Кто и как добывал в СССР атомные секреты

Это рассказ о любви совершенно удивительных мужчины и женщины, про которых можно сказать: их любовь уже спасла (и еще спасет) мир. Но все же в истории этой любви мы не разберемся без одной технической детали. Итак, сегодня – ровно 75 лет, как 25 декабря 1946 года советский академик-физик Игорь Васильевич Курчатов и его соратники запустили управляемую цепную реакцию. Произошло это на первом в СССР (и всей Евразии) атомном реакторе Ф-1. Построен он был в тогдашнем подмосковном селе, а ныне – столичном районе Щукино. Именно это стало первым шагом к тому, чтобы и у Москвы вслед за Вашингтоном появилось свое ядерное оружие. Мы окажемся прямо у этого реактора. Поэтому до рассказа о большой любви – в еще недавно сверхсекретное подземелье Института имени Курчатова.

- А Курчатов какого роста был, интересно?

- Курчатов довольно высокий был, – рассказывает президент Национального исследовательского центра (НИЦ) "Курчатовский институт" Михаил Ковальчук.

Подходим к тому, что сначала назвали урановым не реактором, а "котлом".

- Что это?

- Это сверхчистый графит, который не поглощает нейтроны. А дальше лежат куски урана – 50 тонн урана – и 400 тонн графита, – поясняет Кковальчук.

- И наверх сколько?

- Здесь порядка девяти метров.

- Это шар, если посмотреть на целиковую конструкцию?

- Он похож на шар. Эти сотни тонн перенесены, каждый блок руками положен.

Начиналось все в голом поле. У подмосковного Щукина поставили палатку. В 1944 году. А вот год 1942-й. Немецкая аэрофотосъемка района Щукино. Пунктиром обозначена территория будущего "Курчатника". Здесь много-много каких-то непонятных, на первый взгляд, точек. Но на самом деле все логично. Здесь был артиллерийский полигон. Вот эти точки – воронки от разрыва снарядов.

Первое здесь основательное строение – кирпичный корпус. Он сохранился до сих пор. Но историю создания бомбы хранит и жилой артистический дом на углу московских Большой и Малой Бронных. Сюда часто захаживал Александр Ширвиндт.

- Александр Анатольевич, а вы-то сюда ходили к кому?

- Я к кому? Много к кому. Дом же намоленный. Здесь жили великие люди. Рихтер с Дорлиак. Кстати, наверху есть такой полузал, где вечера были замечательные еще при Рихтере.

- Еще я посмотрел, что здесь жили Плятт, Борис Андреев.

- Плятт. Юрий Владимирович Никулин, конечно, потрясающий. И, конечно Плучек, бывший начальник.

- По Театру Сатиры?

- Да, по Театру Сатиры. И, что прекрасно, здесь же музей-квартира.

- Здесь еще один есть

- Кто?

- Музей-квартира.

- Говори!

Сегодня наконец-то можно сказать. Только в ту до сих пор секретную ведомственную квартиру-музей, где все так и дышит советским временем, нас привел уже не Ширвиндт, а рассекреченный генерал внешней разведки.

– Здесь все, как было?

- Да, палочка Морриса, зонтик, – сказал генерал.

– Настоящий?

- Конечно.

Моррис – это Моррис Коэн. Он и его жена Лона – очень красивая пара, американские коммунисты, а позже советские граждане и – главное - те, кто в 40-50-е годы в США добывали американское ядерные секреты. Те, кто смотрели на телеканале "Россия 1" сериал "Бомба", помнят собирательный образ такой пары. Но реальная история была более захватывающей.

Мы – в том помещении, которое было воссоздано в фильме: это пульт первого советского реактора "Ф-1", где часы навечно остановлены на 18:00, когда пошла первая цепная.

- И вот на этом месте мы можем сказать, что ядерной войны не будет?

- Да, конечно. Или она будет последней. Для всех, – отметил Михаил Ковальчук.

Откуда взялась та пара разведчиков-нелегалов? Начнем с него. А ведь то были связники Рудольфа Абеля в США и радисты Конана Молодого в Англии. Начнем с конца. В кабинете Морриса Коэна и скульптурная миниатюра "Ленин и Дзержинский", и грамота на право выйти из тюрьмы и быть отправленными в соцлагерь от королевы Елизаветы II.

Хотя в их лондонском доме были обнаружены и тайная радиостанция, и другое спецоборудование, напрямую связать их с советской разведкой не удалось. И американцы, похоже, потом кусали локти, что не уговорили англичан отдать эту пару в США. А начиналось все так: Моррис Коэн по зову сердца отправился в конце 1937 года воевать за Испанскую Республику. Те американские идеалисты, кто прибывали на гражданскую войну в Испанию, оформляли билеты через фирму, которая была подконтрольна советской разведке.

