Наш писатель из Латинской Америки

Александр ТРУШИН.

В истории разведок не так уж много имен, которые были бы окружены таким множеством мифов — правдивых, выдуманных и просто лживых, как имя Иосифа Григулевича, Грига, как его иногда называли. Недавно в Москве в издательстве "Молодая гвардия" увидела свет книга Нила Никандрова под интригующим названием "Григулевич, разведчик, которому везло"...
Насколько мне известно, Никандров — единственный писатель из России, который живет и работает в Латинской Америке. Почти четверть века назад он впервые ступил на землю континента. Срок немалый!

Трудно найти такое место в регионе, где бы он ни побывал в погоне за экзотическими впечатлениями. На жизнь Никандров зарабатывает журналистикой, а все остающееся от этой беспокойной профессии время посвящает литературной работе. Выход книги был хорошим предлогом для встречи, и вот не без труда я отыскал Никандрова в одном из старейших городов Венесуэлы, — в Сьюдад-Боливаре, красные черепичные крыши которого так "фотогенично" смотрятся на фоне густо-аквамариновых вод реки Ориноко.

Встретился я с Никандровым на набережной, в небольшом кафе на открытом воздухе. Ветви раскидистой сейбы спасали нас от полуденного зноя. Разговор сразу же пошел о книге.

 — Почему ты избрал в качестве героя именно Григулевича? Книги о нем — тем более в серии "ЖЗЛ"! — никто не ожидал. Героями этой серии по определению не могут быть люди с "преступным прошлым", с "руками, обагренными кровью". А ведь если побегать по Интернету, легко убедиться, что редко кто отзывался о Григулевиче благожелательно. Предпочтение отдавалось "страшилкам": "Ученый-убийца", "Киллер Сталина", "Любимец Берии". Было что-либо подобное в его биографии?

 — Главной моей целью был поиск правды об этом удивительном человеке. Клевета прилипчива, а у Грига было много врагов в научном мире Москвы. Вот и родилась легенда о его "киллерстве". Были ли основания для нее? Были. Начальство не раз "планировало" ему операции "убойного характера", и всякий раз ситуация складывалась так, что ему удавалось избегать подобных поручений. Как говорится, везло человеку! Даже подготовленная им атака боевиков на "крепость" Троцкого в Мехико-сити провалилась. Боевики, которых возглавлял мексиканский художник Давид Сикейрос, выпустили по окнам 200 пуль, бросили бомбы, оставили в коридорах зажигалки — и все впустую: основатель Четвертого Интернационала уцелел. Сикейрос потом говорил следователям: "Мы просто хотели "попугать" Троцкого и захватить его архив".

 — Какие страницы из жизни Грига-разведчика ты считаешь наиболее интересными и драматичными? "Шпиологи" часто называют уникальным успех Григулевича в Италии в 1948-53 годах, когда он добился от правительства Коста-Рики назначения на пост посла в Рим и Белград.

 — Да, другой такой операции в истории разведки не было. Но еще большего восхищения, на мой взгляд, заслуживают 4 года работы Григулевича (резидента Артура) в странах Южной Америки в годы Второй мировой войны. Его назначение резидентом было "импровизацией" Центра, поскольку других сотрудников ИНО НКВД на континенте не было. В чрезвычайных условиях войны Артур доказал, что "и один в поле воин", хотя связь с Центром была ненадежной, инструкции поступали не часто и не всегда были конкретными. Но он сумел сделать значительно больше того, что предписывалось шифровками. Диверсии на судах, перевозивших грузы для военной промышленности Германии, сбор разведывательной информации в Чили, Аргентине, Бразилии, Уругвае, заброска в Испанию, Португалию агентов, во Францию — бойцов в партизанские отряды — все это дело рук Григулевича и 5-6 его ближайших помощников, которые знали о его принадлежности к советской разведке. Все другие члены сети — их было не менее 200 — считали его "эмиссаром Коминтерна".

 — Как удалось собрать такое количество ранее не известных сведений о Григулевиче?

