В особых условиях

В моей книге "Геворк Вартанян", готовящейся к выходу в молодогвардейской серии "ЖЗЛ", есть и глава о начальнике легендарного разведчика-нелегала, Героя Советского Союза, недавно ушедшего от нас Геворка Андреевича Вартаняна. Судя по всему, имя начальника так и не будет рассекречено, в истории нелегальной разведки он останется как полковник К. Другого нелегала, которому вернувшийся домой Вартанян передавал свой богатейший опыт, будем условно называть полковником А.

О них и о супругах Вартанянах рассказывает генерал-майор Юрий Иванович Дроздов, возглавлявший с 1979 по 1991 год нелегальную разведку. Это - фигура легендарная. Разговоришься иногда с его коллегами, и при воспоминании о начальстве услышишь сдержанное: да, был такой. К генерал-майору Дроздову это не относится. Вот кто почитаем буквально всеми. И нелегалами - особенно. "Это было при Дроздове... Так придумал Юрий Иванович... И тогда я пошел к начальнику Управления "С"...".

Основная работа Дроздова связана с нелегальной разведкой. Вартаняны уехали "туда" задолго до его прихода в управление. И Юрий Иванович с восхищением рассказывает, что на их подготовку ушло не 6-7 лет, как это обычно бывает у других нелегалов, а лишь несколько месяцев. Опыт работы в Иране, когда они предотвратили покушение на Сталина, Рузвельта и Черчилля во время Тегеранской конференции 1943-го, дал многое.

- Я познакомился с их делом, принимал начальника отдела полковника К., под руководством которого Вартаняны работали. После того как Геворку Андреевичу присвоили в 1984-м звание Героя, мне стоило большого труда уговорить нашего руководителя разрешить ему и супруге продолжить работу в особых условиях. Обычно получивших звание Героев за кордоном старались не использовать. Сознательно берегли, потому что понимали все превратности жизни нелегала. К тому времени Вартаняны находились в одной стране, где вели большую работу. Подготовили там очередное вербовочное мероприятие по приобретению агентуры. И мы сказали: завершаешь эту операцию, сворачиваешь потихоньку все дело и возвращайся домой. Хватит. Уже сколько лет в таком напряжении. И можете на активной нелегальной работе поставить точку, чтобы передать весь опыт своим товарищам. Тогда, во время их отпуска, мы встретились - Вартанян, Гоар, я и начальник их отдела, который, жаль, рано ушел из жизни.

- А фамилия начальника?

- Фамилия его К. - он не рассекречен и вряд ли его имя когда-нибудь станет известно, открыто мы его никогда не называли. Однако о некоторых мероприятиях, в которых он принимал участие, расскажу. В этих материалах К. будет проходить как полковник. Вот кто понимал Вартанянов.

- И что - о нем ничего?

- К. сам испытал то, что пришлось преодолеть Вартанянам. Он был и документирован соответствующим образом. Однажды потребовалось немыслимое. Слепая женщина из чужого и далекого высокогорного селения признала его своим сыном. Теперь у него была настоящая мать с Арабского Востока.

- Но, судя по фамилии, полковник К. был русским - или наполовину русским?

- Нет, не был он русским. Осетин. Жаль, что таких теперь нет. Когда у К. возникли трудности с проверкой некоторых моментов его легенды, он вступил в переписку со своими легендированными родственниками. Тут учитывался промежуток времени, который был заложен в его истории: больше полутора десятков лет К. не приезжал домой. Выяснили, что мать его ослепла. К. убеждал: не будет большого риска, если он встретится с родственниками, чтобы подкрепить свою легенду.

Но руководители Комитета и внешней разведки считали такой шаг слишком смелым. Здесь грани риска если не превосходили все допустимые границы, то были где-то с ними рядом. Операция выглядела исключительно опасной для нелегала. И все-таки после длительных размышлений, всевозможных взвешиваний и колебаний К. получил добро.

Нелегал подстраховался. В нескольких километрах от села в укромном месте его ждала машина. У водителя запрятаны документы, в них К. значился под другим именем, и билет на самолет: сначала в одну европейскую столицу, потом пересадка - и в другую. Сложись вдруг обстоятельства неблагоприятно, не узнала б мать в К. своего уехавшего на заработки сына, и главное для него было бы успеть к самолету. На удачу, горное селение находилось не так далеко от столицы и аэропорта.