Коэн был коммунистом. Он дал согласие на сотрудничество с советской разведкой, а получил вещественный "пароль". То была разломанная расческа. Одна часть осталась у того человека, который с ним беседовал, а вторую половину отдали Моррису на память. И потом, когда советские товарищи выходили на него в Штатах, они должны были предъявить ее ему.

Скоро была большая война. Но мало кто знает, что 22 июня 1941-го, когда Гитлер вторгся уже и в СССР, происходит еще несколько важных событий.

- 22 июня 1941 года в Ленинграде, в Физтехе, Курчатов пустил первый циклотрон, – рассказал Михаил Ковальчук.

Таким образом, с одной стороны, в СССР развивалась своя научная школа. И она не могла не развиваться вот почему.

- Cын Вернадского, который жил в Америке, писал, что в 30-х годах вдруг прекратились все публикации на эту тему. Значит, что-то не так, – отметил Ковальчук.

Но, с другой стороны, Ковальчук знает, о чем говорит, когда рассказывает, какие настроения бывают в среде заскорузлых ученых: "Любая новая вещь никому не нужна. Никогда. По одной простой причине: это новое, это нарушает баланс, который сложился. И так устроено во всем мире. Тут вдруг какие-то щенки приходят и начинают что-то пихать новое, значит, требовать ресурсы".

Но скоро стали требовать сверху. Подчиненная Берии советская разведка узнала: в Англии и в Штатах идут работы над каким-то новым страшным оружием, основанном на энергии атома. Именно разведка подтолкнула власть по-настоящему всерьез всмотреться в то, что чуть ли не высмеивали мастодонты.

- Подключается разведка. И тут вдруг оказывается..., – говорит Ковальчук.

- По линии разведки приходит информация, что там что-то идет.

- Конечно, поэтому быстро все начало крутиться.

Задача поставлена на самом высоком уровне, необходим паритет.

- Курчатову на тот момент 40 лет.

- Даже меньше, – сказал Михаил Ковальчук.

Еще моложе в тот момент Коэны. Очень яркая и она. Как и он, коммунистка из семьи иммигрантов из Российской империи. Кстати, по этой причине в их квартире так много предметов с родины предков, например, с Украины.

Было и одно настоящее совпадение. Мистическое. День в день. Помолвка состоялась 22 июня 1941 года. А 4 июля, в День независимости Соединенных Штатов, они отпраздновали свадьбу. Он вскоре был призван на срочную в армию США. А она...

- После того, как стало известно, что основные научные силы сосредоточены в Лос-Аламосе – это штат Нью-Мехико – то есть физики, там, по-моему, 12 нобелевских лауреатов, для Соединенных Штатов как государства, создававшего такое оружие, это был приоритет секретности высочайший. И то, что физикам разрешалось выезжать из Лос-Аламоса в соседние города, чтобы отдохнуть и развлечься, с американской стороны не подозревали, что такое может случиться с ними, – сказал генерал-майор Сергей Яковлев, ветеран СВР.

- А советская разведка не могла этим не воспользоваться?

- Да, она должна была выехать в в Нью-Мехико и дожидаться по воскресеньям в городе Альбукерке человека, который принесет что-то касающееся интересов внешней разведки. Он запутался в этих условиях связи и вышел только на четвертое воскресенье.

В сериале это изобразили через сцену с якобы проколотым колесом и передачей микропленки в домкрате. На самом деле, как мы выяснили, дело было чуть по-другому. Как и карьера Коэнов в разведке не закончилась с эвакуацией в Москву. Оказывается, он потом еще выезжал за рубеж.

Что до Лоны... Так что же она раздобыла еще в 40-х?

Только недавно Михаил Ковальчук и директор СВР Сергей Нарышкин рассекретили соответствующие документы. Из них следует несколько важных технических выводов. Пусть, впрочем, Ковальчук сам расскажет, но так, чтобы было понято всем.

- Чтоб создать бомбу, что вам надо сделать? Добыть уран. Но уран 238-й не делится, там сотая доля процента. Надо его обогатить либо наработать то, чего нет, – это плутоний. А теперь вопрос заключается в том, что, когда у вас заработал реактор у вас – спонтанное деление урана. Нейтрон выходит, ударяется в другой – получаются два нейтрона, четыре, идет цепная реакция. Но вам надо ею управлять. Значит, нужен замедлитель. Замедлить можно с тяжелой водой, погрузить уран в тяжелую воду, а можно положить графит, – пояснил Михаил Ковальчук.

- Советская атомная бомба была сделана не по американским чертежам. А в чем помогла принципиально разведка советским физикам?

