ВТОРАЯ ЖИЗНЬ "ГОМЕРА"

Петр ЧЕРКАСОВ

Дональд Маклэйн нашел убежище в СССР

25 мая 2003 года исполнилось бы 90 лет одному из самых известных агентов советской внешней разведки Дональду Маклэйну, входившему в знаменитую "кембриджскую пятерку". Он умер в Москве двадцать лет назад — 7 марта 1983 года на семидесятом году жизни. 

О работе Д. Маклэйна на советскую разведку известно гораздо больше, нежели о "советском" периоде его жизни. Между тем Маклэйн провел в СССР более тридцати лет. Об этой "второй жизни" бывшего разведчика, ставшего крупным ученым, и пойдет речь. 

6 июля 1961 года в Институте мировой экономики и международных отношений АН СССР, располагавшемся тогда на Ярославской улице, недалеко от ВДНХ, появился новый научный сотрудник — высокий представительный мужчина лет пятидесяти, с хорошими манерами. Звали его Марк Петрович Фрейзер. По-русски он говорил с заметным акцентом, выдававшим иностранца. В институте быстро поняли, кто он на самом деле. Все западные СМИ начиная с 1951 года, когда руководитель отдела США МИД Великобритании Дональд Маклэйн бежал в СССР, часто писали о нем, публиковали его фотографии. За десять лет, истекших со времени его бегства, на Западе было выпущено несколько книг о Маклэйне и его кембриджских товарищах - Киме Филби и Гае Берджессе, агентах советской внешней разведки. Разумеется, сотрудники ИМЭМО, выезжавшие на Запад, были знакомы с этими публикациями. 

*** 

Дональд Маклэйн был завербован советской разведкой в августе 1934 года при посредстве его студенческого приятеля Кима Филби. Поначалу он получил агентурный псевдоним "Вайзе", затем — "Стюарт", а впоследствии — "Гомер". 

Сам Маклэйн объяснял свое решение осознанием нараставшей угрозы фашизма. Он видел, что правительство страны не только не понимает степень этой угрозы, но даже пытается заигрывать с нацистской Германией и фашистской Италией. К тому же и в самой Англии в то время наблюдался рост популярности фашизма. На этом фоне Советский Союз, где еще не развернулись массовые репрессии, имел весьма привлекательный имидж в глазах европейских интеллектуалов. 

Это подтверждает и один из близких друзей Маклэйна — Джордж Блейк, знаменитый советский разведчик: 

"В то время, когда он был завербован, когда на советскую разведку стали работать другие члены "кембриджской пятерки", все они видели свой долг в том, чтобы помочь Советскому Союзу, потому что они видели в нем единственную надежду на лучшее будущее человечества в условиях подъема фашизма в Германии. ...Начало 30-х годов — это еще и время глубокого кризиса капитализма, породившего массовую безработицу. Дональд и его соратники, как выходцы из благополучных и даже богатых семей, чувствовали себя виноватыми, ответственными за нищенскую жизнь большинства людей. Они были совестливые люди и по этой причине готовы были посвятить свои жизни светлому, как им казалось, будущему других людей. Это будущее они связывали с Советским Союзом, с идеями коммунизма". 

После окончания учебы в университете Маклэйн намеревался заняться изучением истории христианства (он усматривал много общего между христианскими и коммунистическими идеалами) и активно работать в коммунистическом движении Британии. Однако в Москве по-другому смотрели на дальнейшую карьеру перспективного агента из верхушки британского общества. Маклэйну было настоятельно рекомендовано выйти из компартии и устроиться на службу в Министерство иностранных дел Великобритании (Форин офис). 

В 1934 году его зачисляют в Форин офис, и вскоре в Москву начинает поступать ценная информация, нередко докладывавшаяся самому Сталину. В 1938 году Маклэйна отправляют секретарем английского посольства в Париж. Он получает возможность собирать информацию от французских и американских коллег-дипломатов. Накануне вступления немцев в Париж Маклэйн возвращается в Англию, где возобновляет работу в центральном аппарате британского МИД. В 1944 году его назначают первымм секретарем английского посольства в Вашингтоне, в 1948-м — советником посольства в Каире. В 1950 году Маклэйн становится руководителем отдела США Форин офис. Ему приходится заниматься согласованием позиций двух стран в связи с войной в Корее и возможностью использования американского атомного оружия для удара по Северной Корее. Полученная в это время от Маклэйна информация имела для Москвы первостепенное значение. 

