Карающий меч разведки

В.СТАРОСАДСКИЙ. 

КАРАЮЩИЙ МЕЧ РАЗВЕДКИ 

26 ноября 1892 года в семье подмастерья у часовых дел мастера Исаака Серебрянского родился сын, которому при рождении дали имя Яков. Он рос, как и все выходцы из еврейской бедноты, не зная особого достатка. Когда мальчику исполнилось шесть лет, его отцу удалось получить место приказчика на сахарном заводе, и материальное положение семьи улучшилось. Это позволило Яше поступить в 4-х классное городское училище в Минске, которое он окончил в 1908 году. Неспокойный характер еврейского юноши привел его в 1907 году в члены ученической организации эсеров-максималистов, которые организовывали покушения на царских министров, губернаторов, генералов, высших чинов полиции. В мае 1909 года Яша, которому едва исполнилось 17 лет, был арестован полицией за "хранение переписки преступного содержания" и по подозрению в соучастии в убийстве начальника Минской тюрьмы. В тюрьме он провел один год, после чего был административно выслан в Витебск. С апреля 1910 года работал электромонтером на Витебской электростанции. 

В августе 1912 года Яков был призван в армию, где служил рядовым Тамбовского полка в Харькове. После начала Первой мировой войны в июле 1914 года воевал на Западном фронте в качестве рядового 105-го Оренбургского полка. Однако служба в действующей армии длилась недолго. В августе 1914 года во время Самсоновского прорыва в Восточной Пруссии Я. Серебрянский был тяжело ранен и после длительного излечения в госпитале демобилизуется из армии, и уже в феврале 1915 он работает электромонтером на газовом заводе и нефтепромыслах г. Баку. После Февральского переворота он становится активистом эсеровской организации, членом Бакинского совета, сотрудником Бакинского продовольственного комитета. Избирается делегатом от партии социалистов-революционеров на 1-й съезд Советов Северного Кавказа. В марте 1918 года Я. Серебрянский — начальник отряда Бакинского Совета по охране продовольственных грузов на Владикавказской железной дороге. 

В 1918 году Я. Серебрянский знакомится через своего друга Марка Беленького с его 18-летней сестрой Полиной, которая впоследствии станет его женой. Вскоре Бакинская коммуна пала, город заняли английские интервенты. Я. Серебрянский переехал в иранский город Решт, куда ранее, спасаясь от бедствий Гражданской войны, перебралась с родителями Полина. Но в мае 1920 года в Персию вошли части Красной Армии, преследовавшие отряды белогвардейцев и англичан. 6 июня Решт был провозглашен столицей Гилянской советской республики. Здесь Я. Серебрянский познакомился со знаменитым левым эсером Яковым Блюмкиным, который в 1918 году убил германского посла графа Мирбаха. В Гиляни Я. Блюмкин служил военкомом штаба Персидской Красной Армии. Он содействовал принятию Я. Серебрянского в только что созданный в ней Особый отдел. Так началась работа Якова Серебрянского в ВЧК. 

После поражения Гилянской Республики Я. Серебрянский направился в Москву, где в августе 1920 года был принят в Управление Особых отделов в качестве оперативного работника. В сентябре того же года он становится секретарем Административно-организационного отдела ВЧК. Здесь он познакомился с начальником отдела Вячеславом Менжинским и начальником контрразведывательного отдела А. Артузовым. В августе 1921 года Яков демобилизуется из ВЧК и поступает в Электротехнический институт. 2 декабря 1921 года, проучившись всего несколько месяцев в институте, Я. Серебрянский был арестован на квартире своего старого товарища, правого эсера Давида Абезгауза, где чекисты организовали засаду. Четыре месяца Яков провел в тюрьме. 29 марта 1922 года Президиум ВЧК, рассмотрев его дело, освободил Якова Серебрянского из-под стражи, лишив, однако, права работать в политических, розыскных и судебных органах, а также в Наркомате иностранных дел. 

