ПО СТРАНИЦАМ ПОСЛЕДНЕЙ КНИГИ...

Владимир АНТОНОВ.

Зоя Воскресенская-Рыбкина входила в элиту советской внешней разведки 

Об авторе: Владимир Сергеевич Антонов — ведущий эксперт Кабинета истории внешней разведки. 

Зоя Воскресенская... Почти до последних дней своей жизни ее знали у нас в стране и за ее пределами только как автора книг для детей и юношества, переведенных на многие языки народов СССР и, как теперь говорят, дальнего зарубежья, изданных немыслимым по нынешним временам тиражом — 21 млн. 642 тыс. экземпляров, лауреата Государственной и ряда литературных премий, премии Ленинского комсомола. И лишь очень немногим было известно, что известная писательница 25 лет прослужила в советской внешней разведке. Более того — входила в ее элиту. 

Когда Зоя Ивановна уже была смертельно больна, до нее дошло неожиданное известие, что она "рассекречена". И спешно, несмотря на тяжкий недуг, Воскресенская взялась за перо. "Теперь я могу сказать правду" — так называлось это произведение, увидевшее свет через несколько месяцев после кончины полковника госбезопасности в отставке... 

БАРОНЕССА ИЗ РОССИЙСКОЙ ГЛУБИНКИ 

Родилась Зоя Воскресенская ровно 100 лет назад — 28 апреля 1907 года — на станции Узловая Бочаровского уезда Тульской губернии, в семье железнодорожного служащего, помощника начальника станции. Детство провела в городе Алексине. 

В октябре 1920-го умер от туберкулеза отец, Иван Павлович. Овдовевшая мать, Александра Дмитриевна, с дочерью и двумя сыновьями переехала в Смоленск. Вскоре она тяжело заболела, и Зоя была вынуждена пойти работать, чтобы помочь матери содержать двух младших братьев. Уже будучи известной писательницей, Зоя Ивановна так рассказывала о том тяжелом времени: "Я осталась за хозяйку в доме. Восьмилетний Женя и одиннадцатилетний Коля были предоставлены сами себе, озорничали, приходили домой побитые, грязные, голодные. И здесь выручил случай. Я встретила на улице товарища отца, военного. Рассказала ему о своих бедах. Он велел прийти к нему в штаб батальона. Так я вошла в самостоятельную жизнь". 

Зою назначают библиотекарем в 42-м батальоне войск ВЧК. Затем она служила в штабе частей особого назначения (ЧОН) Смоленской губернии, была политруком-воспитателем в колонии малолетних преступников в селе Старожище под Смоленском, трудилась на заводе имени М.И.Калинина в Смоленске, находилась на комсомольской работе. В 1927 году Зоя вышла замуж за комсомольского активиста Владимира Казутина, которого через некоторое время после свадьбы направили в Москву на партучебу. От этого брака у Зои родился сын, которого назвали Владимиром. 

В конце 1928 года Воскресенская переехала из Смоленска в столицу к мужу. Однако семейная жизнь не задалась и супруги расстались. Воспитывать сына и ухаживать за ним помогала мама, которая стала жить с дочерью. А та в уже в августе 1929-го становится сотрудницей Иностранного отдела ОГПУ. Руководители ИНО (внешней разведки), судя по всему, обратили внимание на молодую женщину изысканной красоты, удивительного обаяния и острого ума. 

Первая закордонная командировка не заставила себя ждать. В начале 1930 года Зоя поехала в Маньчжурию, в Харбин. Занимая скромную должность секретаря советского нефтяного синдиката "Союзнефть", Воскресенская в течение двух лет успешно выполняла ответственные задания Центра во время острейшей борьбы на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД). 

Позже в облике знатной баронессы роскошно одетая разведчица появлялась на улицах Риги, в городах и поместьях старой Латвии. Потом Зое довелось работать в Центральной Европе — в Германии и Австрии, на севере континента — в Финляндии и Швеции. 

