Легенда о Штирлице

Все началось с того, что Юрий Андропов, возглавивший в мае 1967 года Комитет государственной безопасности СССР, решил заняться созданием положительного образа вверенного ему ведомства – чтобы не уступать западным спецслужбам и на ниве искусства. Рассказ о безвестном подвиге разведчика был едва ли не лучшим способом воплотить этот замысел.

По заданию Андропова

Своего героя писатель Юлиан Семенов придумал в середине 1960-х. Всеволод Владимирович Владимиров, он же Максим Максимович Исаев – так звали будущего Штирлица на родине. В 1967-м по романам Семенова были сняты сразу две картины – «Пароль не нужен» режиссера Бориса Григорьева (про Гражданскую войну на Дальнем Востоке – для кинопроката) и «Майор Вихрь» Евгения Ташкова (про Великую Отечественную – для телевидения). Впрочем, советский разведчик Владимиров-Исаев прошел лишь по краю этих историй: он не был центральным персонажем. 

Андропов, которому доложили об успехе фильмов, выкроил время, чтобы их посмотреть, и понял, что Юлиан Семенов – именно тот автор, который нужен. Писателя пригласили на Лубянку, и шеф КГБ предложил ему превратить просто хорошего разведчика Максима Исаева в «суперагента», действующего в самом сердце Третьего рейха. Ему предоставили доступ к архивным материалам о советских разведчиках, в разное время работавших в нацистской Германии, но, разумеется, далеко не ко всем. Изыскания в архивах заняли почти год. А повесть, по словам его дочери Ольги, он сочинил всего за 17 дней. Отсюда, кстати, и название. Семенов действительно умел писать быстро. Его увлекал процесс добычи информации, опьяняла возможность приобщиться тайн, неведомых простым смертным. Литературную же «огранку» добытых сокровищ он считал рутиной: корпеть за письменным столом совсем не то что пуститься в новое приключение. В итоге «Семнадцать мгновений весны» вышли в последних номерах журнала «Москва» за 1969 год. 

Повесть попала в руки режиссеру Татьяне Лиозновой. Сюжет захватил сразу, захотелось его экранизировать. Для Татьяны Михайловны, прежде к военной теме не обращавшейся, это было делом чести: ее семья лишилась в войну всех мужчин – отец и трое братьев матери ушли на фронт добровольцами и погибли в первый же год Великой Отечественной. Однако снимать боевик ей как режиссеру было совершенно неинтересно, и она жестко переработала сценарий, написанный Семеновым. Три года спустя, когда ленту сдавали худсовету Киностудии имени М. Горького, один из выступавших высказался категорично: «Я читал роман Юлиана Семенова. Это был типичный детектив. А Лиознова сумела поднять его до высот психологического фильма». 

Все определяется пропорциями

Лиознова отбирала исполнителей, проигрывая в воображении всю картину с разными сочетаниями актеров. А ведь там больше 30 ключевых персонажей! В роли Штирлица она видела Иннокентия Смоктуновского: сыгравший физика-теоретика Илью Куликова в культовых «Девяти днях одного года», он, по ее мнению, обладал всеми чертами разведчика-интеллектуала. К сожалению, у Иннокентия Михайловича оказался очень плотный график в театре и в кино, отдать три года съемкам в телефильме он не мог. Кандидатуру популярнейшего в то время Олега Стриженова отклонила сама Лиознова, Арчила Гомиашвили и Ефима Копеляна – худсовет студии. Но режиссер пошла на хитрость и сделала Ефима Захаровича «внутренним голосом» Штирлица, убедив артиста в том, что тот «умеет произносить самый простой текст так, что кажется – он знает гораздо больше, чем говорит». Так закадровый голос достался Копеляну.

