ПРАГА, БЕРЛИН, ЛУБЯНКА

В.КАРПОВ 

РАЗВЕДЧИК ОТКАЗАЛСЯ ПЕРЕДАТЬ "ДЕНЬГИ РАБОЧИХ И КРЕСТЬЯН" ШАЙКЕ АВАНТЮРИСТОВ 

Осенью 1939 г., когда германская армия в течение пяти недель разгромила и оккупировала Польшу, в руки советской разведки попали бывший руководитель резидентуры польской разведки в Берлине полковник Юрек Сосновский и богатый аристократ князь Януш Радзивилл, имевший обширные связи в кругах британской политической элиты. Оба поляка, не успевших эмигрировать за границу, были доставлены на Лубянку для дальнейшего использования в качестве агентов НКВД. Для "обработки" Юрека Сосновского в камеру к нему был помещен известный разведчик Петр Зубов, арестованный в предвоенные годы по личному указанию Сталина. Петр Зубов, хорошо известный Лаврентию Берии, успешно справился с поставленными перед ним задачами и сумел получить от поляков важную информацию. 

Петр Яковлевич Зубов родился 7 февраля 1898 г. в Тифлисе в рабочей семье. В 1917 г. он закончил железнодорожное училище и поступил техником-десятником на Закавказскую железную дорогу. Одновременно будущий разведчик посещал лекции Тифлисского народного университета. В 1918 г., когда в стране полыхала Гражданская война, он вступил в партию большевиков, а с 1919 г. был членом большевистской боевой дружины. После высадки британского экспедиционного корпуса в Закавказье власть в Грузии захватило меньшевистское правительство, и в марте 1920 г. 22-летний Петр был арестован и помещен в Кутаисскую тюрьму. В заключении он пробыл недолго: в том же году в соответствии с договором между РСФСР и Грузией Петр Зубов был освобожден и выслан в Россию, где поступил на работу в ЧК Горской республики. 

25 февраля 1921 г. части Красной Армии вошли в Тифлис. Началась "советизация" Армении и Грузии. После освобождения Закавказья от английских и турецких интервентов Петр Яковлевич возвратился в Тифлис. Здесь до 1927 г. он работал на оперативных должностях в Грузинской ЧК. Руководил мероприятиями по разгрому подпольных антисоветских центров, участвовал в ликвидации повстанческого штаба меньшевиков и нескольких подпольных типографий. Являлся заместителем начальника секретного отдела Закавказского ГПУ. В 1922 г. он возглавлял отделение разведки, следившее за связями и грузинских меньшевиков, и их агентуры в Турции. Здесь же он познакомился и с Лаврентием Берией, который в ту пору был сначала начальником Секретно-политического отдела ГПУ, а затем заместителем начальника ГПУ Грузии. 

Летом 1922 г. Петр Зубов доложил Л. Берии полученную им информацию о том, что грузинские меньшевики готовят антисоветское восстание, которое благодаря предпринятым чекистами мерам было подавлено в зародыше. Берия, расспросив Зубова обо всех подробностях, немедленно доложил данную информацию председателю ОГПУ Ф. Дзержинскому. Сведения носили важный характер, и Феликс Эдмундович подготовил специальный доклад, который был доложен на пленуме ЦК РКП(б), и по нему были приняты соответствующие политические и организационные меры. Лаврентий Берия стал начальником ГПУ всего Закавказья и теперь напрямую подчинялся полпреду ОГПУ Соломону Могилевскому. В 1925 г. Берия, о подозрительных связях которого с контрразведкой азербайджанских мусаватистов было доложено Могилевскому, организовал авиакатастрофу, в результате которой бывший руководитель советской внешней разведки погиб. Перед Берией открылась прямая дорога к восхождению на Олимп власти. 