Яков устроился на работу в качестве заведующего канцелярией Нефтетранспортного отдела треста "Москвотоп", однако в 1923 году был арестован по подозрению во взяточничестве. Находился под следствием по делу треста, которое, однако, обвинений во взяточничестве не подтвердило. Яков Серебрянский был взят на поруки и освобожден и в октябре 1923 года поступает на работу в газету "Известия". Здесь он становится кандидатом в члены ВКП(б). 

В ноябре 1923 года Яков Блюмкин решением руководство ИНО ОГПУ назначается резидентом нелегальной разведки в Палестине. Он предложил Я. Серебрянскому поехать вместе с ним в качестве своего заместителя. В декабре 1923 года он был принят в качестве особоуполномоченного Закордонной части ИНО ОГПУ, и в том же месяце он и Я. Блюмкин выехали в город Яффу в Палестине. Перед отъездом в Палестину обоих Яковов принял В. Менжинский. Перед ними стояла задача по сбору информации о планах Англии и Франции на Ближнем Востоке. Помимо этой наиглавнейшей задачи разведчики должны были также изучить местные революционные движения. Напутствуя разведчиков, он пожелал им делать за границей "все, что будет полезно для революции". 

В июне 1924 года Я. Блюмкин был отозван в Москву, и резидентом стал Я. Серебрянский.Руководство ИНО ОГПУ поставило перед ним задачу создать глубоко законспирированную агентурную сеть, в первую очередь в боевом сионистском движении. Эту задачу он успешно решил. Кроме того, в течение одного года ему удалось привлечь к сотрудничеству с советской внешней разведкой большую группу эмигрантов из России, причем не только еврейских поселенцев на "земле обетованной", но и бывших белогвардейцев. Я. Серебрянскому удалось завербовать для советской разведки А.Н. Ананьева (он же — Кауфман), Ю.И. Волкова, Р.Л. Эске-Рачковского, Н.А. Захарова, А.Н. Турыжнико-ва и ряд других лиц. В будущем они составят ядро руководимой им специальной группы, известной как "группа Яши".. 

В 1925 году Я. Серебрянского отозвали из Палестины и направили на нелегальную работу в Бельгию. В Москву он возвратился в феврале 1927 года и был принят в члены ВКП(б). Здесь ему было объявлено решение 

Центра о направлении нелегальным резидентом в Париж, где он проработал до марта 1929 года. В апреле того же года Я. Серебрянский, возвратившийся в Москву, был 1 апреля того же года назначен начальником 1-го отделения ИНО ОГПУ (нелегальная разведка) и одновременно руководителем Особой группы, которая в чекистском обиходе неофициально именовалась "группой Яши". Это было независимое от руководства ИНО разведывательное подразделение, задачей которого являлось глубокое внедрение агентуры на объекты военно-стратегического характера на случай войны, а также проведение диверсионных и террористических актов. Оно подчинялось непосредственно Председателю ОГПУ В. Менжинскому, по инициативе которого и было создано. 

Летом 1929 года руководство ОГПУ вышло в ЦК с предложением о похищении и вывозе в Советский Союз председателя РОВС генерала А.П. Кутепова, активизировавшего диверсионно-террористическую работу на территории СССР. Предложение было утверждено Сталиным. 1 марта 1930 года Я. Серебрянский был вместе с другим видным чекистом, заместителем начальника Контрразведывательного отдела ОГПУ С.В. Пузицким направлен в Париж для руководства этой операцией. 

ПОХИЩЕНИЕ ГЕНЕРАЛА А.КУТЕПОВА. 

Дело было так. В связи с требованиями Кутепова к руководству РОВС усилить террористическую деятельность против СССР, — в том числе с использованием химического оружия, ИНО ОГПУ летом 1929 года приняло решение организовать новые оперативные игры с РОВСом от имени легендированных организаций. Одна из таких организаций, "Северо-кавказская военная организация (СКВО), была успешно подставлена в Румынии генералам Штейфону и Геруа. Это позволило чекистам вскрыть каналы переброски в Советскую Россию боевиков, выявить их связи и подпольные организации на Северном Кавказе, Кубани и Дону. В свою очередь, чекистам удалось вывести за границу и внедрить в РОВС хорошо подготовленных агентов в филиалы этой организации не только в Румынии, но и Югославии и Болгарии. 