В пользу Вячеслава Тихонова сыграл его учитель истории Илья Мельников из фильма «Доживем до понедельника». По версии Семенова, при встрече со Штирлицем Борман пытается вспомнить, где мог его видеть, и тот подсказывает: «Когда вы вручали мне Железный крест, вы сказали, что у меня лицо профессора математики, а не шпиона». Тихонов и здесь должен был сыграть «не шпиона». Вживаясь в образ, Вячеслав Васильевич часто спрашивал себя, а смог бы он стать разведчиком, и каждый раз приходил к категоричному «нет». Персонаж лепился от противного: «Я был занят поисками материала, который помог бы мне образ Штирлица максимально заземлить. Хотелось, чтобы мой герой не выглядел сверхчеловеком».

Курировал картину первый заместитель Андропова – генерал-полковник Семен Цвигун. Он воспользовался именем сына для псевдонима и в титрах указан как С.К. Мишин. На площадке за ходом съемок наблюдал полковник КГБ СССР Георгий Пипия, подчеркнувший псевдонимом древность своего колхидского рода – Г.В. Колх. Олег Табаков вспоминал: «Снимали сцену, когда мы с артистом Лановым в роли генерала Вольфа и двумя стенографистками должны войти в бункер к Гиммлеру. Полковник Колх молчал, молчал, а когда мы ринулись в бункер, сказал: "Нет, это невозможно. Они были интеллигентные люди, они женщин вперед пропускали"». Из консультантов под своим именем в титрах указан только Хайнц Браун. Он воевал в Северной Африке под командованием генерала Эрвина Роммеля, после ранения был направлен на службу в войска СС, на Восточном фронте попал в плен и, отбыв наказание, остался в Советском Союзе. Был диктором в редакции иновещания Всесоюзного радио, снимался в кино и часто выступал экспертом по нацистской военной форме. 

В процессе съемок «Мгновений» Браун участвовал в создании каждого мундира, а их было изготовлено немало – на картину Лиозновой работали ведущие швейные мастерские страны, в том числе и «генеральское» ателье Минобороны СССР. Только для Штирлица было пошито более сотни белых рубашек, штатские костюмы, парадная и полевая форма, пальто, плащи, даже фрак, в котором герой Тихонова появляется в кадре всего на несколько десятков секунд – в сцене посольского приема в компании с Шелленбергом, также одетым во фрак. Лиознова делала все ради того, чтобы обеспечить достоверность. Для сцены встречи на аэродроме генерала Карла Вольфа Табакову – Шелленбергу мастера из спецателье Минобороны сшили парадную шинель бригаденфюрера СС, в деталях скопировав подлинную вещь. «Шинель Шелленберга» была в кадре всего 42 секунды. Но запомнилась на полвека!

Известные артисты в роли фашистов

В фильме множество исторических персонажей. Портретное сходство исполнителей с оригиналами Лиознову заботило мало, важнее было внутреннее совпадение актерской природы с ее замыслом. Не всегда это удавалось с первого раза. Так, Леонида Куравлева пригласили на роль Гитлера. Фотопробы получились отлично, но по темпераменту он слишком уж не совпадал с фюрером, и Татьяна Михайловна нашла для актера куда более выигрышную роль Курта Айсмана – оберштурмбаннфюрера СС, в котором иногда просыпаются остатки совести. А чтобы Куравлев не комплексовал из-за своей неарийскости, его снабдили выразительной черной повязкой на глазу и накладным орлиным носом. 

В Гитлера в итоге перевоплотился замечательный немецкий артист Фриц Диц. Он уже несколько раз сыграл фюрера у себя на родине и больше возвращаться к этому образу не хотел. Его с трудом уговорили сняться в киноэпопее «Освобождение», и, когда стало ясно, что Куравлев не подходит, Дица пришлось упрашивать снова. Он не смог устоять перед напором «железной леди» советского кино. Кстати, после прихода нацистов к власти молодой коммунист Диц был вынужден эмигрировать в Швейцарию. 

У Юрия Визбора и Василия Ланового с их персонажами не было особого внешнего сходства, но партайгеноссе Мартин Борман и генерал Карл Вольф стали для них настоящими актерскими удачами. 