МАДАМ ЯРЦЕВА 

В Финляндию Воскресенская прибыла в 1935 году в качестве заместителя резидента. К этому времени она уже превратилась в настоящего профессионала разведки. По прикрытию Зоя Ивановна выполняла обязанности руководителя представительства ВАО "Интурист" в Хельсинки. Ирина (таким был оперативный псевдоним Воскресенской) быстро познакомилась со страной и вошла в дела резидентуры. А в начале 1936 года познакомилась с новым руководителем: на смену отозванному в Москву резиденту приехал консул Ярцев, он же — Борис Аркадьевич Рыбкин. 37-летний чекист имел за плечами опыт и контрразведывательных операций, и длительного пребывания в Иране, где он приобрел несколько надежных источников информации, и спецкомандировок во Францию, Болгарию, Австрию. 

Поначалу у нового резидента и его заместителя взаимоотношения не сложились. Будучи холостым, консул Ярцев держался со своей очаровательной помощницей подчеркнуто официально, был крайне требовательным начальником. 

О том, как развивались дальнейшие события, рассказывала позже сама Зоя Ивановна: "Мы спорили по каждому поводу. Я решила, что не сработаемся, и попросила Центр отозвать меня. В ответ мне было приказано помочь новому резиденту войти в курс дел, а потом вернуться к этому вопросу. Но... возвращаться не потребовалось. Через полгода мы запросили Центр разрешить нам пожениться. Я была заместителем резидента, и мы опасались, что Центр не допустит такой "семейственности". Но Москва дала "добро". 

Так Зоя Воскресенская стала "мадам Ярцевой". 

В Финляндии Ирина осуществляла связь с нелегальными сотрудниками советской внешней разведки и с агентурой, собирала сведения, в том числе о планах Германии в отношении Суоми. Она приобрела немало ценных источников информации. В их числе была жена высокопоставленного японского дипломата. Для решения разведывательных задач Воскресенская-Рыбкина неоднократно выезжала из Хельсинки в Стокгольм, а также в Норвегию, где координировала работу нелегальной разведывательной группы. 

А Кин (оперативный псевдоним резидента Рыбкина), который вскоре стал вторым секретарем советского полпредства в Хельсинки, а затем — временным поверенным в делах СССР в Финляндии, по личному указанию Сталина установил секретные контакты и вел весьма деликатные переговоры с высшим финским руководством. Они касались возможности заключения пакта о ненападении и сотрудничестве между двумя странами, недопущении немецких войск в случае войны на финскую территорию, а также взаимного обмена территориями. К сожалению, в силу тогдашнего политического курса Хельсинки эти переговоры не дали положительных результатов. 

Позже известный финский политический деятель, президент Финляндии Урхо Кекконен говорил по этому поводу следующее: "Переговоры 1939 года не имели успеха не по вине поверенного в делах России в Финляндии господина Ярцева, а вследствие недостатка интереса к этому вопросу со стороны Финляндии". 

"Зимняя война" (ноябрь 1939 — март 1940 года) вынудила "супругов Ярцевых" вернуться в СССР. 

ВАЛЬС В ГЕРМАНСКОМ ПОСОЛЬСТВЕ 

В Москве Зоя Воскресенская-Рыбкина занялась аналитикой и вскоре вполне заслуженно считалась одним из ведущих специалистов в этой сфере на Лубянке (специальное аналитическое подразделение в разведке было создано лишь в 1943 году). 

Хорошо известный ныне чекист генерал Павел Судоплатов по этому поводу вспоминал: "...Зоя Рыбкина и ее непосредственный начальник Павел Журавлев завели литерное дело под кодовым названием "Затея", в котором сосредоточивались информационные материалы о подготовке Германии к войне против Советского Союза. С помощью этого дела было легче регулярно следить за развитием немецкой политики, в частности за ее возрастающей агрессивностью. Информация из этого литерного дела регулярно поступала к Сталину и Молотову, что позволяло им корректировать их политику по отношению к Гитлеру". 

Именно к Воскресенской-Рыбкиной стекались данные от знаменитой "Красной капеллы" — группы антифашистов, действовавшей в гитлеровской Германии. Именно Зоя Ивановна подготовила аналитическую записку для Сталина, в которой утверждалось, что нападения Гитлера на Советский Союз можно ожидать в любой момент. Увы, как вспоминала разведчица, "...Иосиф Виссарионович ознакомился с нашим докладом и швырнул его. "Это блеф! — раздраженно сказал он (начальнику внешней разведки Павлу Фитину. — В.А.). — Не поднимайте паники. Не занимайтесь ерундой. Идите-ка и получше разберитесь". 