Что же касается Петра Яковлевича, то он как чекист, имеющий опыт разведывательной работы, в том числе по загранице, в 1928 г. был направлен в резидентуру ОГПУ в Стамбуле. Здесь Зубов работал под именем Петра Ивановича Гришина и под "прикрытием" должности сотрудника консульского отдела полпредства СССР. Еще в 1927 г. советская внешняя разведка установила официальный контакт с контрразведкой Турции. Инициатива на установление взаимодействия по линии спецслужб исходила от турецкой стороны, спецслужбы которой в ту пору боролись с происками английской и итальянской разведок в стране, а также с антикемалистскими движениями за границей. В 1925 г. итальянский диктатор Бенито Муссолини заявил о создании Итальянской империи и о превращении Средиземного моря в "итальянское озеро", что не могло не встревожить Анкару. Именно по этим вопросам был организован и осуществлялся обмен информацией. Кроме того, турецкие партнеры обратились к представителю ИНО ОГПУ с просьбой оказать им помощь в организации шифровального и дешифровального дела. Советско-турецкое сотрудничество по линии спецслужб было весьма плодотворным для обеих сторон, а получаемая от турецких партнеров информация неоднократно докладывалась лично Сталину и высоко оценивалась советским правительством. 

В этой стране Петр Зубов находился до июня 1930 г., когда резидент нелегальной резидентуры Георгий Агабеков (настоящая фамилия Арутюнов), влюбившийся в англичанку, стал на путь измены. Он направился на пароходе во Францию, где обратился к местным властям с просьбой предоставить ему политическое убежище. Предатель сделал ряд антисоветских заявлений, которые были опубликованы во французской и эмигрантской прессе. Г. Агабеков выдал французской и британской контрразведкам все известные ему сведения о деятельности советской внешней разведки, в том числе на Среднем Востоке. В результате его бегства только в Иране, где он работал с 1926 г., было арестовано свыше 400 человек, четверо из которых были расстреляны. В июле 1931 г. иранский меджлис принял специальный закон, в результате которого коммунистическая партия была поставлена вне закона, а национально-освободительное движение в стране разгромлено. Петру Зубову, которого хорошо знал Агабеков, далее оставаться в стране было невозможно, и в июле 1930 г. он был отозван в Москву. 

Однако в центральном аппарате внешней разведки он не задержался. Было принято решение направить его на работу в Закавказское ГПУ. Здесь Петр занимался борьбой с бандитизмом и организованной преступностью. Он лично принимал участие в ликвидации бандформирований в Грузии и Абхазии. За мужество и героизм, проявленные в боях с бандформированиями, в 1930 г. Петр Яковлевич был награжден Почетным именным оружием. В 1931 г. его ожидала очередная награда - Почетная грамота коллегии ОГПУ. 

В июле 1931 г. Петр Зубов был направлен в Париж в качестве оперработника резидентуры ОГПУ. Здесь он занимался в основном разработкой антисоветской грузинской эмиграции, нашедшей убежище во Франции и мечтавшей о свержении советской власти в Закавказье. Хорошо зная обстановку в эмигрантских кругах, психологию и менталитет грузинских меньшевиков, а также владея грузинским языком, П. Зубов вскоре приобрел ряд ценных источников в кругах белой эмиграции, в том числе в ближайшем окружении лидера грузинских меньшевиков Ноя Жордании, поддерживавшего тесные связи с британской и французской разведками. Благодаря полученным от агентов сведениям, советским чекистам удалось предотвратить ряд терактов на территории СССР. Среди операций, планировавшихся британской разведкой, была и террористическая акция на Кавказе под кодовым наименованием "Диверсия", а также готовившееся англичанами покушение на И.В. Сталина. 

Эти планы не являлись плодом воображения чекистов, как иногда сегодня можно прочесть в печати. Сталин летом отдыхал в Пицунде или Сочи. Грузинская белая эмиграция, имевшая многочисленных родственников в Закавказье и активно работавшая там, в том числе с нелегальных позиций, могла подготовить и осуществить террористический акт в отношении руководителя государства, который был сорван благодаря советским чекистам, в том числе П. Зубову. За успешную работу в парижской резидентуре он был награжден орденом Красного Знамени. 