 — По крупицам. На это ушло 10 лет! Разве легко восстановить биографию человека, который годами подчинял себя жестким правилам конспирации? Мне пришлось повторить многие тайные маршруты Артура в странах Латинской Америки, встречаться с теми, кто помогал ему в борьбе против нацистов, неделями не вылезать из архивов в Буэнос-Айресе, Монтевидео и Сантьяго-де-Чили. Кстати, в этих поисках "подгоняло" меня заочное соперничество с костариканской писательницей Марджори Росс. Ее увлекла "тайна Теодоро Б.Кастро", самого блестящего дипломата Коста-Рики за всю ее историю, оказавшегося советским агентом. Росс написала книгу "Пять жизней Иосифа Григулевича", но "не докопалась" до многих операций Артура, особенно в Латинской Америке. Нужно заметить, что она, хотя и писала в тональности холодной войны, но так и не смогла скрыть своего восхищения "советским асом нелегальной разведки". Не скрывали этого и коста-риканские критики: "Григулевич — человек выдающихся личных качеств, который входит в когорту великих агентов, прославивших советские специальные службы"...

Смуглый официант поставил перед нами по очередному бокалу сока парчиты, тропического фрукта с изысканным клубнично-лимонным вкусом.

 — С такой черной репутацией, которая была у Григулевича, тебе, наверное, не один месяц пришлось уговаривать издательство на публикацию книги?

 — Нет, как раз наоборот. Это была инициатива директора "Молодой гвардии" Валентина Юркина. В мае 2003 года на конференции, посвященной 90-летию со дня рождения Иосифа Ромуальдовича, он с трибуны обещал, что его биография обязательно появится в серии "ЖЗЛ", для которой, кстати, Григулевич под псевдоним Лаврецкий написал несколько книг: о Симоне Боливаре, Сальвадоре Альенде, Панчо Вилье, Че Геваре.

Из всех исследователей — "григаведов" издательство обратилось именно ко мне по рекомендации дочери разведчика Надежды Иосифовны. К тому времени я опубликовал в моем любимом журнале "Латинская Америка" несколько статей о различных этапах жизни Грига. На реальной фактуре, без перегибов и перекосов в столь популярных ныне жанрах "чернухи" и "фэнтези". Я собирался написать для журнала десятка два очерков о нем, чтобы потом объединить под одной обложкой. А после беседы с Юркиным всерьез засел за работу. К тому же я столкнулся с таким явлением, как плагиат, это тоже подстегивало.

 — В каком смысле плагиат?

 — Не хотелось говорить об этом, но когда находишь свою статью — все тридцать страниц без малейшей маскировки и переделки, — в книге Y.Y и пространные фрагменты без указания источника в сочинении Z.Z и так далее, то возникают далеко не позитивные эмоции. Ведь каждая из этих статей — итог многомесячных поисков, причем в широком историческом плане. Героя надо было "вписать" в его эпоху, проникнуться ее духом, быть достоверным даже в деталях, особенно в деталях!

 — Ты подавал в суд по этому поводу?

 — Нет. Жалко было тратить драгоценное время на дрязги.

 — Жанр биографий — единственный, в котором ты работаешь?

 — Беллетристика — старая страсть, еще со школьной скамьи. Моя первая повесть "Глоток дождя" была опубликована лет тридцать тому назад издательством в Прибалтике неплохим по нынешним временам тиражом 15 тысяч экземпляров и разошлась за две недели. Тема была привлекательной: борьба с бандитизмом и нацистским подпольем на территории бывшей Восточной Пруссии. Время действия - лето 1945 года. Повесть в духе Владимира Богомолова, но напечатана за несколько месяцев до появления его бестселлера "Момент истины".

 — Я слышал, что в некоторых российских посольствах пользуется успехом твой роман "Смерть на острове Робинзона". О чем он?

 — О жизни русских в Латинской Америке — в основном на боливийском материале. С детективным сюжетом и показом посольских нравов, конфликтов и фобий. Среди героев романа — офицер безопасности Владлен Гончаев, директор турфирмы в Ла- Пасе Лев Баженов, олигарх (как же без них в нашу неолиберальную эпоху?) Борис Геркович, неформальный глава "белой" русской колонии Кирилл Минаев и другие. А сам роман начинается трагически: исчезновением посла! Для меня как автора лестно и то, что "Смерть на острове Робинзона" с интересом читают русские эмигранты, те из них, кто в качестве "перемещенных лиц" покинул послевоенную Европу, спасаясь от выдачи репатриационным комиссиям из СССР. Все они люди с тяжелой исковерканной судьбой, которой не пожелаешь никому. В России мой роман не публиковался, честно говоря, руки не доходили до поиска издателя. Кстати, недавно заглянул на электронный каталог Библиотеки конгресса США и обнаружил там "карточки" моих книг, изданных в разное время на разных языках и под разными псевдонимами.