- Но почему К. был так уверен, что настоящий сын не может объявиться? Пусть не с мамой, потерявшей зрение, но с родственниками у него могла быть переписка. А люди в то сравнительно недалекое время имели обыкновение посылать домой фотографии. Не хвастовство, но снимок на фоне собственного дома, шикарного авто...

- Вы правы, выходец из горного селения сделал отличную карьеру. Устроился в европейскую фирму, по-настоящему разбогател. В первые годы даже наведывался в аул, присылал подарки, но потом куда-то исчез.

- И также внезапно мог возникнуть.

- Не мог. Он умер. Разведчик об этом узнал совершенно случайно. Тут же обратил внимание на совпадение: он был очень похож на ушедшего. Потому и решился на встречу с матерью.

- Но не зря ведь говорят, что родная мать всегда узнает своего сына.

- Не зря. Я тоже с этим согласен: может узнать. Но скажет ли окружившим ее бедным или очень небогатым людям, живущим в горах, что это - чужой человек? Полковник учитывал нюансы. Сын исчез полтора десятка лет назад. К., как и его "двойник", тоже успел сделать за границей неплохую деловую карьеру. Денег бизнесмен зарабатывал столько, что даже мог помогать своим коллегам по нелегальной разведке. Он заранее оповестил родственников о прибытии. Захватил для всех, как там и принято, подарки. Мать была готова принять и обласкать родного сына. К. был отлично одет, приехал на шикарной машине. Как было близким и особенно матери его отвергнуть? Хорошо, пусть даже не сын. Но он-то искренне считает немолодую женщину матерью, зачем его разуверять, отталкивать? В конце концов, идти против всех.

- Но если бы она...

- И на "если бы" было готово объяснение. К. спросил бы у родственников, здорова ли мама, показал бы всем семейную фотографию, сделанную немногим меньшим двух десятилетий назад, когда сын приезжал в аул. Сходство с умершим - невероятное. Как отказаться от такого родственника? Ну что, убедил я вас?

- Почти. Неужели наш нелегал знал труднейший язык в совершенстве? Ведь проскальзывают если не ошибки, то не совсем верное построение фраз, неточные ударения, да мало ли что может быть в столь сложном наречии.

- Вот этого можно было не бояться. Язык наш К. знал превосходно.

- Прямо Николай Кузнецов, который дурачил немцев, обратившись во время войны в обер-лейтенанта Зиберта.

- Рождает же наша земля таланты. К. заранее дал знать о точном времени приезда, сообщил о подарках. Казалось, все было учтено.

- Но так только казалось?

- Действительно, все учесть и предусмотреть очень желательно, но невозможно. Весь аул вышел его встречать. К. торжественно вели к матери: на скамье у родного дома сидели несколько женщин. В чадрах. И, конечно, узнать, кто "родная мать", было практически нереально. Но пока нелегал мучительно размышлял, его слепая мама поднялась. Поддерживаемая соседками, которые, видно, и признали в приближавшемся богато одетом господине сына, встала перед ним на колени. Она его всего ощупала, произнесла молитву во славу Аллаха и назвала нашего полковника сыном. Признала. Красивый был парень. После почти двух десятков лет, которые К. провел вне дома, все это было просто удивительно

- В какой же это было стране? Нет, смотрю на вас, Юрий Иванович, и понимаю, что не надо об этом даже задумываться.

- Не надо. Мы, для того чтобы поддерживать всю эту легенду, много сделали. Наш Полковник проходил по жизни как богатый человек. Даже подарки всем многочисленным родственникам раздал за счет своей европейской фирмы. А в селе отремонтировал домик, крышу, поставил новую изгородь. Но дела, и это чистая правда, не давали возможности К. долго оставаться в ставшем родном селении. Три дня - и отъезд. Его ждала Европа. Через определенный срок к концу пребывания в ней он уже руководил фирмой.

- А как же мама?