- Если обратиться к словам Курчатова, то он признал, что материалы, полученные от разведки, позволили избежать многих ошибок, пройти ряд этапов, не занимаясь ими самостоятельно. И для наших ученых это было серьезным ориентиром в своих не только научных, но и технических изысканиях.

- То есть бомбу сделали бы и сами, но не зашли в пару тупиков за счет этого?

- Да.

- Бомбу сделали бы все равно?

- Конечно, ее сделали. Но ее взорвали бы не 29 августа 1949 года, а в 1950-м или 1951-м.

А сегодня все знают: у американцев тогда был план ядерного нападения на СССР. Счет шел на месяцы. А изобретательность приходилось применять по максимуму. Например, в реакторном зале можно увидеть перископ. А что внизу?

- Это перископ с подводной лодки 40-х годов. И устроен был очень просто. Курчатов тут сидел, смотрел, а дальше – реактор, кладка. А дальше, если вдруг бы началась цепная реакция и взрыв, никто же не понимал, здесь лежал топор, которым надо было перерубить эти тросы, и эти стержни сразу бы падали и глушили реактор. Видите, как все было просто, – рассказывает Ковальчук.

- Пригодился топор то хоть раз?

- Нет.

А чете Коэнов приходилось высчитывать, как разместить у себя в Москве за столом всех своих многочисленных гостей из числа коллег по нелегальной разведке.

- Я так понимаю, что здесь в том числе шло обучение кого-то из будущих разведчиков?

- Сюда приезжали молодые ребята. У меня приятель занимался с ними, но он их знал как Питера и Хелен. Потому что он периодически говорил: "Я поеду к дяде Пете с тетей Леной, надо купить продукты". И так далее. И таких друзей молодых у них было достаточно много, – вспоминает Сергей Яковлев.

– Приятель-то вернулся из командировки?

- Да, он работает.

- Нелегалом стал?

- Всякое было.

Как раз в следующем году Управлению "С" Службы внешней разведки, то есть "особому резерву" разведчиков-нелегалов, исполняется 100 лет. А о следствиях событий 75-летней давности с Михаилом Ковальчуком завершаем разговор так.

- Мы пошли, очевидно, как бы по американскому пути, взорвав нашу бомбу, но зато очень через короткое время мы взорвали первую в мире водородную бомбу. Вот вам весь ответ. Началась ядерная эра, во-вторых, началось мировое устройство цивилизации, – подчеркнул Ковальчук.

- И военное, и мирное?

- И мирное – самое главное. Мы суверенно и существуем только потому, что здесь произошло 75 лет назад. Единственное прямое действие американцев было сбрасывание бомб на Хиросиму и Нагасаки, это единственное применение ядерного оружия против людей живых. Уничтожили сотни тысяч живых людей. А у нас – первая атомная станция (1954 год), потом первая атомная лодка "Ленинский комсомол" (1958-й), потом был первый в мире ледокол "Ленин" (1959-й). И мы – единственные сегодня владельцы атомного ледокольного флота. 50 с лишним процентов ледокольного флота – наши, а атомный ледокол есть только у нас. И мы сегодня просто внеконкурентные хозяева Арктики, Северного морского пути. Это даже обсуждать нечего.

Что сегодня?

- А дальше произошел очень важный процесс. Это важно сегодня понимать всем. После 2000-х годов "Росатом" стал превращаться в транснациональную компанию. Это высокотехнологичный "Газпром" по факту. И мы сегодня имеем почти 80% мирового рынка, мы вне конкуренции. Но мы должны понимать, что будущее процветание и расцвет "Росатома" находятся сегодня в стенах в первую очередь Курчатовского института, – отметил Ковальчук.

- У вас, по-моему, неплохо там все?

- Да. И у нас с "Росатомом" неплохо. Новая программа запущена, мы ее научные руководители. У нас сегодня создан правильный тандем, аутсорсинговый научный главк в виде Курчатовского института и мощнейшей корпорации с колоссальным потенциалом, которая уже заняла весь мир.

Ну, а Коэны... Как и многие другие разведчики-нелегалы, они сознательно остались бездетными. А в Москве пожили и после крушения советской власти. Для них это, конечно, был удар.

- Они были разочарованы. Они не ожидали, что Советский Союз так печально и некрасиво уйдет с мировой арены. И что такой период неопределенности и разрухи наступит в нашей стране. Для них это было большой душевной травмой, – сказал Сергей Яковлев.

– Но при этом в новой России осталось ядерное оружие. Их заслуга.

- Да, думаю, этим они гордились.

Еще раз: советская атомная бомба была своя. Но разведка помогла – ускорила. Указом президента Ельцина обоим Коэнам было присвоено звание Героев России. Похоронены разведчики в Москве, на Кунцевском кладбище.