В мае 1933 г. Петр Яковлевич возвратился в Москву и стал сотрудником центрального аппарата разведки. Здесь он работал до 1937 г., когда в апреле был назначен резидентом НКВД в Праге. Сюда он прибыл с паспортом на имя 2-го секретаря полпредства Николая Васильевича Привалова. В 1935 г. Советский Союз и Чехословакия подписали секретное соглашение о сотрудничестве по линии разведслужб. Для решения практических вопросов взаимодействия Москву посетил руководитель чехословацкой разведки полковник Франтишек Моравец. В годы войны, находясь в эмиграции в Лондоне, он был ценным источником советской внешней разведки. Первоначально это сотрудничество курировалось по линии Разведывательного управления Красной Армии. В 1937 г. Сталиным было принято решение поручить поддержание контакта по линии разведслужб обеих стран внешней разведке органов государственной безопасности. В Праге решением практических вопросов взаимодействия было поручено заниматься Петру Зубову. Он прибыл в столицу Чехословакии в период, когда гитлеровская Германия откровенно высказывала претензии на Судетскую область этой страны, где проживало немецкое национальное меньшинство. Агрессивная политика Берлина, естественно, беспокоила и Прагу, и Москву, где отдавали себе отчет в том, что Запад не готов к войне и ради сохранения собственной безопасности может пожертвовать Чехословакией и отдать ее на растерзание Гитлеру. Поэтому Чехословакия стремилась к союзу с СССР в целях обеспечения собственной национальной безопасности. 

1937 г. вписан кровавыми буквами в историю органов государственной безопасности. Жертвой этих репрессий стал и Петр Яковлевич Зубов. В июле 1937-го, когда по ложному обвинению в измене Родине был казнен маршал Тухачевский, усомнившийся в полководческих талантах Климента Ворошилова и предложивший Сталину заменить его на посту наркома обороны, президент Чехословакии Эдуард Бенеш в беседе с советским полпредом Александровским и резидентом НКВД Зубовым дал понять, что он не верит, будто Михаил Тухачевский был шпионом и заговорщиком. Ссылаясь на информацию чешского посла в Берлине, он отметил, что Тухачевский просто выступал за продолжение советско-германского сотрудничества в военной области, которое в одностороннем порядке было прервано Гитлером сразу после его прихода к власти. Касаясь личности Тухачевского, Бенеш назвал его "авантюристом и ненадежным человеком", который мог рассчитывать на свержение Сталина, лишь опираясь на наркома внутренних дел Ягоду. Каких-либо документов, уличающих Тухачевского в сговоре с немцами, Эдуард Бенеш советскому полпреду не передавал. 

Цель этого демарша Бенеша — получение полной поддержки чешской политики со стороны Сталина как на Балканах, так и в Европе в целом. Вот почему в отличие от англичан и французов он не выразил своего неодобрения по поводу казни маршала Тухачевского и волны репрессий среди советского военного командования. 

Здесь уместно сказать, что на процессе над военными, обвиненными в "военно-фашистском заговоре", никакие документы подобного рода не фигурировали. Версия, согласно которой гестапо сфабриковало документы о "заговоре генералов" и через чехословацкого президента "подсунула" их Сталину, впервые была выдвинута еще до войны в книге Вальтера Кривицкого "Я был агентом Сталина", ставшего на путь измены. После войны другой Вальтер — Вальтер Шеленберг, возглавлявший разведку — IV-й отдел РСХА и попавший в плен к англичанам, — повторил ее в своих воспоминаниях. Англичане, допрашивавшие Вальтера Шеленберга, поинтересовались у него, насколько соответствует действительности версия, согласно которой Сталин накануне войны "клюнул на удочку" гестапо и казнил наиболее видных военачальников. Вальтер Шеленберг отрицал причастность своей службы к этой фальшивке. Тогда англичане настойчиво посоветовали ему придумать и включить в свои мемуары специальный пассаж, основанный на подобранных ими материалах открытой прессы. Это было их условием досрочного освобождения Шеленберга из британской тюрьмы. Участники сделки выполнили свои договоренности. Книга Вальтера Шеленберга вышла в свет накануне ХХ-го съезда КПСС, а первый секретарь ЦК КПСС Н. Хрущев, ознакомленный с этой фальшивкой, включил ее в свой закрытый доклад "О преодолении культа личности и его последствий". 

