"Как к "Цитадели" подобрали ключ"

Сергей МАСЛОВ
К 70-летию Курской битвы

В борьбу за победу на Курской дуге первой вступила разведка
РАЗВЕДЧИКИ, с которыми по природе своих журналистских привязанностей я знаком давно, – люди скромные. Эта характерная особенность, вероятно, порождается самой спецификой «неброской» профессии. Она не в пристёгнутой кем-то к образу разведчика несловоохотливости, не в банальном императиве «ничего лишнего». Эта скромность сродни трезвости, точности мышления, что, согласитесь, особенно дорого, когда иные персонажи упиваются саморекламной трескотнёй и даже хмелеют от этого.
Одна из главных заповедей разведчика – ничего не преувеличить, ничего не умаляя. Поэтому-то так естественно прозвучали для меня недавно слова ветерана СВР России, обращённые к аудитории: "Разведка сражений не выигрывает. Это делают солдаты: от рядового до маршала. Но она победу приближает".
Каким образом? Да самое время напомнить об этом сейчас, в канун юбилея торжества русского оружия на Курской дуге. Вот что подчёркивал в связи с этим в своих мемуарах «Дело всей жизни» Маршал Советского Союза А.М. Василевский: «В этот ответственный момент советское командование предъявляло особые требования к органам разведки. И нужно сказать, она была на высоте и неплохо помогала нам. Как ни стремился враг держать в тайне планы своего наступления, как ни отвлекал внимание советской разведки от районов сосредоточения основных своих ударных группировок, нашей разведке удалось не только определить общий замысел врага на летний период 1943 года, направления ударов, состав ударных группировок и резервов, но и установить время начала фашистского наступления».
Не моё это дело поправлять Александра Михайловича, но одну небольшую корректуру в написанное им вносит сама жизнь, наши приумноженные знания о войне. Разведку и не нужно было взбадривать предъявлением особых требований. Она своё дело знала. Если, случалось, ей чего-то не хватало, то не требовательности, а востребованности. Доверия чувствовался дефицит.
Недооценка точных сведений разведки о начале войны, осознанных только в критический последний момент, – когда осознавать-то было уже поздно! – оказалась громадной ошибкой. Но разве единственной? Есть и другая, для кого-то и сегодня ещё не хрестоматийная история.
В 1942 году разведчики доказали, что главный удар гитлеровцев будет нанесён на юге, с тем чтобы прорваться к Сталинграду и через Ростов – на Северный Кавказ к Каспийскому морю. К нефти, без которой механизированный вермахт рисковал оказаться обескровленным (впрочем, как и Красная Армия). К тому же возможный проход немецких войск берегом Чёрного моря до Батуми спровоцировал бы вступление в войну Турции.
Верховное же командование, вопреки информации разведки, пришло к умозаключению, что и в 1942 году главный удар немцев придётся на Москву. Результат известен. Да, мы разгромили врага в Сталинградском сражении, после которого Гитлер уже не мог спать по ночам. Но потери, пусть и меньшие, чем у немцев, были неоправданно велики. Эту серьёзную ошибку Верховного командования, кстати, признал и сам маршал Василевский: «Обоснованные данные нашей разведки о подготовке главного удара на юге не были учтены».
К 1943 ГОДУ соответствующие выводы о роли разведки в войне наконец-то были сделаны. 7 мая из наркомата госбезопасности СССР в Государственный комитет обороны за №136/М ушло сообщение о полученных резидентом НКГБ в Лондоне агентурных данных относительно готовящейся немцами операции «Цитадель» и оценки германским командованием боеготовности советских войск на Курско-Белгородском направлении. «Резидентура НКГБ в Лондоне сообщает полученный агентурным путём текст телеграммы, отправленной 25 апреля из Южной группы германских войск за подписью генерал-фельдмаршала фон Вейхса в адрес оперативного отдела верховного командования армии», – указывалось в сообщении.