В мае 1951 года Маклэйн попал под подозрение, о чем был вовремя предупрежден Кимом Филби, одним из руководителей британской разведки. Предупреждение о грозящем аресте побудило Маклэйна искать убежище в СССР. Одновременно с ним в Москве оказался Гай Берджесс, сотрудник британской секретной службы (СИС), а затем МИД, завербованный советской разведкой с помощью Маклэйна еще в 1935 году. В Англии и США разразился громкий скандал. 

*** 

В Москве Маклэйн пробыл недолго. Тогдашний глава МГБ С.Д. Игнатьев распорядился "в целях безопасности" отправить Гая Берджесса и Дональда Маклэйна, срочно переименованного в Марка Фрейзера, в закрытый для посещения иностранцев г. Куйбышев (Самара). Там они оказались в полной изоляции, наедине со своими невеселыми мыслями и появившимися сомнениями. А в это время в западных СМИ фантазировали, будто Маклэйн обосновался в роскошном кабинете на Лубянке и консультирует Сталина и Вышинского по вопросам внешней политики. 

Чтобы как-то занять внезапно вырванного из привычной среды дипломата-разведчика, Куйбышевское УМГБ трудоустроило Маклэйна, не говорившего по-русски, в местный пединститут преподавателем английского языка. Непосредственное знакомство с жизнью советской глубинки лишило его многих иллюзий, а разгоравшаяся тогда в СССР кампания борьбы с "буржуазными космополитами и сионистами" вызывала у выпускника Кембриджа, убежденного интернационалиста Маклэйна недоумение, перераставшее в возмущение. Он приходит к выводу о персональной ответственности Сталина за творимые в стране преступления и нищету и убогость жизни советских людей. 

Смерть вождя в марте 1953 года была воспринята им с надеждой на перемены к лучшему. Действительно, новое советское руководство взяло курс на реформы, люди начали дышать свободнее. Но в положении самого Маклэйна ничего не менялось. Он по-прежнему томился в куйбышевской ссылке, вынужденный общаться по большей части с местными чекистами. 

* * * 

Наконец, летом 1955 года ему разрешили обосноваться в Москве, предоставили хорошую квартиру в центре, на Большой Дорогомиловской, небольшую дачку в поселке Чкаловский. Его наградили орденом Боевого Красного Знамени и устроили консультантом в журнал "Международная жизнь", официоз МИД. 

Здесь он повстречал будущих друзей — Д.Е. Меламида и А.А. Галкина -и впервые за годы пребывания в СССР получил возможность свободно обсуждать международную и внутреннюю общественно-политическую жизнь. Маклэйн-Фрейзер пробует себя в качестве журналиста-международника под очередным псевдонимом — С. Мадзоевский. 

С искренним воодушевлением он воспринял развенчание "культа личности". Надеялся на развитие процесса десталинизации и демократизации советского режима. По приезде в СССР Маклэйн хотел восстановить свое членство в компартии Великобритании, однако ему не позволили, как не позволили вступить в ВКП(б). После XX съезда партии Марка Петровича Фрейзера приняли в ряды КПСС. 

В 1961 году Д.Е. Меламид переходит на работу в ИМЭМО, где ему предстояло возглавить европейский сектор. Он уговорил друга перейти в институт, попытаться стать официально признанным ведущим советским экспертом по вопросам внешней политики Англии. 

Президент АН СССР академик А.Н. Несмеянов обратился в ЦК КПСС с просьбой разрешить зачислить в ИМЭМО английского политэмигранта, члена КПСС с 1956 года "тов. Фрейзера М.П." Обращение получило одобрительную визу КГБ и было рассмотрено в Отделе науки и в Международном отделе ЦК. 11 апреля 1961 г. член Президиума, секретарь ЦК КПСС Н.А. Мухитдинов и секретарь ЦК КПСС О.В. Куусинен наложили резолюцию: "Согласиться". 

