами: помочь народу, построить больницу или что-то другое, но, к сожалению, потом они используются совсем по другому назначению... Каналы при этом бывают разные, мы должны их знать. 

 — То есть выяснять перечень банков, фондов и т.д.? 

 — Финансирование осуществляется не только через банковские счета или переводы. В рамках этой очень жесткой системы конспирации будут и передачи денег из рук в руки, иногда это и использование клише для изготовления фальшивых денег - такие примеры были и выявлялись, система курьеров из различных регионов, связь с наркотрафиком. 

 — То, что называется наркотрафиком, — это основной источник финансирования терроризма? 

 — Нет, его роль несколько преувеличена, это, может быть, справедливо лишь отчасти — для афганско-пакистанской зоны. Но лично я убежден, что многие финансовые потоки идут из стран Персидского залива, с Ближнего Востока — от так называемых благотворительных и неправительственных организаций. Такие случаи мы неоднократно выявляли и фиксировали — впрочем, не только в этом регионе. Но мне не хотелось бы конкретно называть страны, хотя они нам известны, и руководство нашей страны в курсе, откуда что исходит. 

 — Насколько можно понять, деятельность внешней разведки в борьбе с терроризмом заключается в том, что вы, получив соответствующую информацию, передаете ее "наверх"... 

 — Это слишком упрощенно, и одной передачей информации "наверх", как вы выразились, мы, разумеется, не ограничиваемся. Могу сказать, например, что мы активно используем партнерские каналы для взаимодействия со спецслужбами других государств и объединения наших усилий, с тем, чтобы террористическая зараза не расползалась ни по миру, ни по регионам. Есть примеры очень тесного сотрудничества, но, чтобы о них рассказать, нужно иметь согласие партнеров. Есть и примеры того, как благодаря нашей информации ФСБ или другие дружественные нам службы принимали конкретные меры по предотвращению проникновения на территорию России террористов... Ну и так далее. 

 — То есть, хотя СВР и ФСБ сегодня являются различными структурами, взаимодействие между вами продолжается? 

 — Мы работаем не в безвоздушном пространстве, поэтому поддерживаем самое тесное взаимодействие, обусловленное соответствующими договорами и соглашениями не только с ФСБ, но и, как я уже сказал, с ГРУ, и с МВД, ФСКН, МЧС, МИД... В общем, со всеми ведомствами, отвечающими за тот или иной сегмент внутренней или внешней политики. Мы высоко оцениваем это сотрудничество и крайне за него признательны нашим коллегам — ведь без такого взаимодействия решать многие задачи было бы просто невозможно. 

 — Но в современных условиях СВР поддерживает контакты не только с российскими спецслужбами... 

 — Да, можно смело сказать, что мы поддерживаем партнерские отношения со всеми ведущими спецслужбами мира как разведывательными, так и контрразведывательными. Уровень доверия, конечно, разный, но главное, что, несмотря на разность целей и задач, мы нашли точки соприкосновения, по которым просто обязаны взаимодействовать. Мы не можем себе позволить, чтобы террористы объединись быстрее, чем специальные службы. Несмотря на разность национальностей, они быстро находят общий язык, и потому борьба с терроризмом является тем делом, которое требует взаимодействия. 

 — Особенно доверительно у вас складывались отношения со спецслужбами стран СНГ. Однако сейчас... 

 — Я понял вопрос. В соответствии с Алма-Атинским соглашением мы не ведем разведывательную работу друг против друга. Если же кто-то отходит от этих принципов... Знаете, нам очень бы не хотелось пересматривать и это соглашение, и саму эту практику. Очень жаль, если кто-то подведет нас к этому своими практическими действиями. Я не называю конкретные страны, но догадаться, наверно, не сложно... 

 — Можно спросить, по каким направлениям сотрудничают сейчас спецслужбы, кроме борьбы с террором? 