А до начала вторжения вермахта на советскую землю оставалось несколько дней. Причем в подготовке гитлеровской Германии к агрессии Воскресенская-Рыбкина смогла убедиться и лично. 

Желая опровергнуть слухи о скорой войне против СССР и продемонстрировать свою приверженность заключенному в 1939 году германо-советскому договору, руководство Третьего рейха в начале июня 1941 года прислало в Москву группу ведущих танцовщиков Берлинской оперы. Посол Германии в Советском Союзе граф Вернер фон Шуленбург устроил в здании дипмиссии прием в их честь и пригласил на него солистов балета Большого театра. Присутствовала на приеме и некая госпожа Ярцева, представлявшая Всесоюзное общество культурных связей с заграницей (ВОКС). В действительности в ее задачу, в частности, входила оценка обстановки в посольстве и настроения его сотрудников. 

Чиновница ВОКСа выглядела настолько привлекательно, что, когда начались танцы, именно ее граф Шуленбург пригласил на тур вальса. Кружась с послом по всему залу, Зоя Ивановна обратила внимание на то, что на стенах примыкавших комнат видны светлые квадраты — пятна от снятых картин. А в одном из помещений напротив приоткрытой двери возвышалась груда чемоданов. Вызывали озабоченность и другие детали, подмеченные разведчицей в беседах с немецкими дипломатами. 

Воскресенская-Рыбкина пришла к выводу, что германское посольство готовится к отъезду, а акция с берлинским балетом устроена для отвода глаз. 

НАСТАВНИК ПАРТИЗАН И ПОДПОЛЬЩИКОВ 

С первых дней Великой Отечественной войны Воскресенская-Рыбкина входила в состав Особой группы, возглавляемой Павлом Судоплатовым и занимавшейся подбором, организацией, обучением и переброской в тыл врага разведчиков и диверсантов. Воскресенская, в частности, стала одним из создателей первого партизанского отряда, командиром которого являлся Никифор Каляда, прозванный позже подчиненными из-за отпущенной густой бороды Батей. Легендарное партизанское соединение Бати уже в 1941-1942 годах практически изгнало оккупантов из треугольника Смоленск-Витебск-Орша. 

Воскресенская-Рыбкина была также причастна к формированию и заброске в тыл противника одной из первых разведывательных групп, которая, кстати, работала под необычным, церковным прикрытием. Вот как об этом вспоминает в своих мемуарах Зоя Ивановна: 

"Я узнала, что в военкомат обратился епископ Василий, в миру — Василий Михайлович Ратмиров, с просьбой направить его на фронт, чтобы "послужить Отечеству и защитить от фашистских супостатов православную церковь". 

Я пригласила епископа к себе на квартиру. Беседовали несколько часов. Василий Михайлович рассказал, что ему 54 года. Сразу же после начала войны он был назначен Житомирским епископом. Но Житомир вскоре был занят немецкими оккупантами, и тогда его назначили епископом в Калинин. Он рвался на фронт и потому обратился в райвоенкомат. 

Я спросила его, согласится ли он взять под свою опеку двух разведчиков, которые не помешают ему выполнять долг архипастыря, а он "прикроет" их своим саном. Василий Михайлович не сразу согласился, подробно расспрашивал, чем они будут заниматься и не осквернят ли храм Божий кровопролитием. Я заверила его, что эти люди будут вести тайные наблюдения за врагом, военными объектами, передвижением войсковых частей, выявлять засылаемых к нам в тыл шпионов. 

Епископ согласился... 

Руководителем группы назначили подполковника службы внешней разведки Василия Михайловича Иванова (оперативный псевдоним — Васько). Вторым членом группы стал Иван Васильевич Куликов (оперативный псевдоним — Михась) — 22-летний выпускник авиационного училища, являвшийся с начала войны сержантом истребительного батальона войск НКВД... 

...Группа сложилась дружная, удачная. 18 августа 1941 года ее направили в прифронтовой Калинин. Службу они начали в Покровской церкви Пресвятой Богородицы, но 14 октября вражеская авиация разбомбила ту церковь, и епископ со своими помощниками перешли в городской собор... 

Разведгруппа оперативно выполняла задания Центра. Разведчики налаживали связи с населением, выявляли пособников оккупантов, собирали материалы о численности и расположении немецких штабов, складов и баз с военным имуществом, вели учет прибывающих пополнений. Собранные сведения немедленно передавались в Центр... 

