Рудольф Абель: Легенда холодной войны

Светлана ЧЕРВОННАЯ, Анатолий СУДОПЛАТОВ, Валентин ВОРОНОВ

11 июля 2003 г. исполняется сто лет со дня рождения одного из самых выдающихся советских разведчиков

Полковник Абель: За этим именем — годы тайной работы в Америке, арест, произведенный опять-таки словно по голливудскому сценарию, мужественное противоборство с американским правосудием, несколько лет тюремных мытарств и неоднократно обэкраненный обмен на мосту Глинке в Германии...

Лишь с окончанием холодной войны мир узнал, что на самом деле советского разведчика звали вовсе не Рудольф Иванович Абель.

ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ СУДЬБЫ

Вильям Фишер родился 11 июля 1903 г. в патриархально тихом английском городке Ньюкасл-на-Тайне, куда судьба забросила его родителей — профессиональных революционеров, познакомившихся еще в царской ссылке. Их сын буквально с младых ногтей впитывал навыки конспирации: отец — Генрих Матвеевич, обрусевший немец из Ярославской губернии — активно участвовал в нелегальной переправке оружия в Россию, мать — Любовь Васильевна, уроженка Саратова — делила все тяготы жизни мужа-подпольщика.

В маленьком Вильяме очень рано проявилась активная тяга к знаниям: ему все — и, особенно, естественные науки — давалось "с лета", он буквально "глотал" книги. Тяготы политэмигрантской жизни закаляли характер мальчика: ему пришлось оставить школу и зарабатывать на жизнь трудом чертежника. Что не помешало, однако, ударными темпами освоить школьные премудрости и в 16 лет сдать вступительные экзамены в Лондонский университет, а также получить британское подданство.

Когда Вильям Фишер в 1921 г. вместе с родителями приехал в Советскую Россию, его приняли переводчиком на работу в Отдел международной связи Исполкома Коминтерна, который не только осуществлял конспиративную оперативную связь с коммунистическими партиями по всему миру, но и служил каналом молодой советской разведке. В 1924 г. Вильям поступает в Московский институт востоковедения и успешно заканчивает первый курс. Но дальше учиться не пришлось: последовал призыв в Красную Армию. Фишера зачислили в 1-й радиотелеграфный полк Московского военного округа. Там он приобрел профессию радиста, что сыграет важную роль в его дальнейшей судьбе.

Отслужив, Вильям поступает на работу в НИИ ВВС РККА. В это время в его жизни происходит очень важное событие — встреча со студенткой Московской консерватории Еленой Лебедевой.

Тогда и определилась его дальнейшая судьба.

СТАНОВЛЕНИЕ И ... УВОЛЬНЕНИЕ

В 1927 г., по рекомендации сестры жены, Вильяма Фишера приняли на работу в Иностранный отдел ОГПУ в качестве помощника уполномоченного. Волевой характер и пламенный революционный энтузиазм, усвоенные с детства навыки конспирации и приобретенный в ОМС опыт, незаурядные способности, свободное владение английским языком, знание немецкого и французского — новичок оказался именно тем "материалом", из которого выковывались лучшие советские разведчики.

Через четыре года, в 1931 г., Вильям Фишер вместе с женой и двухлетней дочерью Эвелиной выезжает в свою первую спецкомандировку в Англию, в которой ему предстояло пробыть почти пять лет. Сфера его задач не ограничивалась лишь Британскими островами: разведчику также приходилось работать в Дании и Норвегии, где он организовал сеть тайных радиоточек (в те годы он скрывался за оперативным псевдонимом Фрэнк).

Из Великобритании Фрэнк переместился в сердце Европы: в 1935-1936 гг. он находился на нелегальном положении во Франции и Бельгии, содействуя радиообеспечению деятельности резидентуры Александра Орлова-Никольского. Последнему вскоре суждено будет войти в историю в качестве "генерала-невозвращенца".

19 мая 1936 г. Вильям Фишер, как следует из материалов его личного дела, возвратился на Родину. В Москве его, младшего лейтенанта госбезопасности, определили в группу документации внешней разведки. Здесь Фишеру довелось пройти школу под непосредственным началом основателя "нелегальной паспортной техники" ОГПУ австрийца Георга Миллера.