Однако более сложно проходила непосредственно со штаб-квартирой РОВС от имени "Внутренней русской национальной. Организации (ВРИО), созданной из числа бывших офицеров с участием ОГПУ, проходила в более сложных условиях. По мнению А. Артузова, руководившего этой операцией, прямой выход членов ВРНО на Кутепова был проблематичным. Поэтому было решено первоначально ввести ВРНО в поле зрения редактора журнала "Борьба за Россию" С.Ц. Мельгунова, который поддерживал тесные связи с начальником канцелярии генерала князем Сергеем Трубецким. От Трубецкого С. Мельгунов не только получал информацию по России, но и переправлял в СССР свой журнал. 

В 1928 году в Париж был направлен в качестве представителя ВРНО агент ОГПУ, бывший полковник царской армии А.Н. Попов, который через генерала П.П. Дьяконова встретился в С. Мельгуновым и проинформировал его о положении в России, целях и задачах ВРНО и поставил вопрос о необходимости расширения связей с эмигрантскими организациями за рубежом. Одновременно А.Н. Попов сообщил Мельгунову, что генерал Дьяконов является представителем ВРНО в Париже, и попросил его организовать встречу с председателем РОВС генералом Кутеповым. 

А. Кутепов согласился встретиться с Поповым, но был категорически против встречи с П.П. Дьяконовым, которому он не доверял. Недоверие, вероятно, было вызвано тем, что в свое время в связи с "Кронштадским мятежом" в советской печати были опубликованы телеграммы деникинской разведки, направленные из Лондона и подтверждавшие связь белогвардейцев с мятежниками. Их содержание было известно П.П. Дьяконову, что породило подозрения в его адрес. Это негативно отразилось на дальнейшем развитии оперативной игры. 

Кроме того, несмотря на то, что впоследствии наладился регулярный обмен информацией между С. Мельгуновым и ВРНО через генерала Дьяконова и привлеченного к оперативной игре генерала Г. Г. Карганова, развить ее не удалось. В немалой степени это было результатом неудачного поведения самого А.Н. Попова. Изложенные агентом цели и задачи ВРНО живо напомнили генералу Кутепову операции чекистов "Трест" и "Синдикат", особенно после того, как Попов сказал, что его организация решительно возражает против террористических актов на территории СССР. 

Усомнившись в подлинности ВРНО, Кутепов с пристрастием относился и к информации, которую сообщал ему генерал Карганов. Особенно с недоверием он относился к предложению Попова послать в СССР представителя РОВС для обсуждения дальнейших планов совместной деятельности. Подозрения А. Кутепова вызвал и тот факт, что засылаемые РОВС боевики для совершения террористических актов против Сталина, Бухарина, Менжинского, Крыленко, высших руководителей ОГПУ неизменно арестовывались чекистами и обезвреживались. Несмотря на объяснения Попова о том, что все это является результатом усиления охраны высших должностных лиц в СССР, генерал с маниакальным упорством продолжал требовать от ВРНО принятия практических мер по реализации принятого в 1927 году в предместье Парижа Шуаньи плана по заброске боевиков для осуществления террористических актов. 

Поэтому летом 1929 года руководство ОГПУ приняло решение похитить и доставить генерала Кутепова в Советский союз с целью организации показательного процесса над ним. Для этого была создана группа во главе с начальником 1-го (нелегального) отделения ИНО Яковым Серебрянским. Необходимость похищения генерала диктовалась еще и следующими обстоятельствами. В первых числах января 1930 года в Берлин из Москвы прибыли представители легендированной организации ВРНО полковник Попов и полковник де Роберти, бывший в 1918 году начальником штаба генерала Кутепова в Новороссийске. Они через генерала Штейфона пригласили Кутепова на встречу в Берлин. Такая встреча состоялась 17 января 1930 года. Первоначально в Берлин выезжал начальник контрразведки РОВС полковник Зайцев, с которым Попов и де Роберти встретились и договорились о приезде самого Кутепова. 

