ЕЛЬЦИН ХРАНИЛ В СЕЙФЕ КОМПРОМАТ НА ВОЛОШИНА

Максим ЧИЖИКОВ. 

Евгений Примаков написал книгу о своем хождении во власть

Президент Торгово-промышленной палаты Евгений Примаков — человек уникальный. Журналист и блестящий арабист, который был на короткой ноге с Ясиром Арафатом и Саддамом Хусейном. Экс-глава Службы внешней разведки и экс-министр иностранных дел. И наконец — премьер-министр при "позднем Ельцине", возглавивший правительство сразу после дефолта. Премьер, запомнившийся еще и тем, что с началом бомбардировок Югославии отменил визит в США, развернув свой самолет над Атлантикой. Об этом — его новая книга "Минное поле политики", которая только что вышла в издательстве "Молодая гвардия". "КП" предлагает отрывки из нее. 

О петле над Атлантикой 

23 марта утром самолет, взлетевший с правительственного аэродрома "Внуково-2", взял курс на США с промежуточной посадкой в Шенноне... Там мне доложили, что позвонил наш посол в Вашингтоне Ушаков и передал: "Соединенные Штаты будут применять военную силу против Югославии". 

Я тут же попросил соединить меня по телефону с Гором (вице-президент США. — Ред.). Гор подтвердил, что "вероятность удара постоянно нарастает, так как переговоры Холбрука (в тот момент постпред США при ООН. — Ред.) в Белграде ни к чему не ведут". 

 — А когда в США будет точно известно о результатах переговоров с Холбруком? — спросил я. 

 — В ближайшие часы, — ответил Гор. 

 — С учетом того значения, которое имеют для нас отношения с США, я принимаю решение вылететь в Вашингтон. Но если во время моего полета все-таки будет принято решение об ударе по Югославии, прошу немедленно предупредить меня об этом. В таком случае я не приземлюсь в США" 

 — Благодарю за этот разговор. Надеюсь, что в Шенноне ты успел выпить ирландское виски, — попробовал пошутить Гор.

 — Ирландскому виски я предпочитаю русскую водку, — ответил я. 

Раздалась команда: "По коням". Самолет взлетел и взял курс на Вашингтон. На душе у всех было неспокойно — ждали звонка от Гора. Разговор состоялся в 21.00 по московскому времени. 

Гор: ...Холбрук только что вылетел из Белграда. Дипломатические усилия не дали результата. И наша подготовка к удару идет полным ходом... 

Примаков: ...Поскольку ты прямо говоришь мне, что удары по Югославии неминуемы, я, разумеется, прилететь в Вашингтон не могу... 

После разговора вызвал командира корабля и предложил ему менять курс. До Москвы не хватило бы горючего, поэтому запланировали посадку в Шенноне. Самолет развернулся. 

Попросил соединить меня по телефону с Ельциным. Рассказал ему обо всем. Президент отреагировал односложно: "Принятое решение одобряю". 

Об отношениях с "семьей" 

...А "семья" продолжала свое давление на президента... Александру Волошину (глава администрации президента в 1999 — 2004 гг. — Ред.) "семьей" было поручено подготовить второе заседание Совета Федерации и провести решение об отставке Скуратова (тогдашнего Генпрокурора РФ - Ред.). Он поднялся на трибуну, что-то промямлил, что-то невнятное наплел. Думаю, что его выступление во многом способствовало результату голосования: Совет Федерации во второй раз отклонил отставку Генерального прокурора... 

Сразу же после голосования Волошин собрал представителей ведущих СМИ и сказал им: 

 — Не ссылайтесь на меня лично, а процитируйте "высокопоставленного сотрудника администрации", который вам заявил, что это Примаков привел к решению Совета Федерации по Скуратову. Примаков ведет свою собственную игру и не может быть союзником президента. 

Содержание брифинга, который провел Волошин, стало известно мне не только по ленте ИТАР — ТАСС, но и по записи на диктофон — пленку принес один из журналистов, участвовавших во встрече с главой администрации. Я был возмущен до глубины души. 

...Пошел к Ельцину. Ознакомившись со стенограммой высказываний Волошина перед журналистами, он спросил, достоверна ли информация. Я ответил: 

 — Вы можете спросить у Волошина. 

Президент решительно нажал на кнопку: 

 — Вызовите Волошина. 

Зашел руководитель администрации, которому президент даже не предложил сесть. 

 — Это сказано вами? — спросил Ельцин, показывая переданную мною стенограмму. 

Волошин ответил утвердительно. 

 — Кто вы такой? Вы просто чиновник. Вы находитесь в моей тени. Вы сами еще ничего не сделали. Как вы смеете сталкивать меня с председателем правительства? 

Борис Николаевич сказал Волошину: 

 — Я положу это в сейф. Это все время будет висеть над вами. 

Когда мы остались одни, Ельцин произнес: 

 — Теперь убедились, что это идет не от меня? На следующий день я узнал, что Волошин приглашен на обед к президенту. А меньше чем через месяц я был снят с поста главы правительства. 

Об отставке 

12 мая 1999 года я приехал к назначенному времени к президенту на очередной доклад, зашел в его кремлевский кабинет. Как всегда, приветливо поздоровались" 

Несколько насторожило, но не более того, его раздраженное обращение к пресс-секретарю: 

 — Почему нет журналистов? 

Когда в комнату зашли аккредитованные в Кремле представители телевизионных каналов и агентств, Ельцин спросил их: 

 — Почему не задаете вопросы о правительстве? 

На последовавшие сразу же вопросы он ответил: 

 — Да, перемены будут. — Посмотрев на меня, добавил: — И значительные. 

Молнией в голове пронеслась мысль: есть решение уволить моих заместителей и таким образом вынудить меня уйти в отставку. Но действия разворачивались по другому сценарию. Как только журналисты вышли, президент сказал: 

 — Вы выполнили свою роль, теперь, очевидно, нужно будет вам уйти в отставку. Облегчите эту задачу, напишите заявление об уходе с указанием любой причины... 

 — Нет, я этого не сделаю. Облегчать никому ничего не хочу... 

Была еще повторная просьба написать заявление. А после моего повторного отказа президент вызвал Волошина, у которого, конечно, уже был заготовлен указ. 

 — Как у вас с транспортом? — вдруг спросил меня Борис Николаевич. Ответил на столь неожиданный вопрос, что для меня это не проблема. Могу ездить и на такси. 

Чувствовалось, что Ельцин переживал происходившее. Ему было явно не по себе. Сморщившись от боли, положил руку на левую часть груди. Сразу же в кабинет вошли врачи. Я хотел встать и уйти, но он жестом меня удержал. После медицинской помощи Ельцин почувствовал себя явно легче, встал, сказал: 

 — Давайте останемся друзьями, — и обнял меня.