ИДЕОЛОГИЯ УШЛА, НО ИДЕЙНОСТЬ ОСТАЛАСЬ

Вадим УДМАНЦЕВ 

СЛУЖБА ВНЕШНЕЙ РАЗВЕДКИ ОТКАЗАЛАСЬ ОТ ЛИКВИДАЦИИ ПРЕДАТЕЛЕЙ И ПОСТУПАЕТ С НИМИ ПО ЗАКОНУ

ИЗ ПЕРВЫХ РУК 

Поток публикаций в российских СМИ о деятельности спецслужб почти не затронул работу Службы внешней разведки (СВР): такова ее специфика. И все же есть вопросы, на которые можно получить ответы. Публикуем интервью специального корреспондента "ВПК" с руководителем Пресс-бюро СВР РФ Борисом ЛАБУСОВЫМ. 

 — Борис Николаевич, на официальном интернет-сайте СВР содержится информация о том, что "в настоящее время СВР действует только в тех регионах, где у России имеются подлинные, а не мнимые интересы". Что для российской разведки сегодня является критерием значимости интересов государства? 

 — Это не законодательное положение, но об этом с первых дней существования нынешней Службы внешней разведки неоднократно заявляли ее руководители. Как известно, в начале 90-х годов Служба претерпела некоторые изменения, отказавшись от тотального ведения разведки. Ведь в современном мире совсем не обязательно физическое присутствие разведки в той или иной точке земного шара, чтобы знать, что там происходит. Мы отказались от ряда направлений деятельности, которые ранее были присущи Первому главному управлению. В результате кадровый состав бывшего Первого управления КГБ СССР как в силу материальных причин, так и ввиду целесообразности был сокращен приблизительно на 30%, и мы ушли из ряда регионов. С другой стороны, появился целый ряд новых направлений разведки, возникли новые подразделения, в том числе открытого характера. В частности, открылось направление по контролю за нераспространением оружия массового уничтожения. Появился канал партнерских связей, поскольку развились или стали более выпуклыми новые вызовы, новые общие угрозы для всего мирового сообщества: международный терроризм, наркотрафик, оргпреступность. Теперь мы присутствуем там и тогда, где и когда этого требует обеспечение национальных интересов безопасности России. Но если раньше наша внешняя разведка работала и осуществляла информационное обеспечение деятельности исключительно государственного комплекса (другого, собственно, и не было), то после изменения в Российской Федерации общественного строя мы подчас реализуем (хотя и не напрямую) нашу информацию в отечественные крупные корпорации с присутствием частного капитала. Но задачи по добыче информации ставятся нам исключительно государственными органами. То есть СВР по-прежнему работает только на государство по заданиям президента и госструктур, а затем, если это отвечает национальным интересам, добытая информация реализуется государственной структурой. 

 — Какие регионы мира сегодня в большей степени интересуют российскую разведку? 

 — Во-первых, это те регионы, откуда исходит угроза национальным интересам страны, а во-вторых, те, с которыми Россия заинтересована развивать экономическое, политическое или военно-политическое сотрудничество. География приоритетных регионов может меняться. При возникновении очага напряженности в какой-то определенной точке Земного шара разведку, естественно, будет в большей степени интересовать информация, касающаяся проблем, связанных с обстановкой в данной точке. 

 — Какой государственный орган (должностное лицо) расставляет приоритеты направлений разведки? 

 — СВР подчиняется напрямую президенту. Директор СВР регулярно докладывает информацию президенту, и задачи перед разведкой в конечном итоге тоже ставятся президентом. Есть и другие соответствующие государственные инстанции, которые обладают правом постановки задач по добыче той или иной информации перед разведсообществом России — все они прописаны в законе "О внешней разведке". 

 — В настоящее время часто говорят о том, что спецслужбы ранее противоборствовавших стран взаимодействуют и сотрудничают в борьбе с терроризмом, наркотрафиком, попытками распространения оружия массового поражения. Можете ли вы привести какие-то конкретные позитивные примеры такого сотрудничества? 

 — Мы не скрываем, что существует канал партнерских связей, но в то же время никогда не раскрываем формы и тем более информационное содержание партнерского взаимодействия, поэтому конкретных примеров приводить не буду. Естественно, уровень информационного обмена с разными партнерами различен, с кем-то обмен больше, с кем-то меньше. Но проходит определенный период времени, и интенсивность информационного обмена с одним партнером падает, а с другим, наоборот, возрастает. На это влияют очень многие факторы. 

 — Известно, что СВР осуществляет разведдеятельность в целях обеспечения руководства страны информацией политического, экономического, военно-стратегического, научно-технического и экологического характера. Если насчет первых трех пунктов все более-менее понятно, то от каких экологических угроз может уберечь свое государство разведчик? 