 — Не пора ли подумать о полном собрании сочинений? - пошутил я.

Мой собеседник раскатисто засмеялся.

 — Ну, таких амбиций у меня нет. Но о Латинской Америке, русском присутствии на континенте, малоизвестных эпизодах истории 40-50-х годов писать собираюсь и сейчас и потом, в России, из дальних странствий возвратясь...

 — Давай немного отвлечемся от литературных дел. Сейчас много говорят о сдвиге государств региона влево, о консолидации так называемой "оси", враждебной Соединенным Штатам, в которую включают Кубу, Венесуэлу, а также Боливию с первым индейским президентом. Как ты считаешь, такая стратегическая "ось" реально существует?

 — На мой взгляд, подобного рода термины используются американскими политиками и пропагандистами для искажения реального положения дел. Раз в Латинской Америке есть "ось", подобная той, которая существовала в тридцатые годы прошлого столетия между Германией, Японией и Италией, следовательно, есть и угроза, враждебность со стороны ее участников. Тогда можно оправдать и любые "контрдействия" в отношении "враждебных" стран. Хотя вся их предполагаемая "враждебность" заключается в стремлении защитить себя от торгово-экономической, политической, культурной и других видов экспансии со стороны империи. Знаешь, само возникновение государств-диссидентов на континенте (есть и другие, в более "мягком варианте", например Аргентина) показывает, что Соединенные Штаты переоценили свой потенциал, ввязавшись в изнурительные операции по силовому установлению демократии в Ираке и Афганистане. Негативных последствий все больше. Так, они постепенно теряют контроль над своим "задним двором", как нередко называют Латинскую Америку.

Сейчас администрация Буша в пожарном порядке пытается навести в регионе "порядок", в частности, традиционными обещаниями молочных рек и кисельных берегов, чтобы возвести надежную дамбу для "сдерживания" левых режимов. Самое интересное, что "дружеские правительства" пытаются использовать эту мнимую "ось зла" в своих интересах. Своеобразная форма "мягкого шантажа". Мы, мол, поможем, но не даром. Однако оказывается, что средств в американской казне для друзей с "заднего двора" нет. Все пожирают заморские войны...

Нил Никандров поделился своими ближайшими планами. По старой журналистской привычке он работает "параллельно" над несколькими рукописями. Сейчас на выходе - очерки о венесуэльской жизни последних двадцати лет. Они посвящены тому, как в богатой нефтяной стране из-за коррумпированности правящей элиты и пренебрежения правительств социальными реформами народные массы радикализировались и "ушли в боливарианскую революцию", цель которой построение социализма XXI века с "венесуэльским лицом". Родился и лидер: бывший подполковник-десантник Уго Чавес, которого далеко не зря называют "наследником Фиделя Кастро".

Вторая книга задумана как документальное повествование о жизни русской эмиграции в Аргентине после Второй мировой войны. Особое внимание будет уделено загадочной личности генерала Бориса Смысловского-Хольмстона, русского по рождению, ведущего сотрудника абвера, консультанта Гелена, одного из профессионалов нацистской разведки. Хотя он и был убежденным врагом Советов, генерал не хотел германского диктата в России. Он надеялся "перехватить" власть в тот момент, когда русское сопротивление максимально ослабит части вермахта. Позже, в эмиграции, в начале 50-х годов Хольмстон призывал американских политиков не развязывать атомной войны против СССР, потому что это была бы война на уничтожение русского народа. На Лубянке сочли его подходящим объектом для вербовки: "Настроен не только пацифистски, но и патриотически!" Но в ходе дальнейшего изучения и слежки за Хольстоном в Буэнос-Айресе выяснили, что надежды на успех — никакой. Почему именно, Нил Никандров мне не рассказал. Что ж, писательские секреты и задумки — святое дело. Придется ждать выхода его очередной книги.