На встрече представителей ВРНО с Кутеповым они, в отличие от своей прежней позиции, поставили вопрос о направлении в СССР нескольких групп надежных офицеров РОВС для подготовки восстаний весной 1930 года и снова заявили, что хотели бы видеть генерала П.П. Дьяконова в качестве представителя ВРНО при РОВС в Париже. На следующий день во время обеда в ресторане де Роберти, оставшийся ненадолго наедине с Кутеповым, сообщил ему, что Попов и он сам действуют по заданию ОГПУ и что никакой подпольной организации ВРНО на самом деле не существует и что цель операции чекистов — его похищение. 

Генерал Кутепов ничем не выдал обуревавших его чувств. По пути из Берлина в Париж он подробно рассказал полковнику Зайцеву о готовящемся на него покушении. По прибытии в Париж он известил об этом и князя С. Трубецкого, а также своего порученца М.А. Критского. После отъезда в Париж Кутепова П.П. Дьяконов без согласования с ним выехал в Берлин и обсудил с Поповым условия поддержания с ним связи и обмена информацией. Здесь их застало сообщение об исчезновении генерала Кутепова. 

Похищение было осуществлено за несколько минут до 11 часов в воскресенье 26 января 1930 года прямо посреди улицы в 7-м квартале Парижа, поскольку, по данным резидентуры ИНО ОГПУ в Париже, в 11.30 генерал Кутепов должен был присутствовать на панихиде по умершему генералу Каульбарсу в Галлиполийской церкви на улице Мадемуазель, что в двадцати минутах ходьбы от его дома. Однако до храма генерал не дошел. Парижской полиции стало известно, что около 11 часов дня А. Кутепова видел один белый офицер на углу улицы Севр и бульвара Инвалидов, но дальше следы генерала терялись. 

Накануне, 25 января, одним из сотрудников опергруппы Я. Серебрянского генералу Кутепову была передана записка, в которой ему назначалась кратковременная встреча на пути к церкви. При этом разведчики учитывали, что Кутепов на встречи, связанные с агентурной и боевой деятельностью РОВСа, всегда ходил один. Прождав некоторое время на трамвайной остановке на улице Севр, Кутепов продолжил свой путь к церкви. Сотрудники группы Я. Серебрянского, в которую входили резидент ИНО ОГПУ в Париже Николай Кузьмин и нелегал Андрей Фихнер, а также агенты парижской резидентуры ОГПУ, выдававшие себя за французских полицейских, задержали А. Кутепова на улице Удино под предлогом проверки документов. Придравшись к каким-то неточностям, они предложили ему следовать в полицейский участок для выяснения личности задержанного. Генерал дал усадить себя в автомобиль, однако услышав русскую речь, попытался оказать сопротивление. Ему был сделан укол морфия, от которого А. Кутепов потерял сознание и вскоре скончался. Он был похоронен в предместье французской столицы в саду дома, принадлежавшего агенту ОГПУ французскому полицейскому, принимавшему участие в операции по "секретному изъятию" генерала Кутепова. 

ФАКТЫ И ДОМЫСЛЫ 

Предпринятые французской полицией и лично начальником контрразведки РОВС полковником Зайцевым меры по выяснению происшествия с Кутеповым положительных результатов не дали. Руководство РОВС и ближайшее окружение генерала терялись в догадках. Находившийся в то время в Париже генерал Штейфон, посетивший в тот же день квартиру Кутепова, писал 27 января генералу Геруа в Бухарест: 

"Вчера неожиданно при невыясненных обстоятельствах исчез А.П. Кутепов. Он вышел утром в церковь, никуда не предполагая заходить, никому не назначал свидания и условился с женой, что после обеда в час дня он со всей семьей отправятся в город". 

Наконец, спустя несколько дней, обнаружился свидетель похищения генерала Кутепова. Это был дворник из клиники, расположенной на ул. Удино, по имени Огюст Стеймец. Он заявил полиции, что утром 26 января около 11 часов он увидел в окно клиники большой серо-зеленый автомобиль, возле которого стояли двое рослых мужчин в желтых пальто, а неподалеку от них — такси красного цвета. Тут же на углу находился полицейский. Когда Кутепов, приметы которого О. Стеймец описал точно, поравнялся с серо-зеленым автомобилем, люди в желтых пальто схватили его и втолкнули в автомашину. В нее же сел и полицейский, который спокойно наблюдал эту картину. Автомобиль на большой скорости уехал в сторону бульвара Инвалидов. Вслед за ним отправилось и красное такси. 