 — Нераспространение ядерного оружия и оружия массового поражения, наркотрафик и активное его задействование, оргпреступность в широких масштабах, борьба с нелегальной миграцией, сопровождение экономических проектов, которые существуют между государствами и куда нередко вмешиваются разного рода авантюристы — вот те "поляны", на которых спецслужбы сотрудничают и оказывают друг другу содействие, несмотря на разность своих целей и задач. 

 — Мы заговорили о практике работы разведки... Кстати, кто сегодня приходит на службу в СВР? 

 — Я бы вопрос переформулировал: кого берем мы? Разведка — такой государственный институт, в который нельзя поступить просто по собственному желанию. Разведка сама подбирает себе кадры. Это справедливо и понятно: тут и вопросы безопасности, и требования, которые мы предъявляем к кандидатам. Служба эта достаточно тяжелая, трудная, и мы должны быть уверены, что человек способен переносить эмоциональные и психологические перегрузки, работать в условиях дефицита времени, принимать самостоятельные решения, отвечать не только за себя, но и за ту команду, в которой он работает. Как правило, это уже люди, имеющие законченное высшее образование, но это не значит, что не бывает исключений... К тому же кандидат на службу в разведку должен владеть иностранными языками, быть физически здоровым, психологически устойчивым, готовым к самопожертвованию и к самым различным ситуациям... В общем, целая гамма требований, о них можно еще долго рассказывать. 

 — Вы сами приглашаете людей на службу в СВР. Как вы думаете, почему они принимают это предложение? Ведь время сегодня не романтиков, а прагматиков... 

 — И все-таки, что нас очень радует, к нам идут талантливые ребята с твердыми убеждениями, которые готовы работать во имя России. Как вы понимаете, к нам приходят во многом уже состоявшиеся люди, которые уже прошли и испытали кое-что в своей жизни. Кстати, среди них немало и таких, кто не без успеха попробовал себя в бизнесе, в коммерции, но все-таки избрал для себя путь служения Отечеству на таком специфичном поприще, как разведка. Кстати, в книге известного вам Вадима Алексеевича Кирпиченко сказано, что любовь к Родине не всегда бывает взаимной. Как раз разведка — это та сфера, где "взаимности" даже и ожидать не надо. Разведчик идет в "поле" или в бой, не для того чтобы получить какую-то награду. У него на этот счет другие цели и задачи. Надеюсь, что эти молодые люди достойно продолжат наши дела и наверняка сделают все для того, чтобы Служба и далее занимала достойное место в институтах государственной власти. 

 — Сотрудников себе вы подбираете сами, но ведь есть и те, кого называют добровольными помощниками. Известно, что граждане зарубежных стран чаще всего вступали в контакт с советской разведкой по идеологическим соображениям. А сегодня? 

 — Действительно, тогда идеология и то, что было заявлено "работать не за деньги, а за убеждения", играла доминирующую роль. Хотя, я не сказал бы, что не использовались и другие факторы — материальная заинтересованность, совпадающие интересы на каком-то узком поле... Однако и сейчас я не могу назвать материальный фактор как главный и определяющий — это всегда комбинация каких-то факторов. Иногда человека не устраивает то положение, которое он занимает; иногда это может быть недовольство тем, как ведет себя в каком-то регионе то или иное государство... Это могут быть комбинации самых различных факторов, когда, собственно, и не видно, что это разведка. Дальше я не буду продолжать — для того мы и специальная служба. 

 — В СВР есть свои традиции, свои герои — известные или не известные широкой общественности. Кого из этих людей вы считаете для себя образцом? 

 — Боюсь обидеть и не назвать кого-то — история нашей разведки дала целую плеяду блестящих имен! Обратитесь к канонической шеститомной истории разведки, где названы все открытые имена, а также — к книгам генерала Кирпиченко, к сожалению, недавно ушедшего от нас. В них, на мой взгляд, очень хорошо объясняется, что такое разведка, почему она необходима, какие задача решает. Вадим Алексеевич был профессионалом высочайшего класса... Конечно, это большая потеря для службы! 

 — Так же, как и для "Красной звезды", которая очень с ним дружила. Вадим Алексеевич часто бывал у нас в редакции, выступал на страницах газеты и лет шестьдесят ее выписывал... 