Человека, не посвящённого в хитросплетения и ювелирные тонкости работы советских разведчиков, от этих слов оторопь могла бы хватить. Получалось, что секретнейшую переписку верхушки вермахта мы перехватывали и расшифровывали на берегах Темзы? «Ну не разведчики, а иллюзионисты какие-то…» – почесал бы лоб неискушённый обыватель, доведись ему по воле какого-то невероятного случая ознакомиться с документом.
Но люди, принимавшие в 1943 году важнейшие решения, отнеслись к информации из Лондона совершенно серьёзно. На самом деле перехваченные шифровки мы тайно изымали у прятавших их от нас англичан. Но наша разведка работала не против союзников, а вопреки им. В обход, так сказать. И уже тогда было ясно – во имя общей Победы.
Особую роль в подборе ключей к немецкой «Цитадели» сыграли разведчики из знаменитой агентурной группы «кембриджская пятёрка» (все они в разное время учились в университете Кембриджа). Среди них и легендарный Ким Филби, которого нынешние коллеги просто стесняются называть агентом. Чисто формально он таковым, конечно, числился, но по сути был и остаётся гордостью нашей разведки – человек, в итоге дослужившийся до высочайших постов в руководстве британского шпионского монстра SIS.
Сколько раз ему, уже перебравшемуся в Москву, задавали вопрос о том, что он считает главным результатом своей работы, всей жизни... Всякий раз ответ ограничивался одним, понятным каждому жителю нашей страны словом «Прохоровка». Иногда оно срывалось с его уст дважды, с повтором. Ким Филби, человек, который мало чего боялся в жизни, который мог даже запросто и не на шутку подраться где-нибудь в лондонском пабе, не участвовал в сражении под Курском. Но, безусловно, стал одним из главных его героев.
Таким же бесценным был вклад в разгром вермахта в том сражении ещё одного бывшего студента Кембриджа – Джона Кернкросса. Математически одарённый, хорошо владевший немецким языком, он в годы войны служил в британской дешифровальной службе в Блетчли-Парк. Именно Кернкросс мастерски воспользовался в благородных целях успехом некоего польского инженера, поработавшего когда-то на засекреченном немецком предприятии по производству шифровальных машин «Энигма» и ещё в 1938 году собравшего аналог этого аппарата для англичан.
В ОБСТАНОВКЕ строжайшей секретности британцы разгадывали перехваченные немецкие радиоголоволомки. Одним из дешифровальщиков и был Джон Кернкросс. В качестве редактора материалов перехвата он в течение почти трёх лет каждую неделю передавал сотруднику советской разведрезидентуры в Лондоне материалы британской дешифровальной службы. До конца своей жизни (а умер Кернкросс несудимым человеком в октябре 1995 года в Западной Англии) он особенно гордился тем, что переданные им шифры позывных немецкой авиации помогли советскому командованию уничтожить накануне сражения на Курской дуге значительную часть вражеских самолётов непосредственно на аэродромах.
От Филби и Кернкросса наша резидентура узнавала цели летнего наступления гитлеровцев на Курском выступе в деталях. Становилось ясно, что вермахт предпримет отчаянную попытку вернуть стратегическую инициативу. Благодаря разведке никого не вводило в заблуждение само слово «Цитадель», более подходившее для операции оборонительного характера. А ведь гитлеровцы были мастерами дезинформационного запутывания противника в лабиринтах собственных намерений.
Если ещё раз вспомнить 1942 год, то немцы тогда даже разработали дезинформационную директиву «Кремль» и издали на её основе «Приказ о наступлении на Москву», подписанный командующим группой армий «Центр» генерал-фельдмаршалом Клюге.
В 1943-м разведка, как всегда, чётко прояснила командованию направления главных ударов вермахта. Эти удары планировалось нанести с двух сторон: первый – из района южнее Орла силами группы армий «Центр» под командованием того же Клюге, а второй – из района севернее Харькова силами группы армий «Юг» под командованием Манштейна. Оба удара были направлены на Курск.