Так в 1930-е гг. шло становление самостоятельного оперативного работника разведки, обладавшего редкими для чекистов того времени данными, которые позволяли успешно легализоваться и вести конспиративную работу в капиталистических странах. Однако бегство в июле 1938 г. Орлова-Никольского тяжело сказалось на судьбе Вильяма Фишера. Уход на Запад резидента подобного масштаба означал серьезный удар по всей внешней разведке, вынужденной отозвать ряд своих "нелегалов", законсервировать агентов, отказаться от использования известных Орлову оперативных сотрудников.

Фишера сначала переводят в резерв Пятого (иностранного) отдела НКВД, а 31 декабря 1938 г. вообще увольняют в запас НКВД "по сокращению штатов". После пяти месяцев безуспешных поисков работы Вильяму удалось устроиться во Всесоюзную торговую палату, а позже он переходит инженером на авиазавод, эпизодически привлекаясь к участию в отдельных контрразведывательных мероприятиях органов госбезопасности.

ВОСТРЕБОВАН ВРЕМЕНЕМ

С началом Великой Отечественной войны, в сентябре 1941 г., Вильям Фишер официально призывается из запаса на службу в Особую группу при наркоме внутренних дел с присвоением специального звания лейтенанта госбезопасности. Старший оперуполномоченный, заместитель начальника отделения Четвертого управления НКВД-НКГБ Фишер отвечает за радиотехническое обеспечение связи с зафронтовыми резидентурами на оккупированной противником территории Украины и Белоруссии. В 1943-1944 гг. он принимает непосредственное участие в оперативных радиоиграх "Школа", "Монастырь-Березино", "Курьеры" против абвера и СД.

В августе-октябре 1944 г., в ходе операции "Березино", переодетый в форму немецкого офицера Вильям Фишер в составе оперативной группы НКГБ под командованием Наума Эйтингона участвует в захвате и перевербовке диверсантов Скорцени в белорусских лесах. Результативная работа Вильяма Фишера в 1941-1945 гг. отмечена орденами Отечественной войны первой степени и Красной Звезды, медалью "Партизану Отечественной войны".

Год 1945-й для Вильяма Фишера ознаменовался не только Победой, но и новым витком на его жизненном пути: к тому времени он, уже майор госбезопасности, переходит на нелегальную линию внешней разведки. А она после беспрецедентного информационного прорыва военной поры тогда оказалась, возможно, в самом тяжелом положении за всю свою историю.

Сначала в сентябре 1945 г. изменил шифровальщик советского военного атташе в Канаде Игорь Гузенко, "сдавший" всю известную ему информацию не только по линии военной, но и внешней политической разведки. Месяц спустя в США в орбиту ФБР попал ренегат-коммунист Льюис Буденц, который в начале 1940-х гг. был связан с действовавшей тогда нелегальной советской подрезидентурой Якова Голоса. В начале ноября активистка Коммунистической партии США (и по совместительству разведчица-связник) Элизабет Бентли начала давать показания ФБР. Значившаяся в оперативных донесениях советской разведки под псевдонимами "Мирна", а позднее "Умница", Элизабет Бентли с 1938 г. являлась помощницей, курьером, а потом и верной подругой Якова Голоса и была в курсе всех его многочисленных контактов как по партийной, так и по разведывательной линии.

В эту нелегкую пору Вильям Фишер становится одним из новых кураторов североамериканского направления советской разведки. Как явствует из рассекреченных десятилетия спустя архивов ФБР, основываясь на показаниях предателей, американская контрразведка вышла на целый ряд агентов и источников советской политической разведки. Правда, благодаря принятым по инструкции Центра своевременным мерам по минимизации ущерба, несмотря на месяцы (а в некоторых случаях и годы) активной разработки, довести ни одного дела до суда так и не удалось. Однако поздней осенью 1945 г. деятельность советской разведки на политическом направлении в Северной Америке была практически свернута, всех героев "невидимого фронта" первой половины 1940-х гг. пришлось немедленно отозвать.

Кроме того, за один год советская внешняя разведка потеряла много ценных сотрудников, уволенных в запас "с передачей на общевоинский учет". И среди них - бывших резидентов в США ветеранов ИНО Василия и Елизавету Зарубиных, Владимира Правдина, чье "наследие" в скором будущем предстоит осваивать в США Вильяму Фишеру; его товарища и боевого соратника военной поры Рудольфа Абеля и других.