 — Допустим, некая иностранная корпорация собирается без огласки захоронить свои токсичные отходы производства на территории России. В данном случае цель разведки — выявить планы участников такой потенциальной сделки и проинформировать внешнеполитическое руководство России и соответствующие правоохранительные, а также природоохранные структуры России в целях недопущения загрязнения окружающей среды, которое может представлять угрозу жизни и здоровью населения того или иного района нашей страны. 

Другой пример. Многие транснациональные корпорации сегодня переносят свои производства на территорию других стран, в том числе в Россию, причем не только по причине дешевизны рабочей силы. Выявление на начальном этапе, не несет ли организация того или иного производства экологические угрозы Российской Федерации — тоже может входить в задачи разведки. 

 — Согласно Федеральному закону "О внешней разведке", СВР в процессе своей деятельности может использовать гласные и негласные методы и средства, которые не должны причинять вред жизни и здоровью людей. Означает ли это, что современным Штирлицам запрещено применять оружие против шпионов и провокаторов других стран, собственных предателей? 

 — Это очень важное положение законодательства, поскольку отсутствие законодательной базы для действий органов безопасности — вещь, чреватая многими негативными последствиями, и очень хорошо, что руководители СВР на самом раннем этапе задумались об этом и в 1993 году инициировали принятие закона "О внешней разведке". На пальцах одной руки можно пересчитать страны, в которых существует четко разработанная законодательная база деятельности разведорганов. Но это отнюдь не означает, что до принятия этого закона наши разведчики ездили по всему миру и размахивали пистолетами. Но когда в прошлые годы такого рода операции проводились, разведчики не сами принимали решения об их проведении. У любой спецслужбы в любой исторический период руки длинны настолько, насколько ей позволяет их иметь политическое руководство страны. То есть говорить о какой-либо самостоятельной политике спецслужб нельзя, в противном случае это уже заговор. И сейчас время от времени вспыхивают дискуссии: следует физически уничтожать предателей или нет, — но закон есть закон, а он это делать запрещает. 

 — Но если разведчик вдруг узнает, что его коллега по работе собирается разгласить сведения, составляющую государственную или военную тайну? 

 — В конце концов на то он и разведчик, чтобы создать и провести некую хитрую разведкомбинацию для того, чтобы вывезти предателя в Россию, чтобы тот понес наказание здесь в строгом соответствии с российским законодательством. Приведу конкретный пример. В позапрошлом году нами совместно с ФСБ была проведена операция по выводу в Россию предателя Александра Запорожского, бывшего сотрудника СВР, который в свое время, испугавшись разоблачения, уволился и сумел выехать в США, где продолжил активно работать на тамошние спецслужбы. Операция прошла удачно — Запорожский приехал в Россию, как некогда известный террорист Савинков, ничего не подозревая, и в Шереметьево его арестовали. Он был осужден, сейчас отбывает длительное заключение. 

 — "СВР России считает, что у нее нет основных или второстепенных противников..." — эта строка с интернет-сайта СВР означает, что к спецслужбам любых стран нужно относиться одинаково серьезно или же что противников нет и в помине? 

 — К любым спецслужбам нужно относиться серьезно. Но, в принципе, это положение надо толковать иначе — здесь речь идет, в первую очередь, не о наличии или отсутствии противников. У процитированной вами фразы есть продолжение: "... - а существует основной интерес — обеспечение безопасности России". Теперь же появились еще и противники-явления, каким, к примеру, является международный терроризм. Поэтому Служба внешней разведки концентрирует свои усилия перед лицом тех вызовов, которые представляют на данный момент наибольшую угрозу для России. 

 — В ФСБ России были такие прецеденты, когда некогда уволившихся сотрудников вдруг вновь принимали на службу, причем на высокие должности. Практикуется ли подобное в СВР? 

 — В Службе внешней разведки я знаю только один пример, когда по просьбе Евгения Максимовича Примакова в конце 1991 года на работу был вновь принят находившийся в стадии увольнения по выслуге лет бывший первый заместитель начальника Центральной службы разведки СССР Вадим Алексеевич Кирпиченко. (Был такой короткий период, когда приблизительно с сентября по декабрь 1991 года существовала ЦСР СССР.) Кирпиченко тогда занял пост руководителя группы консультантов при директоре СВР и прослужил еще достаточно большое количество времени. Других примеров я не знаю. Да, были случаи, когда не сумевшие устроиться на "гражданке" бывшие сотрудники просились обратно, но даже в начале 90-х годов, когда мы испытывали трудности с подбором кадров, я не слышал, чтобы кого-то возвратили на службу. Разведка — не проходной двор, она всегда была организацией элитной в хорошем смысле этого слова, потому и отбор туда всегда был достаточно строгий. 

 — В какой степени отток специалистов в 90-х годах затронул СВР? Сказался ли этот процесс на достоверности, объективности и своевременности добываемой информации? 

