Правды стало больше

Сергей МАСЛОВ

СВР России обнародовала ранее неизвестные документы о Мюнхенском сговоре западных держав с Гитлером в сентябре 1938 года 

Правды о Мюнхенском соглашении от 30 сентября 1938 года, на основании которого гитлеровская Германия отторгла у Чехословакии Судетскую область, стало больше. 

Служба внешней разведки Российской Федерации рассекретила архивные материалы, по которым в деталях можно проследить политические процессы до и после грехопадения официальных Парижа и Лондона, пошедших на сговор с Гитлером и подтолкнувших его к расчленению чужой страны. Не то чтобы раньше мы в чем-то заблуждались относительно их предательства по отношению к Праге. Но бес, как говорится, в деталях. И вообще, правды много не бывает. Тем более если речь идет о соглашении, положившем начало самым трагическим событиям ХХ века. 

Но сначала надо было бы по благодарить нашу разведку. И, разумеется, не только за сам акт передачи в общее пользование интересных материалов, а главным образом за тот колоссальный труд, с каким эти материалы добывались. Ведь это нам, сегодняшним, все вроде бы понятно — из учебников истории. А сотрудники разведки постигали эту историю на ощупь. И сами писали ее в своих донесениях. 

Документы свидетельствуют, что политическому руководству СССР докладывалась многоплановая информация о подготовке встречи Невилла Чемберлена и Эдуарда Даладье с Адольфом Гитлером и Бенито Муссолини. 

В Центр поступали секретные материалы с прогнозом последствий этого события для военно-политической ситуации в Европе. Когда англо-французский нажим на Чехословакию с целью отторжения Судет в пользу Германии усилился, в Москву стали поступать спецсообщения о том, как английский и французский послы в Праге буквально выкручивали руки чехословацкому президенту Эдуарду Бенешу, побуждая его смириться с утратой части территории его страны. Помимо этого Праге предлагали аннулировать договоры о взаимопомощи с другими государствами. 

Рассекреченные документы советской разведки, относящиеся к 1938 году, раскрывают детали переписки европейских посольств со своими внешнеполитическими ведомствами. В частности, британский посол в Варшаве телеграммой в Форин офис предупреждал, что в случае вторжения Германии в Чехословакию, польское руководство пойдет на захват Тешинской области, что и случилось на самом деле. То есть Польша, заручившись поддержкой Гитлера, приняла участие в расчленении Чехословакии. Факт этот у нас мало известен. Долгое время замалчивался. Такие уж были времена в соцлагере. Но пора наконец называть вещи своими именами. 

Вообще Польша хоть и не была игроком Конференции четырех в Мюнхене, но и ее роль в период подготовки соглашения о расчленении Чехословакии достаточно неприглядна. Польское руководство заявляло — и это видно из направлявшейся в Москву информации разведки, что не допустит нашей акции помощи Праге. Поляки готовы были даже к нанесению удара во фланг Красной армии в случае выдвижения наших войск на территорию Чехословакии. И добавляли, что будут сбивать все наши самолеты, которые попытаются прийти ей на помощь. Вдумайтесь только: какой-нибудь год оставался до того, как Польши не стало. От нее осталось лишь генерал-губернаторство. Да, что было, то было. 

Для историков одно из главных достоинств большей части рассекреченных материалов состоит в том, что это подлинная информация, полученная из первых рук и не подвергнутая какой-либо аналитической переработке. Это не трактовки событий, а именно документы — немецкие, английские, французские, итальянские: первоисточники, одним словом. 

Сталин, кстати, не очень-то жаловал аналитику. Он любил, чтобы ему докладывали конкретные факты, считая, что сам в состоянии провести анализ и сделать выводы. Поэтому в разведке, как ни странно, до 43-го года вообще не было аналитического подразделения. И, только когда поток поступающей информации возрос до невероятных размеров, его все-таки создали. 

А вот некоторой "расшифровки", истолкования с позиций сегодняшнего дня обнародованные материалы, пожалуй, требуют. Моим гидом по пестрому полотну рассекреченной информации стал великолепный знаток темы, ветеран СВР, генерал- майор в отставке Лев Филиппович Соцков — автор книг "Операция "Тарантелла", "Неизвестный сепаратизм", а также составитель сборника документов "Прибалтика и геополитика". Именно Лев Соцков подбирал для рассекречивания документы по Мюнхенскому сговору. Многое из сказанного и того, что еще надлежит сказать, почерпнуто из беседы с ним. 

Для Льва Соцкова среди извлеченных из архивов секретных сведений больших секретов нет. Но его, как историка, интересуют "мелочи", нюансы. Это нужно, чтобы еще глубже уяснить суть происшедшего в Мюнхене 70 лет назад, чтобы точнее проецировать события прошлого на реалии сегодняшнего дня. Кстати, пример с Польшей — одна из таких "деталей". 