По указанию из Москвы Попов и де Роберти выехали из Берлина только в феврале, подтверждая тем самым, что их приезд в Берлин никак не связан с происшествием. Более того, в своих письмах из Москвы на имя Зайцева они высказывали опасения за свою судьбу, так как не уверены, что их встречи с Кутеповым не станут достоянием ОГПУ, и просили временно не писать им. ОГПУ вскоре стало известно о предательстве де Роберти. Он был арестован чекистами и после непродолжительного следствия в мае 1930 года расстрелян. 

В белоэмигрантских кругах в Париже исчезновение Кутепова приписали П.П. Дьяконову. Об этом прямо заявила белоэмигрантская газета "Возрождение". Впрочем, это не было какой-то сенсацией. Белую эмиграцию в Париже раздирали склоки, чем активно пользовались французские спецслужбы. Они имели в среде белой вооруженной эмиграции в Париже многочисленную агентуру. В погоне за денежным вознаграждением нищие аристократы, да и не только они одни, охотно клеветали на своих вчерашних однополчан, приписывали им прогерманские, пробольшевистские и прочие симпатии. 

Что же касается Павла Дьяконова, то он подал в суд на газету "Возрождение". В ходе судебного процесса он сумел доказать, что не только не имел никакого отношения к похищению генерала Кутепова, но даже не был лично с ним знаком. Суд, рассмотрев материалы следствия по делу "Генерал Дьяконов против газеты "Возрождение", признал утверждения газеты необоснованными и постановил обязать ее принести соответствующие извинения потерпевшему. 

В 1940 году гитлеровцы заняли Париж. В первые дни оккупации гестапо стало арестовывать лиц, сочувствовавших Французскому сопротивлению. В числе арестованных оказался и Павел Дьяконов. Сорок три дня он провел в застенках гестапо, откуда был вызволен с помощью советского полпредства. Павлу Дьяконову было предоставлено советское гражданство и он в конце мая 1941 года вместе с дочерью возвратился в Москву. Не было предела его радости. Однако радовался он рано: через пять недель генерал и его дочь были арестованы по подозрению в шпионаже против СССР. 

Однако в судьбу Павла Дьяконова вмешался начальник разведки Павел Фитин. Он направил в следственные органы рапорт, в котором указал, что П. Дьяконов и его дочь известны Первому управлению НКВД, которое считает необходимым их освободить. В октябре 1941 года генерал и его дочь вышли на свободу. Поскольку на этом сотрудничество П. Дьяконова с внешней разведкой прекратилось, дальнейших сведений о его судьбе не имеется. 

"ГРУППА ЯШИ" 

По завершении парижской операции по "секретному изъятию генерала А. Кутепова" Я. Серебрянский возвратился в Москву. 30 марта 1930 года за удачно проведенную операцию он был награжден орденом Красного Знамени. После этого он вплотную приступил к созданию автономной агентурной сети за рубежом. 20 июля 1930 года он был зачислен на особый учет ОГПУ в связи с выездом за рубеж. Всего им было создано 20 специальных нелегальных резидентур, которые привлекли к сотрудничеству с советской внешней разведкой "на особый период" около 200 агентов-боевиков. 13 июня 1934 года, то есть через три дня после создания НКВД СССР, "группа Яши" была выделена из ИНО и напрямую подчинена наркому внутренних дел, получив название "Специальная группа особого назначения" (СГОН). При ней организуется школа разведчиков-нелегалов диверсионного профиля. Многие ее выпускники в годы Великой Отечественной войны стали крупными специалистами по проведению диверсий в тылу врага. 

В 1931 году Яков Серебрянский находился с этой миссией в Румынии, где он был арестован румынской сигуранцей, однако вскоре был освобожден и продолжил свою нелегальную деятельность. В 1932 году с аналогичной миссией выезжал в США, а в 1934 году — в Париж. В 1935 году по поручению Г. Ягоды содействовал организации токсикологической лаборатории НКВД. В 1935-1936 гг. находился в спецкомандировке в Китае и Японии. 