6 июля 1961 года Марк Петрович Фрейзер приступил к работе в ИМЭМО. Он сразу же включился в исследовательскую работу по английской и европейской проблематике, по ходу дела осваивая русский литературный язык. В 1969 году защитил диссертацию — "Проблемы внешней политики Англии на современном этапе". Тайным голосованием ученый совет ИМЭМО единогласно присудил ему ученую степень доктора исторических наук. Год спустя его диссертация была опубликована в Англии, а затем и в СССР. 

Он занимается исследованием политических аспектов интеграционного процесса в Западной Европе, "треугольником" Лондон — Париж — Бонн, отношениями Западной Европы с США, СССР, Китаем и третьим миром. К началу 70-х годов Дональд Маклэйн превратился в ведущего советского политолога, специалиста по Великобритании, одного из самых авторитетных экспертов по проблемам Западной Европы. К его оценкам и рекомендациям прислушивались и в Международном отделе ЦК КПСС, и в МИД. Аналитические записки Маклэйна направлялись Брежневу и Громыко. 

*** 

16 июня 1972 года он адресует в дирекцию ИМЭМО заявление: "Прошу впредь числить меня под фамилией Маклэйн Дональд Дональдович". В последний раз подписывается — "Фрейзер". 19 июня заместитель директора института Е.М. Примаков издает приказ, в котором говорится: "Ст. научного сотрудника ФРЕЙЗЕРА Марка Петровича впредь числить под фамилией, именем и отчеством МАКЛЭЙН Дональд Дональдович". 

К шестидесяти годам Маклэйн наконец добивается от руководства КГБ возвращения своего подлинного имени. 

* * * 

Отношения с КГБ у него, видимо, были непростые. Со временем он пришел к печальному выводу о расхождении своих коммунистических идеалов с советской действительностью. Маклэйн никогда не скрывал своих взглядов и сомнений в отношении как сталинских репрессий, так и хрущевского волюнтаризма и брежневского застоя. Он не раз поднимал голос в защиту инакомыслящих, подвергавшихся преследованиям КГБ. 

Особое негодование Маклэйна вызывало использование психиатрии для борьбы с инакомыслием. Когда в 1970 году в Обнинске был арестован и помещен в калужскую психиатрическую больницу известный диссидент биолог Жорес Медведев, Маклэйн, знавший обоих братьев Медведевых — Жореса и Роя, обратился с личным письмом к председателю КГБ Ю. Андропову, указав на недопустимость подобных действий его подчиненных в отношении честного, искреннего и, безусловно, психически здорового человека. Действия калужских чекистов, по убеждению Маклэйна, подрывали престиж Советского Союза за рубежом, в частности среди друзей СССР. Это мнение нашло подтверждение уже через несколько дней, когда в мире развернулась широкая кампания протеста в связи с "делом Жореса Медведева" и власти вынуждены были освободить его. В 1972 году Маклэйн адресовал Андропову письмо в защиту Владимира Буковского, протестовавшего против использования психиатрии для подавления диссидентского движения и осужденного на семь лет лагерей и пять лет ссылки. 

Маклэйн и впоследствии выступал в защиту тех, кого, как он считал, несправедливо преследуют. Он открыто возмущался позорной практикой лишения советского гражданства неугодных режиму лиц — А.И. Солженицына, М.Л. Ростроповича, Г.П. Вишневской, ссылкой академика А.Д. Сахарова в Горький. 

Вряд ли такая позиция могла получить одобрение в печально известном 5-м ("идеологическом") управлении КГБ. При этом профессионалы из внешней разведки Маклэйна глубоко уважали. 

*** 

Маклэйн активно отстаивал идею формирования в лице Западной Европы нового "центра силы", автономного от "американского империализма". Он уже в начале 70-х настоятельно рекомендовал "директивным инстанциям" всерьез отнестись к процессу политической интеграции Западной Европы, отказаться от устаревших представлений о возможности и впредь решать все важные вопросы европейской политики отдельно с Лондоном, Парижем или Бонном, не считаясь с тенденцией к согласованию внешнеполитических курсов в рамках ЕС. Считал необходимым, чтобы советская дипломатия развивала диалог с европейскими институтами в Брюсселе - в перспективе неизбежного, как он полагал, установления официальных отношений между СССР и ЕС. 