...Результаты работы разведгруппы был убедительными. Кроме переданных в Центр шифрованных радиодонесений, Васько и Михась выявили 2 резидентуры и более тридцати агентов, оставленных гестапо в тылу советских войск, составили подробное описание мест тайных складов оружия: гитлеровцы, видимо, еще надеялись вернуться в город". 

Каждый из сотрудников Особой группы тоже готовился к тому, чтобы в любой момент направиться за линию фронта. Не была исключением и Воскресенская-Рыбкина. Она разучивала роль сторожихи на переезде у маленькой железнодорожной станции в тылу у немцев. Однако судьба распорядилась по-другому. 

СТОКГОЛЬМ, МОСКВА И... ВОРКУТА 

Борис Рыбкин проходил в это время подготовку для работы в Швеции. Он должен был туда выехать советником посольства и резидентом. Руководство разведки приняло решение направить вместе с ним жену. Так в конце 1941 года корпус иностранных дипломатов в Стокгольме пополнился "супружеской четой Ярцевых". 

Вновь обратимся к мемуарам Павла Судоплатова. "В дипломатических кругах Стокгольма, — говорится в них, — эту русскую красавицу знали как Зою Ярцеву, блиставшую не только красотой, но и прекрасными знаниями немецкого и финского языков. Супруги пользовались большой популярностью в шведской столице". 

Официально госпожа Ярцева (Ирина) занимала должность пресс-атташе советского посольства. По линии разведки она являлась заместителем резидента. Сбор разведывательной информации, активная вербовочная работа, поддержание контактов с участниками антифашистского сопротивления в ряде европейских стран — таков неполный круг оперативных вопросов, которыми ей пришлось заниматься в Швеции. Не будет преувеличением сказать, что во многом благодаря усилиям "супругов Ярцевых" Швеция до конца войны так и осталась нейтральной, а Финляндия до срока вышла из гитлеровской коалиции. 

В марте 1944 года Рыбкины возвратились в Москву. Борис Аркадьевич курировал заброску нелегальной агентуры и разведывательно-диверсионных групп в оккупированные немцами страны Восточной Европы. Зоя Ивановна занималась аналитической работой, а после окончания войны являлась заместителем, а затем начальником немецкого отдела внешней разведки. 

27 ноября 1947 года муж Зои Ивановны, начальник одного из ведущих оперативных отделов внешней разведки полковник Борис Рыбкин погиб под Прагой при исполнении служебных обязанностей. Официальная версия — автомобильная катастрофа. Правда, в нее Зоя Ивановна не очень верила, хотела провести самостоятельное расследование. Но ей не позволили. 

Весной 1953 года умер Сталин. Воскресенская-Рыбкина так рассказывала об этом периоде: "После траурных дней стали приоткрываться черные страницы неоднозначной личности "отца народов". Начались аресты тех, кто участвовал в расправах 1937-1938 годов. На Лубянке поспешно освобождались от старых кадров, увольняли, как это обычно у нас делалось, всех подряд. Под подозрение брали каждого". 

В конце августа 1953 года арестовали генерал-лейтенанта Судоплатова. На отчетно-выборном партийном собрании, где полковника Воскресенскую-Рыбкину выдвигали в партком управления внешней разведки, Зоя Ивановна выступила в защиту своего товарища и сказала о нем добрые слова. На следующий день ей объявили, что она увольняется "по сокращению штатов". До пенсии Зое Ивановне оставалось проработать около года. Будучи волевым человеком, она стала ходить по инстанциям, добиваясь справедливого разрешения своего дела. Ее направили в распоряжение ГУЛАГа. 

Полковнику Воскресенской-Рыбкиной предложили поехать в Воркутинский лагерь для особо опасных преступников на должность начальника спецотдела, которую занимал старший лейтенант, ожидавший замены. Она дала согласие, хотя выше майора по званию в Воркуте никого не было. Говорят, когда Зоя Ивановна приехала туда, все мужчины-офицеры оказались сраженными наповал. И в 48 лет Воскресенская-Рыбкина по-прежнему отличалась яркой красотой. 

В 1955 году Зоя Ивановна вышла в отставку и занялась литературной деятельностью. Скончалась 8 января 1992 года.