Однако вернемся к нашему герою. В 1938 г. президент Чехословакии Эдуард Бенеш обратился к Сталину с просьбой поддержать его действия по свержению правительства Стоядиновича в Белграде, которое проводило враждебную Праге политику. По специальному указанию Сталина для поддержки переворота в Белграде в 1938 г. на НКВД возлагалась задача организовать финансирование сербских офицеров-боевиков, затеявших подготовку антиправительственного переворота. Деньги заговорщикам было поручено передать резиденту НКВД в Праге Петру Зубову. Петр Яковлевич выехал в Белград и встретился с руководителями антиправительственного заговора. В беседе с ними он убедился в том, что подобранные чешской разведкой на роль руководителей переворота люди являются авантюристами, не имеющими серьезной опоры в армии и обществе. Он отказался выдать им 200 тыс. долл., выделенных Сталиным на этот счет, и возвратился в Прагу. В Москву ушла соответствующая шифртелеграмма. Ознакомившись с ней, Сталин пришел в ярость. Он приказал отозвать в Москву и арестовать Петра Зубова, который осмелился не выполнить конфиденциальное поручение вождя. Никакие разумные доводы на Сталина, разумеется, не подействовали. 

Разведчик оказался в тюрьме, где его допрашивали с пристрастием. Петр Зубов полностью отрицал свою вину, объясняя костоломам, что задание вождя он выполнил, однако не стал передавать "деньги рабочих и крестьян" шайке авантюристов. Дни шли один за другим, но разведчик стоял на своем. В заключении он оставался вплоть до начала войны. 

Осенью 1939 г., когда Польша оказалась захваченной гитлеровским вермахтом, резидент польской "двуйки" в Берлине полковник Юрек Сосновский и богатый польский князь Януш Радзивилл, поддерживавший в предвоенное время контакты с Г. Герингом и английскими аристократами, попали в руки НКВД. Оба поляка были доставлены на Лубянку, где содержались во внутренней тюрьме и активно разрабатывались в качестве агентов. 

Ради спасения Зубова Павел Судоплатов, исполнявший в то время обязанности заместителя начальника разведки, предложил Л. Берии поместить его в одну камеру с полковником Сосновским. Зубов бегло говорил на французском и немецком языках. Берия согласился, и Зубова перевели из Лефортова, где его безжалостно избивали по приказу того самого Кобулова, который когда-то, приезжая из Грузии, останавливался у него дома. Его мучителем был печально известный Родос, пытавшийся выбить признания путем нечеловеческих пыток: Зубову дробили колени. В результате Зубов стал инвалидом, но на самооговор так и не пошел. 

Находясь с Сосновским в одной камере, он убедил поляка в том, что имеет прямой смысл сотрудничать с русской разведкой. Эти беседы, конечно, сыграли свою роль, однако в дальнейшую разработку блестящего польского разведчика, приобретшего связи в политической верхушке германского рейха, были введены и другие разведчики. 

Для разработки Ю. Сосновского советская разведка разработала специальную комбинацию. В предвоенные годы на связи у берлинской резидентуры имелся надежный и проверенный агент "Брайтенбах" — сотрудник "советского отдела" гестапо Вилли Леман. Он ведал наружным наблюдением и разработкой связей Сосновского — в бытность того резидентом польской разведки в Берлине. Все материалы на Сосновского и его связи "Брайтенбах" регулярно передавал своим советским кураторам, в частности Василию Зарубину. Когда Ю. Сосновский был арестован гестапо и обменен на двух крупных агентов абвера, арестованных в Варшаве, польские власти отдали его под суд, обвинив в растрате казенных денег и провале агентурного аппарата. 

Когда польский разведчик был доставлен на Лубянку, здесь было выяснено, что у Сосновского, почти вся агентура которого была казнена у него на глазах в германской тюрьме Плетцензее, остались нераскрытыми два агента. У разведки родился любопытный сценарий по его разработке, в которой, помимо П. Зубова, участвовали также известные разведчики Зоя Ивановна Воскресенская (в замужестве — Рыбкина) и Василий Михайлович Зарубин. Было решено, что Зоя Ивановна станет задавать Ю. Сосновскому вопросы, а Василий Михайлович комментировать его ответы и уличать его, если польский разведчик попытается что-либо скрыть. 