Разведчики докладывали о том, что с Запада перебрасываются наиболее боеспособные части и соединения. Огромная военно-промышленная база захватчиков и их сателлитов денно и нощно выводила с конвейеров всё новые и новые тяжёлые танки «Тигр» и «Пантера», мощные самоходные орудия «Фердинанд». Люфтваффе получало все больше новых истребителей «Фокке-Вульф-190А» и штурмовиков «Хеншель-129».
Конечно, с точки зрения наших военных, все эти сведения нуждались в тщательной проверке. Имея для этого широкие возможности, начальник Генштаба Александр Василевский распорядился организовать разведку противника на участках Центрального, Воронежского и Юго-Западного фронтов. Закордонная и фронтовая разведка прекрасно дополнили друг друга, не оставив немцам ни малейшего шанса для нанесения какого-либо внезапного удара.
При этом не будем забывать, что сотрудники внешней разведки вели серьёзнейшую работу по сбору информации о замыслах противника на Курском выступе не только за Ла-Маншем, но и в ближнем тылу гитлеровцев. Среди них был, между прочим, такой ас советской разведки, как Николай Кузнецов.
РАЗВЕДЧИКИ сражений не выигрывают… Ещё как выигрывают! К примеру, как будущие разведчики.
В 1943 году в кромешном аду Курской битвы началась взрослая жизнь нынешнего опытнейшего профессионала СВР России Виталия Викторовича Короткова. Пробившийся на фронт 15-летним мальчишкой, он эвакуировал с поля крупнейшего в истории танкового сражения нашу подбитую бронетехнику, а годы спустя оказался в роли куратора суперагента советской разведки Хайнца Фельфе, возглавлявшего в западногерманской шпионской службе БНД основной «русский» отдел «Контршпионаж против СССР и советских представительств в ФРГ».
По сути, Хайнц Фельфе значил для нас в Западной Германии практически то же самое, что Ким Филби в Великобритании. О работе с ним, которую Коротков считает своим звёздным часом, разведчик рассказал мне первому из журналистов. Мы перезваниваемся до сих пор, и мне очень хотелось бы сегодня через «Красную звезду» поздравить ветерана с юбилеем победы советских войск под Курском.
ПО РЕШЕНИЮ Верховного Главнокомандования перед сражением была создана прочная, глубокоэшелонированная оборона на всех важнейших направлениях. (Оборона, как известно, была не вынужденной, а преднамеренной.) Но основываясь на данных войсковой разведки и на показаниях пленных, советские войска, не дожидаясь артподготовки врага, упредили его и начали 5 июля контрартподготовку в 2 часа 20 минут – на сорок минут раньше начала операции «Цитадель».
Георгий Константинович Жуков, на которого было возложено общее руководство советскими войсками на месте битвы, так описал этот момент: «Всё кругом закрутилось, завертелось, раздался ужасный грохот. В этой адской «симфонии» звуков словно слились воедино удары тяжёлой артиллерии, разрывы авиационных бомб, реактивных снарядов М-31, «катюш» и непрерывный гул авиационных моторов.
Вражеские войска от нашей штаб-квартиры находились по прямой не более чем в 20 километрах. Мы слышали и ощущали ураганный огонь, и невольно в нашем воображении возникла страшная картина на исходном плацдарме противника, внезапно попавшего под ураганный огонь контрартподготовки».
…Сотрудники советской внешней разведки не слышали этой грандиозной увертюры Курской битвы. Они в ту пору и не рассчитывали, что кто-нибудь помянет их потом публично как её соавторов. Разведчики – люди скромные. Но результаты их труда скромными назвать невозможно. И мужество их было сродни храбрости наших танкистов под Прохоровкой. В конце концов, в борьбу за победу на Курской дуге разведчики вступили первыми.