- Вы знаете, тут нет совершено ничего кощунственного, злого, неблагодарного. Наоборот. Святой его матери мы установили пенсию, которую получали содержавшие ее родственники. И больше 10 лет переводили деньги. Кстати, может, встреча с сыном, материальное благополучие, забота воодушевленных постоянной помощью близких тоже помогли ей прожить долго.

- Но сына, понимаю так, она больше не увидела?

- Вы же сами говорили о риске. А Полковник помогал в очень серьезных мероприятиях, которые приходилось решать на Ближнем Востоке, и не только. Тут все было хорошо. Он тоже провел в зарубежье немало плодотворных для себя и внешней разведки лет.

- Ну хоть намекните, что он успел?

- Боюсь, никто и никогда деталей не приведет. А намекнуть... К. первым из наших, задолго до других, сообщил в Центр о проекте звездных войн.

- Вы имеете в виду "стратегическую оборонную инициативу" президента Рейгана?

- Именно.

- И полковник К. был начальником Вартаняна?

- Да. Потом, когда Анри вернулся окончательно, работал у него. Готовил, к примеру, нелегала А.

- И чем они с Геворком Андреевичем занимались?

- Вам опять подробности? Это была очень серьезная работа, связанная с четким знанием особенностей своего прикрытия. Потому что выбрать в разведке прикрытие не так просто. Они сошлись с А. и поняли друг друга, здесь большая заслуга Геворка Андреевича. Тот уже работал, делал свои шаги. А Вартанян стал наставником действующего нелегала. У нас таких случаев было за всю нашу историю, насколько я знаю, еще два. Это жена Зарубина.

- Елизавета Горская? Потом получилась знаменитая ныне cемейная пара нелегалов.

- Да. И вторая - Африка де Лас Эрас.

- Полковник внешней разведки. Была еще радисткой у Николая Кузнецова в отряде Дмитрия Медведева.

- Она большую часть жизни провела за границей. Ей туда подсылали людей, она их готовила там.

- Юрий Иванович, а еще о Вартанянах, мелкие детали?

- Стараюсь, рассказать что можно, а вот в мелких деталях очень уж много подробностей. Нет, оставим их на потом. Это пускай попозже.

- Вы в наших беседах признавали, что по совершенной за рубежом работе Вартанян - один из величайших наших разведчиков, равен Зорге, Филби и другим колоссам разведки. Как это можно пояснить? Мы все время возвращаемся к Тегерану 1943-го. Но было же столько другого. Крупные операции?

- А почему не возвратиться и к Тегерану? Ликвидация с его участием, как руководителя "Легкой кавалерии", группы немецкой агентуры, заброшенной для уничтожения "Большой тройки", - это что, не подвиг?

- Согласен, Тегеран. А дальше? Были же какие-то вехи?

- Были. (И долгое, очень долгое молчание. - Авт.). Но рассказывать ли о них - решать не мне, а Службе.

- Вы как-то упоминали, что Вартаняны общались в одной из стран с адмиралом Тернером, будущим начальником ЦРУ, тогда командующим американскими войсками. Они были знакомы?

- Однажды, когда мы решали сложную комбинацию, за сутки Анри вылетел на самолете адмирала в США.

- На самолете Тернера?

- Было такое. Командующий американской группировки на юге Европы в кратчайшие сроки обеспечивал визовыми документами. Надо же было это делать каким-то образом. Или если у нас кто-то пропадал, серьезный разведчик оказывался в трудных обстоятельствах, мы иногда обращались к Анри, чтобы помочь найти этого человека. Например, тех, кто уходил из нашего поля деятельности, из числа американцев. Просили Анри: давайте, найдите. И была пара случаев, когда он ставил в тупик скрывавшегося завербованного американца.

- Завербованные не хотели работать, а он возвращал?

- Несколько по-иному. Мы находили человека, выясняли все, что c ним происходило и как происходило. В результате ставили точку над "I". У нас был случай, когда в одной стране проходила серьезная операция по пресечению вербовки американцами нашего сотрудника путем оказания давления на американца, его разрабатывавшего. Этого американца мы убедили, что он - нужный нам человек. Тот согласился, но потом не выдержал и сбежал. А мы убедились: вилла, на который жил американец, заросла травой. Ясно стало, что он раскрылся перед своими. Начали искать и нашли. Ему нужно было просто сказать, что раз уж ты согласился, то не надо уходить от взаимодействия. Ничего тогда, конечно, не получилось.