В кабинете Зарубина состоялся следующий диалог Зои Воскресенской с поляком:

 — Скажите, как вам удалось завербовать жену ответственного работника Министерства иностранных дел и заставить ее передавать вам для фотографирования секретные материалы мужа?

 — Прошу прощения, но, увы, я этого уже не помню.

Присутствующий здесь же Василий Михайлович Зарубин говорит:

 — Могу вам напомнить. Это была довольно хитрая операция. Вы дали объявление в газету: молодой, обаятельный, эрудированный иностранец желает познакомиться с дамой, владеющей французским, английским и другими европейскими языками, с целью приятного времяпрепровождения. Вы получили массу откликов и остановились именно на ней, выяснив, что ее муж, престарелый дипломат, не удовлетворяет ее интеллектуальных и иных потребностей. Вы предложили встретиться с ней, для чего использовали "линкольн", который стоял в боксе в Вайсензее.

У Сосновского округлились глаза:

 — Да, все это было именно так.

 — Вы встречались с этой дамой, — продолжал комиссар Зарубин, — в специально арендованной для этой цели вилле на Принц-Альберт-штрассе.

Сосновcкий терял самообладание. Он вытащил из-за пазухи конец вафельного полотенца и вытер взмокшее лицо.

Зоя продолжала вопросы. К Сосновскому "возвращалась" память. Он стал более определенен в ответах, но Василий Михайлович каждый раз уточнял и неправильно названный адрес, и номер и марку автомашины, и стоимость балов, которые он задавал, и грандиозные счета в ресторанах, и оплату массажистов, и даже клички лошадей. 

Сосновский уже не пользовался полотенцем, он просто ладонями стряхивал пот с лица. Затем он встал, поклонился и сказал:

 — Я восхищаюсь искусством советской разведки. Вы знаете обо мне больше, чем я сам, и я готов мобилизовать свою память и ответить на все, что вас интересует.

Когда он стал рассказывать о полученной им информации в отношении военных планов Гитлера, разведчики поняли, что Гиммлер подбрасывал полякам дезинформацию, которая была призвана создать впечатление, будто у Германии нет никаких планов в отношении Востока, в том числе Польши, что все их помыслы обращены только на Запад — на Францию и Англию. О том, что Польша уже разгромлена и прекратила существование, Сосновский не знал, так как был в заключении в германской и польской тюрьмах, а затем попал в руки НКВД. 

Двух агентов, завербованных Ю. Сосновским, советской разведке удалось перевербовать буквально накануне войны. Поступавшая от них информация, в том числе из МИД Третьего рейха, свидетельствовала о неизбежности военного столкновения Германии и СССР. Вскоре развитие событий полностью подтвердило эти прогнозы. Работа с этими агентами продолжалась с 1940 по 1942 г. и была весьма плодотворной. Что же касается самого Юрека Сосновского, то в годы войны он воевал против гитлеровцев в рядах руководимой коммунистами Армии Людовой. Погиб в боях за освобождение Польши. 

После того как П. Зубов помог завербовать Юрека Сосновского, Павел Судоплатов предложил Л. Берии использовать его в качестве сокамерника князя Януша Радзивилла. Это предложение было одобрено наркомом. П. Зубова перевели в камеру Радзивилла, где он находился в течение месяца. Впоследствии князь Радзивилл был завербован с помощью П. Зубова. В годы войны планировалось его использовать в качестве агента влияния советской разведки. Правда, в ее архивах каких-либо сведений об успешно проведенных им операциях по заданию чекистов не имеется. 

К тому времени условия содержания разведчика изменились: ему позволяли обедать и ужинать в кабинете П. Судоплатова, причем еда заказывалась в ресторане НКВД. Все еще находясь под стражей, П. Зубов в сопровождении конвоира ходил в поликлинику НКВД на медицинские процедуры. Началась война, первый этап которой был трагичным для Красной Армии. Неудачным было начало войны и для советской внешней разведки, которая в первые же месяцы потеряла связь с источниками информации в Германии и на территории оккупированных ею стран. Кроме того, из-за массовых необоснованных репрессий против советских разведчиков, пик которых пришелся на 1938 г., возникла острая нехватка в квалифицированных кадрах. П. Судоплатов и Н. Эйтингон предложили Лаврентию Берии освободить из тюрьмы бывших сотрудников разведки и госбезопасности. П. Судоплатова потряс цинизм наркома, который даже не поинтересовался, виновны или невиновны те, кого они рекомендовали для работы на германском направлении. Было очевидно, что сам Берия прекрасно знал, что все эти лица, включая лично знакомого ему Петра Зубова, ни в чем не виноваты. Он задал только один вопрос:

 — Вы уверены, что они нам нужны?

