Свою главную цель он видел в служении людям

Мария КАРИХ

СОВЕТСКИЙ РАЗВЕДЧИК-НЕЛЕГАЛ БЫЛ ПОСЛОМ СТРАНЫ, В КОТОРОЙ НИКОГДА НЕ БЫЛ

В своем письме-напутствии молодым разведчикам Иосиф Григулевич написал: "Для того чтобы человек стал Человеком с большой буквы, необходимо, чтобы он любил свой народ, своих товарищей и дело, которому служит, больше, чем свою собственную персону. Иными словами, чтобы личное счастье он понимал как служение людям и в этом видел свою главную цель:". Именно по таким принципам и жил этот Человек.

Иосиф Ромуальдович Григулевич, он же Юозас Григулявичус, родился 5 мая 1913 года в городе Вильно в семье фармацевта. По национальности он караим, его соотечественники откололись от еврейской общины Багдада еще в VIII веке, образовав отдельную секту. Но во время своих зарубежных командировок в соответствии с легендой Григулевич записывал себя то как литовца, то как чилийца, то как мексиканца или костариканца. Он не заканчивал вузов, если не считать непродолжительную учебу в Высшей школе социальных наук при Сорбонне. Несмотря на это, Григулевич был исключительно образованным человеком. Он свободно владел русским, литовским, португальским, испанским, итальянским, французским, английским, польским и другими языками. С марта 1937 года — сотрудник внешней разведки. В начале 1938 года Григулевича направили в командировку в Мексику.

В конце 1940 года Иосифа Ромуальдовича назначили резидентом в Аргентину. С середины 1949 года Григулевич с костариканским паспортом на имя Теодора Боннефила Кастро — в Италии. На этот период пришелся пик его разведывательной карьеры. В Италию супруги Кастро приехали по туристическим визам с правом пребывания в течение трех месяцев. Поселились в скромной гостинице и начали изучать обстановку.

Прикрытием для "Макса" (оперативный псевдоним И.Р. Григулевича) стало занятие коммерцией, в первую очередь поставками кофе из Коста-Рики. Это был один из самых ходовых товаров в послевоенные годы. Мешок отборных зерен, подаренный Папе Римскому Пию XII, открыл коммерсанту двери в Ватикан. Как всегда, Григулевич быстро завязал огромное количество полезных знакомств. Для одного своего "соотечественника" написал однажды предвыборную программу и тот победил на президентских выборах в Коста-Рике. А сам Кастро стал в Италии и по совместительству в Югославии послом страны, в которой ни разу не был. Его даже стали называть "восходящей звездой латиноамериканской дипломатии".

В 1953 году "звездная карьера" неожиданно как для самого Григулевича, так и для многих его коллег прервалась. Он был отозван в Москву и вскоре уволен из разведки.

В Москве Иосиф Ромуальдович занялся научной работой. Специалисты знают его фундаментальные труды об истории Латинской Америки и ее выдающихся деятелях. Все свои книги (а их более тридцати) Григулевич издавал под псевдонимом И. Лаврецкий — девичьей фамилии матери.

Спустя много лет после его секретной работы, начиная с девяностых годов, появились книги и публикации в прессе о нем самом. К сожалению, людей, лично знавших Иосифа Ромуальдовича, осталось совсем немного. Один из них — доктор исторических наук, генерал-лейтенант Николай Сергеевич Леонов. Их связывали тридцать лет близкого знакомства.