 — Да, затронул, но никак не повлиял на качество развединформации. Причина проста: конечный продукт, который выходит из разведки, — это плод деятельности не одного и не двух человек. Тем более что, когда директор Службы докладывает информацию президенту, он несет за нее личную ответственность. Другой вопрос, что работать в 90-е годы было гораздо тяжелее, потому что увольнялись специалисты, эксперты в той или иной сфере, и дополнительная нагрузка ложилась на оставшихся. Да еще нужно было и новую смену готовить. И, тем не менее, справлялись. Другое дело, что на крутом переломе эпох, на смене политических элит руководить страной пришли новые люди, которые не всегда знали, что делать с добытой нами информацией. Но надо отдать им должное — многие из них учились на ходу. И научились. А что касается трудностей с подбором кадров, то сейчас многое изменилось в лучшую сторону, в том числе повысился престиж государственной службы, улучшилось материальное положение разведчиков. 

 — Если раньше агентура сотрудничала с КГБ СССР, в основном, по идейным соображениям, то за счет каких стимулов граждане других государств склоняются сегодня к сотрудничеству в пользу России? 

 — Есть понятие идеологии и есть понятие идеи. Да, партийная идеология из деятельности разведки ушла, но идейность осталась. Патриотизм, нежелание потенциального помощника смириться с существованием одной супердержавы, поиски ей противовеса в мире — это тоже идейные стимулы. Вот конкретный пример из советского прошлого — француз Жорж Пак, бывший соратником де Голля еще в Алжире. Этот человек никогда не разделял коммунистической идеологии, но, являясь одним из чиновников НАТО, помогал нам, таким образом стараясь сохранить паритет между двумя блоками, а значит, сохранить мир во всем мире. Предоставляемая им информация во многом способствовала принятию тех или иных политических решений советским политическим руководством, но при этом он не дал ни одного документа по оборонному потенциалу Франции, оставаясь патриотом своей страны. От нас он не взял ни копейки — отказывался, поскольку работал за те идеи, которые он считал близкими для себя. Такие люди есть и сейчас. Одними движет идея симпатии к новой России, которая не стремится играть роль диктатора, некоего мирового надсмотрщика. Другими же — желание помочь российской разведке в борьбе с международным терроризмом, в урегулировании региональных конфликтов и т. п. 

 — Опирается ли СВР в своей работе на ресурсы русской или русскоязычной эмиграции? 

 — "Очерки истории российской внешней разведки" содержат массу конкретных исторических примеров, когда использовались источники из числа русских эмигрантов. Но тут надо иметь в виду и то немаловажное обстоятельство, что иностранец почти всегда имеет ограниченные возможности трудоустройства, проникновения в объекты, интересующие разведку. Согласитесь, трудно представить, что американец по происхождению вдруг станет заведующим каким-либо департаментом МИД России. Аналогичная ситуация и там. Кроме того, спецслужбы страны пребывания обращают пристальное внимание на выходцев из бывшего главного государства-противника, каким некогда был для Запада СССР. 

 — Известно, что в 80-х годах секретарь парткома Краснознаменного института Пигузов оказался предателем. Какие выводы были сделаны в АВР из этой истории? Были ли усилены меры по зашифровке кадрового состава СВР? 

 — Кадровые меры по зашифровке слушателей всегда принимались достаточно серьезные. Слушатели АВР не знают настоящих фамилий друг друга. Я, например, до сих пор многих своих однокашников по КИ знаю лишь по их "школьным" фамилиям. Пигузов же, будучи секретарем парткома, имел доступ к партийным документам, в которых, естественно, фигурировали настоящие фамилии. Теперь же, с одной стороны, отпала сама надобность в партийных характеристиках, с другой - уже на стадии учебы год от года принимаются все более строгие меры безопасности. В частности, при подборе кандидатов на зачисление в Академию предусматривается возможность прохождения кандидатом процедуры на полиграфе. Это вовсе не означает, что человек в обязательном порядке будет проверяться на полиграфе, однако отказ подвергнуться данной процедуре уже рассматривается, как большой "минус", так что шансов на дальнейшее зачисление в Академию у этого кандидата не остается никаких. Однако какие меры безопасности не принимай, а от предательства не застрахуешься. Эта проблема всегда была, есть и будет. И мы прекрасно отдаем себе в этом отчет, что до конца ее решить невозможно, хотя в Службе делается все, чтобы выявлять предателей на самом раннем этапе, сведя ущерб от их действий до минимума. 

 — А это правда, что выпускники АВР по окончании этого вуза и впоследствии не получают дипломов на руки? 

 — Во всем мире разведывательные учебные заведения являются учебными заведениями закрытого типа — я имею в виду именно разведку, а не контрразведывательную подготовку. Почему же мы должны быть исключением? И ни одно из этих специфических заведений никаких дипломов своим выпускникам не выдает. Логика простая: диплом без вкладыша с перечнем изученных дисциплин недействителен, а ни одно учебное заведение разведслужб во всем мире не раскрывает полностью методику своей подготовки будущих разведчиков.