Начиная с 1976 года растущее беспокойство у Маклэйна вызывали действия советского руководства, подрывавшие едва достигнутую, неустойчивую разрядку международной напряженности, — развертывание ядерных ракет средней дальности в Европейской части СССР вскоре после подписания Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, вмешательство в вооруженные конфликты на африканском континенте (Ангола, Мозамбик, Эфиопия) и военная интервенция в Афганистан, усиление давления на восточноевропейских союзников в связи с политическим кризисом в Польше и ужесточившиеся идеологические нападки КПСС на "еврокоммунизм"... 

Джордж Блейк: 

"Я помню, что когда советским руководством было принято решение о размещении в Европейской части СССР ядерных ракет средней дальности (СС-20), вызвавшее ответное развертывание в Западной Европе американских "першингов", Дональда попросили написать статью с обоснованием правильности действий СССР. Он ответил на это предложение: "Я отказываюсь принимать участие в антисоветской пропаганде". 

*** 

Коллегам из ИМЭМО Маклэйн запомнился как человек не только демократических убеждений, но и не менее демократичных привычек. Заядлый курильщик, он имел возможность получать недоступные советским людям "Мальборо" или "Кэмел", но признавал только "Дымок" и "Приму", крепчайший табак которых отпугивал все живое. Одевался просто, обедал в расположенной неподалеку пельменной, которую не всякий младший научный сотрудник института рисковал посещать, даже будучи очень голодным. 

*** 

В середине 70-х у него появляются первые признаки онкологического заболевания. Врачи сумели замедлить течение болезни, подарив Маклэйну семь лет жизни. Все эти годы он продолжал интенсивно работать. "Вместо того чтобы стать алкоголиком, я стал трудоголиком (workholic)", — шутил Маклэйн. 

В это же время он старался устроить будущее своих детей. Отчетливо сознавая, что доживать ему придется в полном одиночестве, Маклэйн добивался для двоих сыновей и дочери, а также внучки, в которой души не чаял (все они были советскими гражданами), разрешения на выезд из СССР. В конечном счете ему это удалось. На родину в США вернулась и жена Маклэйна, Мелинда. Теперь он мог считать, что выполнил свой последний долг перед семьей. 

Вспоминает Джордж Блейк: 

"Часто говорят, что семья оставила его наедине с тяжелой болезнью (раком предстательной железы). Это не совсем так. Дональд всегда страдал от чувства своей вины перед женой и детьми, которым он, из-за работы на советскую разведку, совершенно изменил всю их жизнь. ...Они хотели бы жить на своей родине. При этом, надо сказать, что все дети получили в СССР хорошее образование, что помогло им найти в Америке и Англии хорошие места". 

В конце августа 1982 года Маклэйн отправился в путешествие по Волге на теплоходе "Климент Ворошилов", однако внезапное обострение болезни вынудило его прервать поездку. Он был эвакуирован с теплохода, доставлен в Москву и госпитализирован в Кремлевскую больницу. Он будет еще несколько раз оттуда ненадолго выходить и снова возвращаться. 

Джордж Блейк о последних днях Маклэйна: 

"Последнее время я бывал у него почти ежедневно. Еще за день до смерти он был на ногах, писал какую-то большую работу. 6 марта 1983 года он почувствовал себя очень плохо, и мы вызвали "скорую помощь". Дональд был доставлен в Кремлевскую больницу, куда в свое время, еще в начале болезни, его устроил Примаков. С тех пор он неоднократно лежал там — то месяц, то три недели. В тот последний раз я сопровождал его в клинику. Дональд оделся сам. В это время выяснилось, что лифт почему-то не работал. Мы посадили его на стул и вместе со стулом вынесли во двор, усадив в машину "скорой помощи". В больнице его приняли и отвезли в палату, а я вернулся к себе домой, сказав, что приду его навестить 8 марта. Когда в назначенный день я пришел в ЦКБ, то на проходной не оказалось пропуска на мое имя. Ничего не сумев выяснить, я вынужден был вернуться домой, а на следующий день узнал, что еще 7 марта Дональд умер. В последний день он уже потерял сознание, и с ним никого не было, кроме врачей". 