Николай Сергеевич до сих пор помнит свою первую встречу с Григулевичем. "Это был 1957 год. Тогда я, никому не известный аспирант Института истории Академии наук, написавший статью о национальном герое Никарагуа Аугусто Сандино, искал издание, которое ее возьмет. Но в советские времена было очень трудно напечатать такую статью, и кто-то порекомендовал мне обратиться к Григулевичу — большому знатоку Латинской Америки, благорасположенному к молодым людям. В то время он работал в комитете по культурным связям с заграницей, одном из подразделений МИД. Комитет находился на современном Новом Арбате. Кабинет у Григулевича был небольшой, заваленный ворохом книг. Принял он меня дружелюбно, начал расспрашивать о Латинской Америке. Мы беседовали где-то около двух часов. Свою статью я оставил ему. Через некоторое время Григулевич позвонил, похвалил за статью и направил меня в журнал "Вопросы истории" к главному редактору. Сказал, чтобы я сослался на него. Статья была принята к публикации. С этого и началось наше общение. Григулевич часто приглашал меня к сотрудничеству в различных проектах, которыми он занимался. Надо сказать, их было огромное количество. Так что в науку я вошел при поддержке Григулевича. В своих научных трудах он был очень прозорливым. Ряд исторических событий подтверждает правоту его мыслей. Я имею в виду его точку зрения на формирование нации".

Григулевич поражал своей работоспособностью, остротой восприятия событий, фактов. Он был невообразимо талантлив. Многие обращались к нему за помощью, и он никогда не отказывал. К числу людей, благодарных Иосифу Ромуальдовичу, относит себя и Николай Сергеевич: "Именно Григулевич убедил меня написать сначала кандидатскую, а затем докторскую диссертацию по Латинской Америке. Для меня он был научным наставником — дал мне тему, делился знаниями. На защите был моим оппонентом. Произнес речь, в которой удачно сравнил страны Центральной Америки с открытой кистью человеческой руки: четыре страны — это как четыре пальца, которые смотрят в одну сторону. Они все по характеристикам одинаковы. И лишь одна страна похожа на большой палец, который является, по существу, главным в этом комплекте, но в то же время абсолютно непохож, самостоятелен. Эта страна — Коста-Рика. Она абсолютно "белая", там нет индейского населения, нет милитаризма. Страна с очень глубокими демократическими традициями. Помню, ученый совет слушал Григулевича с открытым ртом. Он был блестящим рассказчиком.

Постепенно наше общение переросло в человеческую дружбу. Но мы никогда в наших с ним разговорах не затрагивали тему разведки и нашу принадлежность к ней (в 1958 году я поступил в 101-ю школу КГБ, по окончании ее служил во внешней разведке). В начале 60-х гг. стал часто мелькать на телеэкранах: был переводчиком у Микояна, входил с состав делегаций, сопровождал его в поездках на Кубу, в Мексику. Григулевич интересовался моей судьбой, расспрашивал о поездках. Он был очень внимательным человеком.

Я стал часто бывать у Григулевича дома, познакомился с его женой. Как оказалось, она была мексиканкой".

Было бы несправедливо не вспомнить о роли жены Иосифа Ромуальдовича Луизы в его жизни. Она родилась в 1915 году в мексиканской семье среднего достатка. С будущим мужем познакомилась в 1938 году в Мексике, где он выполнял задания советской внешней разведки. Знакомство переросло в супружество, которое длилось полвека.

Эта внешне хрупкая, скромная, обаятельная, интеллигентная женщина долгие годы делила с "Максом" все трудности профессии разведчика. Помогала мужу в Мексике, вместе с ним работала в годы Второй мировой войны в Аргентине, участвовала во всех его делах в Европе. Она и секретарь-делопроизводитель, и светская дама, и гостеприимная хозяйка. Частые приемы, встречи и проводы нужных людей, переписка с заокеанскими "подругами". Обеспечение связи с Центром. Выполняла не просто функции курьера, но представляла квалифицированные оперативные отчеты. Работавшие с ней сотрудники легальных резидентур отмечали ее исключительную память, постоянную собранность, конспиративность.

Однако как-то Луиза оказалась в непредвиденной ситуации. На одной из традиционных встреч жен сотрудников центральноамериканских дипломатических представительств в Риме, которые проходили за чашкой чая, к ней подошла атташе по культуре мексиканского посольства. Подошла и говорит: "Вы мне кого-то напоминаете. Скажите, вы в Мексике не были?". "Уругвайка" Луиза ответила, что была как-то один раз, да и то проездом. Но атташе продолжает: "Вы мне очень напоминаете одну из моих учениц:". А это действительно была школьная учительница Луизы, у которой она проучилась пять лет. Правда, с тех пор прошло пятнадцать лет, но Луиза ее узнала. Удалось ей развеять сомнения своей бывшей учительницы или нет, не известно, но никаких последствий эта встреча не имела.