Ценность целого ряда документов, с точки зрения ученого, заключается еще и в том, что они охватывают период не только подготовки и проведения Мюнхенской конференции, но и проливают свет на оценки уже новой ситуации, которая сложилась в Европе. Они оттеняют смысл мюнхенских соглашений. 

Советскому руководству было ясно, что речь идет не об умиротворении Гитлера, а о мире для Запада и войне для Востока. Известна фраза Чемберлена, когда он, размахивая по возвращении из Баварии филькиной грамотой мюнхенских соглашений, с пафосом произнес: "Я привез мир для нашего поколения". Москва понимала, что это по меньшей мере наивность, а по существу — попытка убедить британское общество и весь мир в безобидности сделанного шага. В этих условиях Советский Союз прилагал колоссальные усилия, чтобы использовать имевшиеся механизмы, элементы системы коллективной безопасности — системы, как таковой, целостной не существовало. 

У нас были на случай германской агрессии договоры о взаимопомощи с Чехословакией и Францией. Они были заключены еще в 1935 году. Но поскольку сверхзадачей англичан — и под их воздействием французов — было канализировать германскую военно-политическую активность на Восток, то, естественно, начались попытки эти механизмы торпедировать. Возникает вопрос: было ли это известно? Было. По каналам разведки поступала информация, и в Кремле ее докладывали. Среди рассекреченных документов есть, к примеру, сообщение из Праги от 19 сентября 1938 года. В нем говорится, что через английского и французского послов Чемберлен и Даладье фактически поставили перед чехословацким руководством ультиматум. Мол, руководствуясь высокими принципами сохранения мира в Европе - вдумайтесь! — они считают необходимым присоединение Судетской области к Германии. Дальше система пактов о взаимной помощи Чехословакии с другими державами аннулируется. 

Получив такую информацию, руководство Советского Союза пошло на экстраординарные меры в попытке как-то реанимировать эти элементы безопасности, которые могли бы поставить хоть какой-то барьер на пути гитлеровской агрессии. Москва предложила Праге задействовать свои военные возможности вне зависимости от позиции Франции. Более того — и на этот счет есть официальные документы, — были предложены и конкретные меры с нашей стороны в плане развертывания сил приграничных округов, мобилизации и так далее. Были обозначены совершенно конкретные масштабы помощи. В частности, по использованию сухопутных сил. Предложили чехословакам перебросить к ним четыре полка истребителей для того, чтобы как-то укрепить возможности их военной авиации. Но Чехословакия под нажимом Англии и Франции не приняла это предложение. 

Позже в Москву Лондон и Париж, всячески избегавшие контактов с СССР по вопросу подлинного создания коллективной системы безопасности, все-таки направили военные делегации, которые они именовали миссиями. Но вы можете сравнить, каков был уровень партнеров по переговорам. Советскую делегацию возглавлял нарком обороны Ворошилов. В ее состав входил нарком Военно-морского флота Кузнецов, начальник Генштаба... Из Англии и Франции не приехал ни один министр. Английскую делегацию, к примеру, хоть и возглавлял адмирал, но состояла она из пяти-шести офицеров в чине от подполковника до капитана. 

И вот на первом заседании Ворошилов на правах председательствующего произносит: "Господа, предъявите свои полномочия на ведение переговоров и заключение военного соглашения". Французы отказались. А англичанин говорит, что у него полномочий нет. Он-де уполномочен лишь вести обмен мнениями, а подписывать ничего не может. Господину адмиралу было предложено все-таки позаботиться о своих полномочиях. Пришлось посланцу Британского королевства по шифрованной связи выходить на начальство в Лондоне, где полномочия его все-таки подтвердили. Но это было еще не самое забавное. 

Участников переговоров попросили изложить собственные представления о том, что каждая страна может внести реального в плане противодействия гитлеровской агрессии, если она начнется. С советской стороны была дана подробнейшая информация о наших сухопутных и военно-морских силах и авиации с конкретным указанием мест развертывания, расположения штабов. Мы были готовы бросить ради победы над фашизмом полторы сотни дивизий. Дошла очередь до англичан. Адмирал с трудом выдавил из себя: 16 дивизий. Была - тогда еще была — немалая по тем временам французская армия. И по численности, и по оснащенности с ней все вроде бы было в порядке. Хотя в оборонительной политике Франции встречались свои странности. Линия Мажино, на которую должен был бы опираться хребет безопасности на случай возможного конфликта на западе Европы, не была доведена до Атлантики, как планировалось. Потому что ее пришлось бы прокладывать по территории Бельгии и Голландии. А Бельгия, к примеру, с гордостью заявляла, что у нее есть гарантии и от Франции, и от Германии и бельгийский нейтралитет не будет нарушен. 