После похорон, организованных институтом, где он проработал без малого двадцать два года, прах Маклэйна был доставлен для захоронения в семейную усыпальницу в один из пригородов Лондона. 

*** 

Через несколько дней после его смерти лондонская "Санди таймс" опубликовала последнее интервью Маклэйна, единственное, которое он дал иностранному журналисту после 1952 года. Поводом стал арест КГБ в апреле 1982 года двух молодых научных сотрудников ИМЭМО — Андрея Фадина и Павла Кудюкина, обвиненных в антисоветской деятельности. Дональд Маклэйн обратился к Юрию Андропову, занявшему пост Генерального секретаря ЦК КПСС, с призывом прекратить "дело Фадина — Кудюкина" и освободить этих двух идеалистов, мечтавших, как и он, Маклэйн, о "социализме с человеческим лицом". По всей видимости, у старого коммуниста были надежды на "просвещенность" Андропова. 

Трудно сказать, что именно повлияло на Андропова — призыв ветерана советской разведки или какие-то другие соображения, но оба молодых человека были освобождены, а их "дело" прекращено. 

Маклэйн умер убежденным коммунистом-интернационалистом, о чем свидетельствуют записи, оставленные им своему другу Джорджу Блейку. Они были сделаны за два года до смерти, весной 1981 года. В этих предсмертных "соображениях" откровенно выражено не только жизненное кредо Маклэйна, но и его вера в дело социализма, на обновление которого он надеялся до последней минуты жизни. "Советский Союз, — писал он, — вынужден будет рано или поздно стать на путь, предлагаемый еврокоммунистами. В эпоху XX съезда мы уже на протяжении нескольких лет быстро продвигались в этом направлении, и, возможно, в наступающем десятилетии нам предстоит снова наблюдать нечто подобное. 

Мне представляется наиболее вероятным, что в следующие 5 лет в результате благоприятных изменений в высшем руководстве мы окажемся свидетелями улучшения политического, культурного и интеллектуального климата в Советском Союзе в развертывании целого комплекса реформ, которые затронут самые важные сферы жизни советского народа". 

К сожалению, Дональду Маклэйну не суждено было дожить до точно предсказанной им горбачевской перестройки. К счастью, ему не довелось увидеть крушение его заветной мечты о "социализме с человеческим лицом". Судьба уберегла его от этого удара. 

Из автобиографии Дональда Маклэйна, написанной им в 1972 году: 

Родился 25 мая 1913 года в Лондоне, Англия. Отец, шотландского происхождения, был юристом и политическим деятелем от партии либералов. Он занимал пост министра просвещения Англии в 1931- 1932 гг. Умер в 1932 году. 

Мать умерла в 1964 году в Англии. Старший брат погиб на войне в 1942 году. 

Второй брат умер в Новой Зеландии в 1970 г. Сестра и младший брат живут в Англии. 

Я учился в платной средней школе-интернате в 1920-1931 гг. и в Кембриджском университете в 1931-1933. Вступил в Коммунистическую партию Великобритании студентом в 1932 г. Учился в Лондонском университете в 1933-1934 гг. По образованию — специалист по Франции и Германии. В 1934 году вступил в английскую дипломатическую службу, в которой служил до 1951 г. Служил заведующим отделом США МИД Англии. С 1948 г. имел ранг советника. 

Женился в Париже 10 июня 1940 г. в период службы в английском посольстве в Париже на Марлинг Мелинде, американского гражданства. Сыновья родились в 1944 и 1946 гг. в Нью-Йорке, США, в период службы в английском посольстве в Вашингтоне. Дочь родилась в Лондоне в 1951 году. 

Приехал в СССР в 1951 г. Жена и дети — в 1953 году. По просьбе компетентных инстанций принял фамилию Фрейзер Марк Петрович..." 

Петр ЧЕРКАСОВ — ведущий научный сотрудник Института всеобщей истории РАН,доктор исторических наук.