 — Совершенно уверен, — отвечал П. Судоплатов.

 — Тогда свяжитесь с Богданом Кобуловым, пусть освободит. И немедленно их используйте, — был его краткий ответ. 

Павел Судоплатов затребовал для ознакомления дело на Петра Зубова и других разведчиков, о судьбе которых ему ранее ничего не было известно. Из этих дел следовало, что Петр Зубов был арестован по личному указанию Сталина. К несчастью, Сергей Шпигельглас, Федор Карин, Теодор Малли и некоторые другие разведчики, которые могли бы во время войны принести неоценимую пользу как крупные специалисты по Германии, к тому времени были уже расстреляны. 

После освобождения из-под стражи Петр Яковлевич был по ходатайству П. Судоплатова назначен начальником германского отделения Особой группы, преобразованной в феврале 1942 г. в 4-е Управление НКВД/НКГБ СССР. В годы войны он руководил подготовкой и заброской в глубокий тыл врага специальных разведывательных групп, в том числе для восстановления утраченной связи с "Красной капеллой". 

Когда началась война, работники советского посольства в Берлине, а в их числе и сотрудники резидентуры НКВД, были вывезены немцами из Берлина (2 июля 1941 г.) в Болгарию, а оттуда через нейтральную Турцию возвратились в СССР. Связь с агентурой НКВД в Германии была утрачена. В первые дни войны Центр не смог сообщить радисту "Красной капеллы" длину волны радиопередач, и поэтому связь с ней приобрела односторонний характер: Г. Коппи передавал радиограммы от Арвида Харнака, но Москва хранила молчание. Радиоцентр советской разведки был расположен на границе Белоруссии и уже с первые дни войны прекратил свое существование. 

Из-за отсутствия полной ясности причин молчания радиостанции "Красной капеллы" решено было направить в Берлин надежного курьера-связника. После тщательной проверки были отобраны два опытных агента советской разведки. В конце 1941 г. они после тщательной подготовки, в которой участвовал и П. Зубов, были по воздуху переброшены в Лондон. Здесь по договоренности с британской разведкой МИ-6 агенты отрабатывали прыжки с парашютом перед заброской в тыл врага. Однако во время одной из тренировок на британском полигоне агент по кличке "Вахе" получил серьезную травму и был госпитализирован. От плана заброски их в Берлин пришлось отказаться. Советская разведка приняла решение направлять других своих агентов в Германию, не прибегая к услугам англичан. 

Ее выбор пал на двух немецких антифашистов — Альберта Хесслера (Франц) и Роберта Барта (Бек). Франц должен был проникнуть в Берлин под видом рядового вермахта и по паролю восстановить связь с членами "Красной капеллы" Х. Шульце-Бойзеном и А. Харнаком. В дальнейшем ему предстояло восстановить устойчивую связь с Центром, используя свой шифр. Если по каким-то причинам это не удастся, то Франц должен будет прибегнуть к услугам Бека, имеющего собственную радиостанцию и отдельный шифр. План-задание для Бека, подписанный совместно П. Фитиным и П. Судоплатовым, был утвержден Л. Берией. 

В начале августа 1942 г. Франц благополучно добрался до Берлина. Он сразу же предпринял попытки восстановления связи с Москвой. Его усилия увенчались успехом только в сентябре: 3 и 31 его рацию наконец-то услышали в Москве, однако установить двусторонний радиообмен с ним Центру так и не удалось. Бек также успел сообщить 9 сентября 1942 г. о своем прибытии в пункт назначения, после чего связь с ним была также утрачена. А в середине октября 1942 г. оба передатчика заработали, как по мановению волшебной палочки. Правда, ничего существенного из Берлина от них не поступало, однако в шифртелеграммах условным знаком давалось понять, что берлинские антифашисты испытывают затруднения, а часть группы "Красная капелла" арестована. 