После начала гражданской войны в Испании Серебрянский, которому 29 ноября 1935 года было присвоено звание старшего майора госбезопасности, со своей группой участвовал в нелегальных поставках оружия республиканскому правительству Испании. В сентябре 1936 года сотрудниками "группы Яши" при помощи агента "Бернадет" удалось закупить у французской фирмы "Девуатин" 12 новых военных самолетов якобы для некоей нейтральной страны. Машины были доставлены на приграничный аэродром, откуда под предлогом летных испытаний они были перегнаны в Барселону. 

В ноябре 1936 года "группа Яши", в том числе разведчик-нелегал Б. Афанасьев, с помощью агента НКВД М. Зборовского, внедренного в ближайшее окружение сына Троцкого — Сергея Седова, удалось похитить и вывезти в Москву часть архива Троцкого. В отношении Седова также был разработан план по его похищению, который, однако, Я. Серебрянским реализован не был в связи со смертью Седова вследствие операции по поводу аппендицита. 

ПОВОРОТЫ СУДЬБЫ

А на родине разведчика шла вакханалия репрессий, которая вскоре коснулась и его. Летом 1938 года Яков Серебрянский был отозван из Франции и уже 10 ноября арестован вместе с женой по ордеру, подписанному непосредственно наркомом внутренних дел Л. Берией. Особое удивление и даже недоумение у Л. Берии вызывал состав "группы Яши", в которой числилось до 200 агентов. Дело в том, что в основном это были лица еврейской национальности, которые после прихода Гитлера к власти в Германии либо были вынуждены эмигрировать из страны, либо оказались в концлагерях. К 1938 году эта группа практически перестала существовать. Необходимо было вновь ее воссоздавать. Берия заподозрил Я. Серебрянского в том, что тот "липует". В беседе с В. Деканозовым он даже заявил без обиняков, что Серебрянский-де "устроил на казенное жалование свою еврейскую родню, которая оказалась ни к чему не годной", и теперь должен понести за это ответственность. 

До 13 февраля 1939 года Серебрянский содержался под стражей во внутренней тюрьме на Лубянке. В ходе следствия, которое вел будущий министр госбезопасности Виктор Абакумов, а затем С. Милыитейн, разведчика подвергали интенсивным допросам. Первый допрос разведчика состоялся 13 ноября 1938 года. Ему предшествовала резолюция Л. Берии: "Тов. Абакумову! Хорошенько допросить!" 

Спустя четыре дня в допросе Я. Серебрянского принял участие сам всесильный нарком внутренних дел Лаврентий Берия. Его костоломы старались вовсю: чекист был зверски избит и под пытками оговорил себя. Допросы, сопровождавшиеся пытками и истязаниями разведчика, продолжались. В результате этого допроса с пристрастием следствие составило 4 октября 1940 года обвинительное заключение. В нем, в частности, говорилось:

"Яков Серебрянский — в прошлом активный эсер, при содействии разоблаченных врагов народа проник в органы советской разведки. В 1924 году, будучи в Палестине, был завербован для шпионской деятельности в пользу Англии. В 1933 году Серебрянский был завербован разоблаченным врагом народа Ягодой в антисоветскую заговорщическую организацию, существовавшую в органах НКВД. По заданию Ягоды, Серебрянский установил шпионскую связь с французской разведкой, которую информировал о деятельности советской разведки за кордоном, добывал сильнодействующие яды для совершения террористического акта над руководителями партии и советского правительства"... 

7 июля 1941 года, когда уже на просторах Советского Союза вовсю полыхала война, состоялся суд. Я. Серебрянского судила Военная коллегия Верховного суда. На суде Серебрянский свою вину не признал, заявив, что на предварительном следствии он оговорил себя в результате физического воздействия со стороны следователей. Однако суд проигнорировал его заявление и приговорил разведчика к расстрелу с конфискацией имущества. Его жена и надежный помощник Полина была осуждена на десять лет "за недоносительство". 