 — Могу сказать, что в наших рядах работали и продолжают работать Герои Советского Союза, Герои России... Но у разведки — такие девизы: "Отечество, Доблесть, Честь" и "Без права на славу — во славу Державы". По парадоксу истории, общественности, как правило, становятся известны те сотрудники, которые были провалены — или в результате чьих-то неграмотных действий, или предательства. А значительное большинство разведчиков, достойнейшим образом сделав свое дело, сделали не менее чем те, кто оказались на виду и на слуху, они к сожалению, на долгие годы еще останутся неизвестными. Но дела их были столь велики, что это даже несопоставимо с тем, что уже известно общественности... 

 — Уместно спросить: поддерживает ли СВР связь со своими ветеранами — с теми замечательными людьми, о которых вы мне сейчас говорили? 

 — Скажу с достаточно большой долей вероятности, что такая система, которая существует в Службе, вряд ли есть в каких-то других структурах, не обижая другие структуры. Определяется это прежде всего тем, что разведка не подверглась столь многим преобразованиям и переименованиям, как, например, наши коллеги из ФСБ. Поэтому даже в 1990-х годах у нас сохранилось более-менее стабильное положение с руководящим составом, с работниками. И вообще, работа с ветеранами у нас плавно вытекает из того, что всегда было заложено в Службе... Система у нас достаточно корпоративная, а потому ветераны тянутся к тому подразделению, в котором проработали долгие годы — и это подразделение, остается с ними до самых последних дней... 

 — Известно, что в вашей структуре есть и свои ветеранские организации... 

 — Да, наши ветераны объединились в Ассоциацию ветеранов внешней разведки, в рамках которой ведется серьезная работа по их поддержке — и моральной, и материальной. Существует и Совет ветеранов, который заботится и о конкретных нуждах людей и в целом о том, чтобы мы не забыли наших ветеранов в дни торжественных событий — например, когда отмечалось 85-летие Службы или 60-летие Победы... Ветераны регулярно получают материальную помощь — поверьте, сумма это значимая. При службе существует Фонд "Милосердие", который аккумулирует суммы, поступающие для конкретной помощи ветеранам — в частности, на дорогостоящие операции... Есть у нас, кстати, и пансионат, где живут люди, у которых не осталось близких родственников, которые не в состоянии себя обслуживать. Они находятся здесь на полном нашем обеспечении, получают квалифицированное медицинское обслуживание... Между прочим, мы никогда не ставили вопрос, что ветераны, переезжая в пансионат, должны сдать свою квартиру — она остается и сохраняется за ними. А это, как понимаете, очень важный вопрос... Могу также сказать о том, что большую работу проводит и хорошо известный вам генерал-лейтенант Александр Титович Голубев — его деятельность выходит уже за рамки службы, распространяется на другие силовые структуры России. 

 — Насколько я знаю, в СВР стремятся не только обеспечить ветеранам, так сказать, спокойную старость, но и то, что называется активным долголетием... 

 — Действительно, многие ветераны — и спасибо им за это! — активно участвуют в воспитании молодого поколения, выступают в коллективах, передают свой уникальный, бесценный опыт молодым разведчикам. Это та опора, которая помогает нам продолжать наши традиции. 

 — Как говорится, "бывших разведчиков не бывает". 

 — Наверно, это так... А потому сегодня я в первую очередь поздравляю с праздником ветеранов и Вооруженных Сил, и специальных служб, и правоохранительных органов. Эти люди заслуживают самых добрых слов, самого уважительного к себе отношения за все то, что они сделали для страны, для нашего Отечества. Я сердечно поздравляю всех, кто носит погоны сейчас, — наших сотрудников, воинов Вооруженных Сил, сотрудников всех силовых и правоохранительных органов! Это наш общий праздник с очень точным названием: День защитника Отечества. Хотя у каждой структуры есть свой профессиональный праздник, но день 23 февраля — это то, что нас всех объединяет. С праздником вас, дорогие товарищи!