14 октября 1942 г. Бек передал условный сигнал о том, что он работает под контролем гестапо и что Франц арестован. Поступившую от него шифртелеграмму Центр так и не смог расшифровать. На сигнал тревоги там не обратили внимания. Более того, Беку, доложившему об исчезновении Франца, были переданы условия явки к ценным связям. В дальнейшем Бек сообщил, что все эти явки провалены. В начале 1943 г. анализ в Центре радиограмм от Бека показал, что он работал под контролем гестапо, а поданные им сигналы тревоги не были правильно поняты в Центре. Что же касается Франца, то, как было установлено впоследствии, он с самого начала наотрез отказался сотрудничать с гестапо и в первой половине 1943 г. был расстрелян гитлеровцами. Бек встретил окончание войны в американском плену. Он сообщил американцам, что участвовал в радиоигре гестапо с англичанами. Радист был передан советской стороне и в ходе допросов в "Смерше" признался в том, что выдал Франца и свою связь с советской разведкой. По приговору Особого совещания при НКВД Бек был расстрелян за измену. 

Сведения, выбитые гестаповцами из Бека, а также накопленные и частично расшифрованные ими телеграммы "Красной капеллы", привели к массовым арестам немецких антифашистов уже в конце августа 1942 г. В конце сентября 1942 г. число арестованных по делу этой антифашистской организации достигло только в Берлине 70 человек. Всего гитлеровцы повесили 31 мужчину и обезглавили на гильотине 18 женщин. 7 антифашистов покончили с собой, столько же отправили в концлагеря, 25 — на каторгу, 8 — на фронт, несколько человек расстреляны. 

Однако не все члены "Красной капеллы" были ликвидированы гитлеровцами. Часть из них продолжала мужественную борьбу с самым гнусным в истории человечества режимом. 

П.Зубов, разумеется, не имел отношения к провалу "Красной капеллы". Причины провала заключались в том, что в гитлеровской Германии был установлен режим тотальной слежки "всех за всеми", когда действия любого человека, чем-то отличавшиеся от поведения остальных граждан, сразу вызывали пристальное внимание гестапо. В этих условиях нелегальная работа героев-антифашистов и использование ими радиопередатчика для связи с Москвой рано или поздно должны были вывести гестапо на их след. Кроме того, в Германии был налажен четкий учет всех дезертиров из армии и сдавшихся в плен. За домом Бека была установлена слежка. Как только он посетил свою жену, гестапо немедленно арестовало его. Что же касается П. Зубова, то его роль ограничивалась подготовкой агентов для их заброски в логово врага, которая носила скоротечный характер, что объяснялось неготовностью внешней разведки к условиям работы в военное время. Как-то повлиять на их положение в самой Германии он, естественно, не мог. 

В годы войны разведчику пришлось участвовать и в других операциях разведки, таких как "Монастырь" и "Березино". В 1943 г. он стал полковником. Хотя его роль в этих оперативных играх советской разведки против гитлеровских спецслужб и не была активной, П. Зубов внес свой личный вклад в дело разгрома нацистской разведки и тем самым — в общую Победу. 

После войны, когда в 1946 г. министром госбезопасности стал 38-летний генерал-лейтенант Виктор Абакумов, Петру Яковлевичу пришлось срочно выйти в отставку по состоянию здоровья, поскольку в предвоенные годы именно Абакумов был причастен к его делу и приказывал начальнику следственной части Сергеенко жестоко избивать разведчика. Однако в 1948 г. о нем снова вспомнили. В январе этого года он по заданию Сталина и Молотова вместе с П. Судоплатовым выезжал в Прагу. Учитывая тесные связи Петра Яковлевича Зубова с Э. Бенешем в предвоенные годы, на него была возложена задача убедить чехословацкого президента поручить лидеру компартии Чехословакии Клементу Готвальду сформировать правительство. Эта задача была успешно решена разведчиком. 

Скончался он в 1952 г. Награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны I степени, Красной Звезды, а также многими медалями.