СВОБОДНЫЙ ХУДОЖНИК

К этому времени, с приходом в 1946 г. к руководству Управления I-Б тогдашнего МГБ Александра Короткова, который десятилетия спустя войдет в историю как "король нелегалов", активно шло создание отдельного — нелегального — направления разведки. Вильяма Фишера стали готовить к отправке в США, чтобы проверить законсервированную агентуру и восстановить связь с теми людьми, надежность которых окажется вне всяких сомнений.

Вильяму Фишеру повезло с наставником. Многолетний нелегальный резидент внешней разведки в США Ицхак Ахмеров посвятил коллегу во все тонкости предвоенной и военной работы в Америке и "ввел в курс" законсервированного им осенью 1945 г. оперативного "задела" будущей работы. Ахмеров передавал свой опыт и контакты в надежные руки. Для ветерана внешней разведки генерал-лейтенанта Виталия Павлова - в 1940-е гг. капитана госбезопасности — Вильям Фишер "был настоящим образцом нелегала, разумеется, после Василия Зарубина и Ицхака Ахмерова" (с ними ему довелось ранее работать на американском направлении). Фишер поразил Павлова своими человеческими качествами — "уравновешенностью, хладнокровием, самообладанием, а также общей культурой. С ним было легко работать, он великолепно ладил с любой техникой, обладал математическим складом ума — не говоря уже о его таланте художника. Такого человека не нужно было натаскивать, долго инструктировать — он схватывал все на лету. Общение с ним было огромным удовольствием!"

Подполковник Вильям Фишер был направлен в США руководством уже нового органа советской разведки — Комитета информации — после личной аудиенции 12 октября 1948 г. у Вячеслава Молотова. В тот же день Фишер, получивший оперативный псевдоним Марк, выехал за рубеж. 14 ноября 1948 г. к причалу в Квебеке (Канада) пришвартовался прибывший из Куксхафена (Германия) пароход "Скифия". Среди его пассажиров был американец литовского происхождения Андрис Каютис, которому предстояло через два дня легализоваться в США в качестве "свободного художника" Эмиля Гольдфуса.

Благодаря поддержке другого выдающегося спецагента Макса (который сегодня известен как советский ученый-латиноамериканист Иосиф Григулевич), передавшего ему подъемные деньги для начала разведывательной работы и независимой жизни, Эмиль Гольдфус обосновывается в Нью-Йорке. Там ему предстояло проработать на нелегальном положении долгие девять лет. И еще пять лет провести в заключении.

РАБОТА В АМЕРИКЕ

Первыми помощниками Марка стали проверенные связники советской резидентуры военной поры супруги Луис и Лона Коэны, на которых возложили организацию для него приемо-передаточного пункта. Именно Коэны участвовали в попытке восстановления связи с одним из самых ценных источников информации по атомной проблематике Теодором Холлом (в оперативной переписке скрытым за псевдонимом Млад). Хотя сам Холл уже отошел от активного сотрудничества с советской разведкой, через него удалось привлечь к сотрудничеству других людей, дававших ценные сведения из той же сферы ядерных исследований и до сих пор скрытых под псевдонимами Ан" и Аден.

"Дебют" Вильяма Фишера в Штатах оказался блестящим: не случайно уже 20 декабря 1949 г. ему присваивают звание полковника и награждают орденом Красного Знамени. Однако в 1950 г. оперативная обстановка в США резко обострилась, что было связано с началом реализации ФБР первых дешифрованных фрагментов телеграмм советской разведки 1943-1945 гг. Ряд ценных помощников советских разведчиков арестовали, другие в пожарном порядке покинули Америку. Наиболее ощутимой потерей для Марка становится утрата проверенных и преданных связников Коэнов. Зафиксировав интерес контрразведки к Младу, Марк отказался от ставших рискованных контактов с ним.

Холодная война набирала обороты, а с началом боевых действий в Корее перешла в стадию локально "горячей". В недрах нового органа — Совета национальной безопасности США — писались директивы о политике официального Вашингтона в отношении СССР и других стран Восточной Европы. На основании этих документов Объединенным комитетом начальников штабов разрабатывались планы превентивной атомной войны против Советского Союза. Есть основания полагать, что нашей разведке удалось познакомиться с этими планами и соответствующим образом переориентировать свою деятельность. Так, Марк переключается на поиск новых источников информации на случай наступления особого периода — часа "Д". Центр прямо предупреждает Фишера, что в случае развязывания войны вся тяжесть организации разведывательной работы на Американском континенте ляжет на него - главного нелегального резидента.