Приехав в Москву, Луиза и здесь оставалась такой же гостеприимной, радушной хозяйкой. У супругов часто бывали ученые — коллеги Иосифа Ромуальдовича по Академии наук, разведчики — коллеги по "прошлой" жизни.

"Однажды, — вспоминает Николай Сергеевич Леонов, - Иосиф Ромуальдович позвонил мне и сказал: "Приезжай ко мне, у меня друзья. Посидим, поговорим". Тогда Григулевич жил на Кутузовском проспекте. Я приехал и вижу своих коллег — Громушкина и Корзникова. Вот тогда в первый раз зашел разговор о разведке. Я напрямую спросил его, насколько правдоподобны слухи, что он был коста-риканским послом в Италии и был награжден орденом Мальтийского креста самим Папой Римским. Иосиф Ромуальдович улыбнулся, вышел в соседнюю комнату и через несколько минут вернулся. На его груди висел Мальтийский крест. Не удержавшись, я спросил: "Почему же вы, создав такое великолепное прикрытие, проработали всего два года?". Он тяжело вздохнул и сказал, что это остается для него загадкой. Это было не его решение и не его вина.

Действительно, в пятидесятые годы руководство из Москвы отозвало очень много разведчиков-нелегалов. Так "бесследно" исчез и посол Коста-Рики в Италии, Ватикане и Югославии Теодор Кастро, а в действительности наш разведчик-нелегал Иосиф Ромуальдович Григулевич. Ему пришлось бросить все. И с полугодовалой дочкой Надеждой он пересек австрийскую границу, чтобы добраться до ГДР.

Григулевич был человеком выдающимся, абсолютно нестандартным — прекрасным организатором, великолепным лектором, джентльменом. Равных ему среди известных мне разведчиков и ученых не было.

В последние годы жизни Григулевич тяжело болел. Он часто находился в санатории Академии наук "Узкое". Там я его навещал. Мы часами беседовали на разные темы. Он никогда не падал духом. Однажды вызывает меня к себе и говорит: "Через две недели в СССР проездом будет крупный политический деятель. Его самолет сделает техническую остановку в Новосибирске. Я бы мог вылететь туда и случайно встретиться с ним в VIP-зале аэропорта. Ваша задача (т.е. разведки) — задержать самолет на час под каким-нибудь благовидным предлогом, а я за это время завербую его, опираясь на наше с ним общее прошлое. Успех гарантирую на сто процентов".

Я доложил о плане Иосифа Ромуальдовича начальнику разведки, он проконсультировался с кем-то выше, и было принято решение не разрушать легенду "Макса", не подвергать старых друзей стрессу. Когда я сообщил об этом Григулевичу, он вздохнул и сказал: "Мы были романтиками разведки, а вы прагматики".

Григулевич был удивительно дружелюбным человеком. За все время общения с ним я ни разу не видел его злым, раздраженным. Он никогда не говорил "колкостей". Все время на его лице была улыбка. Он чем-то напоминал Кола Брюньона - литературного героя одноименной повести Ромена Роллана. Уникальная внешность, в которой сочетались обаяние Южной Европы (Италии, Испании, Франции) с живостью Латинской Америки, располагала к нему любого собеседника с первого же момента знакомства. Он был остроумен, ироничен, в первую очередь по отношению к себе, любил шутить. Как-то его спросили, каким образом ему удалось преодолеть зависть соперников и с первого захода стать членом-корреспондентом Академии наук. Он улыбнулся и сказал: "Надо было убедить всех выборщиков в том, что тяжело, даже безнадежно болен и не дотяну до очередных выборов, оставив свое место вакантным. Это лучший аргумент".

Григулевич — один из самых выдающихся сотрудников нелегальной разведки, научных деятелей. На его примере можно и нужно воспитывать молодое поколение. Дай Бог, чтобы хотя бы раз в двадцать лет у нас появлялся разведчик такого масштаба, такой эрудиции, таких человеческих качеств.