После ареста Я. Серебрянского "группа Яши", как мы уже упоминали, прекратила свое существование. Однако война, принявшая неожиданно для Сталина трагический оборот, потребовала концентрации всех сил армии и народа для отпора врагу. В этих условиях органам госбезопасности приходилось перестраиваться на военный лад, а не заниматься ведомственными разборками и поисками внутренних врагов. Враг был налицо, и этот враг был невиданно жестоким и могучим. В рамках НКВД было создано IV-e управление, в задачу которого входила организация зафронтовой разведки и развертывание борьбы в тылу врага. Однако из-за репрессий Ежова и Берии профессионалов профиля Я. Серебрянского этому управлению явно не хватало. П. Судоплатов обратился к Берии с просьбой освободить из заключения Я. Серебрянского и еще ряд чекистов. Ответ наркома его потряс. Как позднее вспоминал бывший начальник IV-го управления, Берия просто спросил его: "Они тебе действительно нужны?" — и, получив утвердительный ответ, сказал: "Ну, тогда бери их". 

Решением Президиума Верховного Совета СССР от 9 августа 1941 года Я. Серебрянский и его жена были амнистированы. Они вышли из тюрьмы и были восстановлены в партии. 22 августа им были возвращены все ордена и награды. 3 октября после двухмесячного отдыха и лечения его по инициативе того же П. Судоплатова назначают начальником группы в IV-м управлении. В годы войны он занимается подготовкой и заброской в тыл врага различных оперативных групп и отдельных агентов для выполнения разведывательных задач. Принимал участие в вербовке взятого в плен советскими войсками германского адмирала Редера. 

ТРАГИЧЕСКАЯ РАЗВЯЗКА

В 1946 году министром госбезопасности был назначен Виктор Абакумов, который в предвоенные годы вел дело Я. Серебрянского и лично участвовал в его пытках. Якову ничего не оставалось, как выйти в отставку "по состоянию здоровья". Это было неприятно, но все-таки лучше, чем снова попасть в лапы Абакумова. Однако его боевой опыт долго оставался невостребованным, и в мае 1953 года по ходатайству П. Судоплатова он восстанавливается на работе в 9-м управлении МВД СССР в качестве оперработника негласного штата 1-й категории. Однако и на сей раз судьба была к нему неблагосклонной. После ареста Берии в июле 1953 года сам Я. Себерянский увольняется 7 июля в запас... Министерства обороны. 8 октября он вновь арестован как участник "заговора Берии". 

В процессе следствия доказательств его причастности к "заговору" найдено не было. Однако выпускать Серебрянского на волю власти не хотели, поэтому они пошли на более "хитрый" шаг. Было реанимировано фальшивое дело 1938 года. 27 декабря 1954 года отменяется решение об амнистии от 9 августа 1941 года, несмотря на то, что уже начинался процесс реабилитации жертв сталинских репрессий. Интенсивные допросы разведчика продолжались. Следователи, правда, мер физического воздействия не применяли, однако постоянно оказывали на разведчика психологическое воздействие, добиваясь от него признательных показателей. Такого поворота событий Яков Серебрянский не ожидал. На очередном допросе у следователя военной прокуратуры Царегородского 30 марта 1956 года его сердце не выдержало и Яков Серебрянский умер на 66 году жизни. 

В 1971 году Председатель КГБ Ю.В. Андропов во время подготовки первого учебника истории внешней разведки узнал о героической и вместе с тем трагической судьбе Якова Серебрянского и распорядился провести дополнительное расследование. Его указание было выполнено. 13 мая 1971 года решением Военной коллегии Верховного суда СССР приговор в отношении Я. Серебрянского от 7 июля 1941 года был отменен и дело прекращено по вновь открывшимся обстоятельствам. Через неделю он был реабилитирован и по делу 1953 года в связи с недоказанностью обвинений в его участии в "заговоре Берии". Но только спустя четверть века, 22 апреля 1996 года, Указом президента России Яков Серебрянский был посмертно восстановлен в правах на изъятые при аресте награды. Их возвратили сыну разведчика Анатолию Серебрянскому.