100 лет назад родился легендарный атомный разведчик

Текст: Николай Долгополов

Его величали легендой советской разведки. А он в свои за 80 лет каждый день мчался на служебном автобусе на работу за город. Полковник Владимир Борисович Барковский и сам называл себя "махровым научно-техническим разведчиком". Это через него, юного лейтенанта, шли в военные годы из Лондона в Москву сведения об изготовлении атомной бомбы. И никогда полковник даже не намекал на то, что же за человек поставлял Советскому Союзу эти данные. Всегда ограничивался тем, что называл его "одним очень важным источником, не бравшим ни фунта" за свою вот уж действительно бесценную информацию.
А чтобы понять, о каких сложнейших научных процессах идет речь, молодой офицер и бывший инженер Барковский по совету этого британского ученого купил учебник по ядерной физике и в конце-концов вник в проблему. Имя безымянного английского друга, так выручившего СССР при создании первой атомной бомбы, по словам Барковского, никогда не выплывет наружу. В этом конкретном случае не действуют никакие сроки давности.
А еще в Лондоне были у Барковского в дни войны на связи полтора десятка бескорыстных англичан, приближавших нашу общую победу над Гитлером. "Иногда немцы бомбили так, что выйти страшно. Но я иду на встречу со своими, потому что должен, потому что офицер. А почему шли они - с риском попасть под обстрел или в лапы собственной контрразведки? - часто повторял в наших разговорах Владимир Борисович. - Потому что, были чистыми и светлыми людьми. А вы: как зовут, да чем занимались?".
Барковский очень не любил рассказывать о себе. Всегда старался перевести разговор на других, сделавших, по его мнению, "ни чуть не меньше".
Коллеги считали Владимира Борисовича настоящим знатоком разведки. Он действительно изучил ее современную историю "от" и "до". Неожиданно Барковский сыграл немаловажную роль и в моей жизни. В 1993-м я впервые написал статью о разведке, затем продолжил тему. И уже немолодой, 80-летний полковник, сам разыскал меня, предложил встретиться. Придя в редакцию, очень тактично объяснил, что встречаются в моих работах некие огрехи, видные ему, профессионалу. Так и начались для меня "уроки Барковского". Теперь мы встречались у меня. Владимир Борисович возвращался с динамовских кортов на Петровке, подходил к моему дому с тяжеленной сумкой, набитой ракетками и прочими спортивными принадлежностями. Мы поднимались в квартиру, садились, пили чай. И Барковский начинал рассказывать. Я записывал, но только в блокнот. Владимир Борисович не очень любил магнитофоны. Он помнил все даты, никогда не ошибался в псевдонимах и фамилиях. Любил рассматривать спорные, неясные эпизоды, давая им собственную четкую, исключительно конкретную трактовку, не всегда совпадающую с общепринятой. Конечно, он знал большинство из разведчиков лично, работая со многими еще в Англии и США, где руководил легальной резидентурой.
Некоторые даже авторитетные историки разведки всерьез упрекали меня в том, что я "смотрю на события глазами Барковского". Что ж, горжусь этим. Дай Бог, если его уроки не прошли бесследно.
Барковский, в молодости занимавшийся мотоспортом и планеризмом, был судьей Всесоюзной категории по планеризму. Летал на соревнования, хотя сам в небо уже не поднимался. Зато играл в теннис до 82-х - 83-х лет. Потом, когда натужно болели колени, упрекал себя: "Задержался я в теннисе, слишком задержался".
Была у Владимира Борисовича одна собственная, исключительно заинтересовавшая меня теория. Долголетие очень многих своих удачливых коллег по профессии объяснял он своеобразно. Считал, что с годами напряженного, почти всегда сопряженного с риском труда, разведчик приспосабливается к необычно суровому ритму жизни. И, войдя вот в такую колею, уже не расслабляется. Это помогает сохранить отличную память. Благотворно влияет на состояние мозга. Даже замедляет физическое старение. Поэтому среди его коллег так много неувядаемых, до последних дней трезво мыслящих долгожителей.
Пару лет спустя, когда занятия теннисом все же подошли к логическому завершению, заходил в квартирку Барковского близ Сокола и я. Что поразило - так это аскетизм Владимира Борисовича. Жил он очень и очень скромно. Пользовался вещами, привезенными, видно, еще из Штатов в 1960-х. Меня это поражало, однажды сказал, что он, полковник, заслужил гораздо большего. Барковский только расхохотался. Ему действительно были не нужны никакие блага, излишества. Он жил работой, которую не прекращал до последних дней. Иногда удавалось помочь ему опубликовать статью, серьезный журнальный материал на сугубо политические темы, с разведкой никак не связанные. Он был в курсе всех событий, на все имел свое мнение, мог ответить на любой вопрос.
Только очень обидно, что, превознося других разведчиков, тратя не менее часа в рассказах о друзьях и их подвигах, Владимир Борисович никогда не стремился поведать о себе. Даже известные касающиеся его детали, точнее их подтверждение, из него приходилось вырывать с упорным усилием. Тут он становился лаконичен, даже сух, перескакивая снова и снова на товарищей по службе. И никаких оперативных эпизодов.
Летом 1996 Барковскому и группе атомных разведчиков присвоили звание Героя России. Он ушел в 2003-м, работая чуть не до последнего. На доме №9 улицы Красная Горка, где Владимир Борисович жил до войны, Служба внешней разведки установила мемориальную доску. На Первом канале в проекте "Поединок" вышел фильм о Барковском "Атомная драма", где в главной роли снялся актер Евгений Стычкин.