- Почему?

- Потому что вся дальнейшая работа должны была проводиться на глазах у американцев непосредственно там, в Штатах. Но не стал он работать и на американцев, хотя сам был американским гражданином. Скоро нам пришлось это дело закрыть. Но мы все равно отыскали, где он находился. Мелочь, собственно говоря. Вы о ней сейчас напишете, и там, далеко, конечно, заволнуются, им придется все это искать, думать, как все было. Так что страну указывать не надо. Но это была красивая, интересная операция. Наш сотрудник, с которым все это дело происходило, на пенсии сейчас. Фамилию, уж, допустим, не припоминаю.

- Действовал, как и Вартанян, с женой?

- Нет, здесь пары не было - один. А у Вартаняна потом в основном были разного рода разовые задания. При этом менялись страны, в которых им приходилось бывать. Они трудно расставались с обжитым местом.

- Трудно? Но Геворк Андреевич говорил мне о почти ста странах.

- Ибо иногда, чтобы оказаться в нужном месте, надо было улететь совсем в противоположную сторону, а потом оттуда прилететь к месту выполнения задания. Так бывало. Я вспоминаю последнюю такую рабочую встречу, мы сидели на даче, разговаривали.

- У них на даче?

- Нет, не у них, у нас на объекте, где мы с ними всегда встречались.

- В России?

- В России. Обсуждали все эти вопросы. Потом он на меня посмотрел и говорит: "Да, мы должны хорошо все это обдумать". И Гоар Левоновна включилась в беседу: "Мы подумаем, проработаем этот вопрос". Они советовались - всегда.

- А проблема немирного атома в их интересы входила?

- Ядерной тематикой они непосредственно не занимались, это делали другие. Больше были привязаны к своей реальной профессии - коммерческой торговле коврами. На этих, собственно, коврах и связи с этими высокими американскими личностями у них и завелись.

- Об этом писать можно?

- Да. У меня в памяти сохранилась встреча с руководителем Вартаняна еще по Тегерану.

- С Иваном Ивановичем Агаянцем?

- После освобождения Абеля я вернулся из Германии, и в Центре на 5-м этаже, где был кабинет Агаянца, я с ним увиделся.

- Это уже было в Ясенево?

- Нет, на Лубянке. Он тогда проявлял интерес к делу Абеля, задал несколько вопросов. И говорит, вот бы нам где-нибудь вместе поработать, я бы тебя познакомил с хорошими людьми. Потом я понял, кого он имеет в виду. Но я занимался Германией и никакого отношения к руководящей работе и к Вартанянам тогда не имел. Вот такое было наше с ними первое заочное знакомство. А до этого никогда с ними не встречался - не виделся. А когда Вартаняны уезжали в последнюю командировку, я сказал им, что разработку надо завершить, но постараться сделать так, чтобы этот завербованный человек продолжил ваши дела.

Через некоторое время я ушел на пенсию. Они вернулись оттуда, хорошо закончили дело. Смогли свернуть большую работу за рубежом, которая до сегодняшнего дня никем не раскрыта. Анри исчез. И все те лица, которые проходят у него из числа американцев, других предпринимателей, не могут сказать о том, что они его знали. В душе-то они понимают, а раскрыть то, что они с ним знакомы, не в состоянии. Ведь это повлечет за собой серьезное расследование.

А Вартанянов стали активно использовать в работе с молодежью, которая к нам приходила. Геворк Андреевич приятный был человек. С ним было легко и интересно. У меня дома до сих пор стоит нетронутая бутылка армянского коньяка, которую он когда-то подарил после поездки в Армению. Все они с Гоар спрашивали: почему я не ношу никаких наград и всего прочего. Как-то один раз на встречу в клуб на Дзержинке я пришел с колодками. Подходит он ко мне: "Слушай, я теперь знаю, какие у тебя ордена".

- Вы с ним на "ты"?

- С ними - на "ты". Быстро как-то получилось, само собой.

"В особых условиях", Российская газета, 17.10.2013 г.