Советскому политическому руководству все эти задумки Запада по поводу попыток канализировать германскую агрессию на Восток были хорошо известны из донесений разведки. Но ведь тогда, в 1938-1939 годах, еще никто не сказал, куда двинется гитлеровская военная машина. Была и другая информация — насчет операции "Морской лев": высадки немцев на британском побережье. Это все учитывалось, взвешивалось. Поэтому представлялось не таким уж бесперспективным делом попытаться уговорить англичан и французов сотрудничать, учитывая, что угроза висит и над ними. Сотрудничать вне зависимости от того, как это все будет выглядеть на Востоке. 

И мы сказали: ну, ладно. Если у англичан 16 — пусть будет 16. Или у французов — 100, так 100. Если к 16 английским дивизиям приплюсовать 100 французских, да 30 чехословацких, да 30 польских, и 150 советских, то в результате получится двукратное преимущество по сравнению с Германией. При всей выучке германского вермахта и совершенстве его стратегии и тактики все равно конфигурация Второй мировой войны могла получиться совершенно иной. Но Мюнхенский сговор, мюнхенская модель довлела над всем этим. 

Несмотря на то, что Чехословакию предали, растащили по клочкам Германия и ее сателлиты (о Польше и вспоминать не будем), превратили ее в крохотный "протекторат Богемии и Моравии", угроза гитлеровской агрессии только нарастала. СССР нужно было искать союзников. Их у нас не было. Нужно трезво смотреть на вещи. Окружение было враждебным. На севере - Финляндия. С запада — Польша. Южнее — Румыния. Турция, Иран и Афганистан думают, выступать ли им на стороне Гитлера или повременить. Потребность же в каком-то антигитлеровском блоке, конечно, была. Поэтому контакты с англичанами и французами мы продолжали поддерживать. А мюнхенская модель не сработала. Война началась на Западе, там она завершилась капитуляцией Франции, сменой кабинета в Англии и формированием антигитлеровской коалиции по той схеме, которую с 1935 года предлагал Советский Союз. В нее вошли образумившаяся Англия, чуть позже США, и потом уже на подножку уходящего поезда вскочила Франция, вернее, де Голль. Да если бы такая конфигурация сложилась не в 1941-м, а двумя годами раньше, в 1939-м... 

Лев Филиппович Соцков — историк. Кому, как не ему, извлекать уроки из истории. Так полагается. А тут повод особый. 

 — Я бы сказал так: любые уроки полезны, и их нужно соответствующим образом осмысливать, — говорит собеседник. — Я считаю, что, по крайней мере, два вывода напрашиваются из совершившегося в Мюнхене. Во-первых, никогда нельзя поощрять агрессора. Не важно, большой он или маленький, как, например, Грузия. С малого все начинается. Если агрессора не обуздать вовремя, то это чревато большими бедами для целого региона, а, может, и континента. Его нужно любыми способами вернуть в рамки общепринятых во всем мире норм поведения. Плохо ли, хорошо ли, но Европа на основе сложившихся правил международного бытия в виде Устава Организации Объединенных Наций, других международно-правовых актов довольно долго жила без войн. А после того, как эти правила не стали соблюдаться, мы и получили войну — сначала в Югославии, теперь вот в Грузии. 

Сегодня Соединенные Штаты озабочены идеей мирового господства. В этом - полное совпадение с ситуацией 70-летней давности. Как только появляется модель мирового господства — не важно чья — так сразу возникает опасность того, что произойдут какие-то эксцессы в форме агрессивных действий. 

Думаю, что у Европы в ее отношениях с США должно быть свое лицо. Конечно, американцы привыкли за последние десятилетия к своей суперроли. Но играют они ее, исходя из собственных интересов, таща европейцев под предлогом евроатлантической солидарности во всяческие авантюры. Или, например, просто в НАТО. С одной-единственной целью: окружения России. 

Я позволю себе такое сравнение. Когда пастух гонит отару, то каждая овца ощущает свою защищенность — от волка, от орла, от прочих напастей. А если еще у пастуха ружьишко имеется, то можно вообще ни о чем не беспокоиться. А отару гонят на скотобойню. На шашлык. 

Вот так и получается с поляками. Размещают у себя американские ракеты. Превращают себя в цель N1 для ответного ядерного удара. Это что, усиливает их безопасность, что ли? Кто организует подобные вещи? Конечно, супердержава, которая привыкла к роли лидера. 

Второй вывод, который должен быть сделан: мир, Европа, наша страна, нуждаются в системе коллективной безопасности. Блоковая система уже давно не работает. Нужна другая. И в этом смысле надо было бы надеяться, что урок Мюнхена поможет осознать такую необходимость. Ведь то, что не было сделано в Мюнхене, пришлось в спешном порядке наверстывать потом, в 1941-м с превеликим опозданием. Урок-то был, но сегодня возникает впечатление, что его не усвоили.