В те годы начали вырисовываться новые контуры и формы деятельности советской разведки. Распалась уникальная сеть источников в важнейших государственных учреждениях США, в течение долгих лет позволявшая Москве держать руку на пульсе американской политики. Ветрами холодной войны разметало молодых идеалистов, которые помогали строительству "нового прекрасного мира", укрепляли обороноспособность своего союзника по антигитлеровской коалиции, рисковали свободой и жизнью, чтобы обеспечить ему паритет в послевоенной ядерной гонке. Пришел конец бескорыстному сотрудничеству прогрессивных американцев на идеологической основе. В этих условиях оперативные удачи стали связываться с успешным выявлением "инициативников", стремившихся к сотрудничеству часто на разовой, а не постоянной основе, причем за немалые деньги.

Марк решает и эту задачу. Один из его источников — высокопоставленный чиновник Пентагона немецкого происхождения — передает за вознаграждение мобилизационные планы развертывания американских сухопутных войск в Европе на случай "военной тревоги", чреватые столкновением с Советской армией в Германии.

Один из кураторов Марка, ветеран внешней разведки Павел Громушкин вспоминает, что, когда в 1955 г. Вильям Фишер приехал в Москву в отпуск, он считал нецелесообразным свое возвращение в США. К тому времени накал политических страстей поутих, и проблема развязывания новой войны стояла не так остро. Расширялись мирные инициативы, а с ними и перспективы для работы с легальных позиций. К тому же и разведчику было уже за 50: начинала сказываться усталость. Но в Центре полагали иначе. Громушкину запомнилось, как на пути в аэропорт Вильям "был сам не свой" и "в сердцах" сказал ему: "Поездка может стать последней". Интуиция Фишера не обманула.

ПОЛЫЙ "НИКЕЛЬ"

Еще 22 июня 1953 г. разносчик газет в доме # 3403 по Фостер-авеню в нью-йоркском районе Бруклин получил в качестве сдачи непривычно легкий "никель" (монета в 5 центов) 1948 года выпуска. Подброшенная мальчишкой монетка упала на пол, распалась на две половинки, и из нее выпала крошечная фотография!

Через два дня странная находка попала к следователю городского отдела полиции, а от него — в местное отделение ФБР. На микрофотографии оказались десять колонок напечатанных на машинке пятизначных цифр — по 21 в каждой колонке. В руках у контрразведчиков явно была какая-то разведывательная шифровка. Еще через два дня находку доставили в лабораторию вашингтонской штаб-квартиры ФБР. На лицевой стороне монеты в букве "r" нашли крошечное отверстие — через него монета открывалась с помощью иголки. Оборотная сторона лже-"никеля" была сделана из другой монеты, выпущенной еще в военное время.

Пока в Вашингтоне шли попытки дешифровать сообщение на микрофотографии, в Нью-Йорке развернулось масштабное расследование: разыскивали источник удивительной находки. Затем поиски перекинулись и на другие штаты. Вашингтонская лаборатория оказалась завалена различными "экспонатами" со всей страны, но ни один из них не имел ничего общего с бруклинским "никелем". Не менее тщетными были и многолетние попытки дешифровки, к которой привлекались все оказавшиеся в США в 1953-1957 гг. предатели из разведок социалистических стран.

Однако "лед тронулся" не в Вашингтоне и Нью-Йорке, а за тысячи миль от США — во Франции. В начале мая 1957 г. в американское посольство в Париже обратился подполковник КГБ Реино Хейханен, заявивший о своем желании стать перебежчиком. Кадрового сотрудника внешней разведки Хейханена (оперативный псевдоним Вик) направили в США еще в октябре 1952 г. в качестве радиста-нелегала. Первоначально он работал на легальную резидентуру в Нью-Йорке, а где-то в начале 1954 г. был передан на связь Марку. Ничто вроде бы не предвещало трагической развязки, но Вик вскоре начал злоупотреблять спиртным, тратить предназначавшиеся агентам деньги. Ситуация усугублялась, и Марку пришлось поставить перед Центром вопрос об отзыве связного. Получив приказ о возвращении в Москву, Вик пошел на предательство.

10 мая 1957 г. Хейханена на американском военном самолете доставили в Нью-Йорк. С его помощью ФБР наконец-то разгадало загадку "полого никеля" и расшифровало содержавшиеся в нем инструкции Москвы своему агенту — Марку. Оставалось найти самого Марка, о котором Хейханен уже вывалил ФБР все известные ему подробности - включая адрес комнаты, где тот хранил свои фотопринадлежности на пятом этаже дома # 252 по Фултон-авеню в Бруклине. Вскоре агенты ФБР вышли на Эмиля Р. Гольдфуса, арендовавшего на пятом этаже помещение под фотостудию и под склад фотопринадлежностей. Сам Гольдфус, со слов соседей, еще 26 апреля отправился на юг, "в отпуск". Ожидание "отдыхающего" принесло свои плоды: 28 мая агенты наружного наблюдения зафиксировали появление Марка в районе дома. 15 июня снятая скрытой камерой фотография Гольдфуса была показана Хейханену, который опознал в нем Марка, а 21 июня мышеловка захлопнулась.

ФИНАЛ

Многодневное преследование и арест не сломили волю разведчика. Мгновенно оценив ситуацию, когда предательство радиста-связника дало в руки противника убедительные доказательства его вины, Вильям Фишер представился полковником советской разведки Рудольфом Ивановичем Абелем и отказался отвечать на дальнейшие вопросы о своей деятельности. Назвавшись именем недавно умершего друга, Вильям Фишер дал понять Центру, что речь идет о нем и что он попал в беду.

Назначенный судом адвокат был поражен мужеством и стойкостью своего подзащитного, о чем он впоследствии расскажет в книге "Незнакомцы на мосту". "Абель" с самого начала предупредил его, что ни при каких обстоятельствах не пойдет на сотрудничество. "Я не хочу, чтобы вы делали что-нибудь такое, что могло бы умалить достоинство человека, честно служащего великой стране", - запомнил адвокат поразившие его слова.

Проходивший в октябре 1957 г. в федеральном суде Нью-Йорка судебный процесс 25 октября завершился вынесением обвинительного вердикта по всем пунктам обвинения (заговора с целью сбора и передачи СССР информации оборонного значения) и осуждением на 30-летнее тюремное заключение.

Даже в мрачной каменной крепости тюрьмы в Атланте, в общей камере с уголовниками, Фишер сумел найти себе пищу духовную — годы спустя Вильям Генрихович расскажет Павлу Громушкину о том, как в тюремной мастерской он придумал и размножал методом шелковой сетки программы, поздравительные открытки, афиши и рисунки-сувениры. "Много работал над пейзажами, используя перо, тушь и прозрачный пластик, с помощью которого делал копии". Писал портреты "униженных и оскорбленных" Америки, а однажды — портрет президента Джона Кеннеди.

10 февраля 1962 г., после длительных переговоров на государственном уровне, на мосту Глинке, по которому проходила граница между Западным Берлином и ГДР, был совершен обмен Рудольфа Абеля на осужденного американского летчика-шпиона Гэри Пауэрса. Хотя обмены захваченными агентами и имели место в 1930-1940-е гг. между спецслужбами СССР, Польши, Турции, Франции, Финляндии и Китая, впервые такого рода событие освещалось в прессе, а договоренности об обменах были официально санкционированы высшими должностными лицами США и СССР.

За плечами вернувшегося домой Абеля-Фишера, как пишет Павел Громушкин, " было почти 30 лет работы в разведке, из них около 20 лет работы за границей на положении нелегала, включая напряженные девять лет в США под боком ФБР". До последних дней жизни Вильям Фишер, кавалер многих государственных наград, трудился в центральном аппарате КГБ в качестве одного из ведущих консультантов нелегальной разведки. Находясь в "особом резерве", он передавал свой бесценный опыт молодым кадрам.

А еще легендарный полковник рисовал, оставив внушительное живописное наследие. Данью памяти разведчику-художнику (или художнику-разведчику?) стало издание усилиями Павла Громушкина альбома репродукций его произведений, запечатлевших и Россию, и США. Вильям Фишер умер 15 ноября 1971 г.