В фильме Лиозновой опытный театральный актер Леонид Броневой получил свою первую большую роль в кино. И сразу – шеф гестапо Генрих Мюллер, главный антагонист Штирлица. Ему не раз доставалось от режиссера за выпадение из кадра: Броневой никак не мог запомнить, где камера его «видит», а где нет. Приходилось рисовать для него мелом крестики на полу. Знаменитый жест головой, наводивший на зрителей инфернальный ужас, все считали удачной актерской находкой, но много лет спустя Леонид Сергеевич признался, что все дело было в слишком тесных воротничках на рубашках, которые были закуплены на всю картину и замене не подлежали. Однако жест получился такой выразительный, что его «закрепили». Броневой своей ролью поначалу был недоволен, но первая же встреча со зрителями убедила его: это успех. А в лексиконе актера навсегда осталась коронная фраза: «Как я вас перевербовал?! За пять минут, без всяких фокусов». 

Олега Табакова, много и успешно снимавшегося в кино, роль Шелленберга вывела на новую орбиту. До этого на экране он был «молодым героем». У Шелленберга и темперамент, и опыт, и выдержка иные, чем у «мальчиков» из оттепельных пьес или у Коленьки Ростова из «Войны и мира». Внешне он и вправду чем-то напоминал своего персонажа, и обаяния было через край. Впоследствии Олег Павлович в своей фирменной юмористической манере рассказывал, как после премьеры явно довольный успехом картины Андропов позвал Лиознову и нескольких актеров к себе домой – отметить событие и обсудить фильм. Табакову на всю жизнь запомнилась фраза Андропова: «Олег, так играть бригаденфюрера СС… это просто безнравственно!» Что и говорить, враг у Табакова получился обаятельным. Очарована была даже племянница Шелленберга, отправившая артисту рождественскую открытку со словами благодарности, признавшись, что в жизни ее любимый дядюшка Вальтер именно таким и был. Одним словом, точный расчет режиссера многим актерам принес заслуженную славу.

Женщины резидента

Изначально в сценарии была только одна женская роль. Но Лиознова чувствовала: чтобы «очеловечить» Штирлица с его «нордическим» характером и отсутствием порочащих связей, одной радистки Кэт – разведчицы Кати Козловой – мало. Так родилась идея «женить» Штирлица. Вернее, Максима Исаева…

Вошедшая во все учебники по кинорежиссуре сцена безмолвной встречи Штирлица с женой разобрана по секундам и профессионалами, и почитателями картины. Такие «встречи на расстоянии» для разведчиков действительно устраивались, но обставлялись совершенно иначе. И консультанты, и режиссер понимали, что идут по лезвию бритвы, сочиняя лирическую линию картины, тем не менее сцену сохранили.

Поначалу в сюжете участвовал и маленький сын Исаева, но малыш переключал на себя внимание родителей, понижая накал их безмолвного «диалога». Однако след этого замысла остался – несколько кадров, где Штирлиц, облокотившись на барную стойку, играет цепочкой с брелоком в виде маленького плоского диска. Это медная тарелочка, оторвавшаяся от игрушечного клоуна, которого держал мальчик: мать подобрала ее с пола и положила на блюдце, а Штирлиц после их ухода умудрился эту тарелочку незаметно забрать со стола. Сцена целиком ушла в корзину, остался только брелок, который зрителю уже ничего не скажет…

Преданная соратница на чужбине, верная и любящая жена на родине – вроде бы достаточно. Но не для Лиозновой. Она с ходу придумала еще двух персонажей – старушку фрау Заурих и ее компаньонку Габи. Сюжетная линия рождалась в репетициях прямо на площадке, хотя импровизаций Татьяна Михайловна не любила. Однако актрисы Эмилия Мильтон и Светлана Светличная так точно воплощали замыслы режиссера, что она придумывала все новые и новые эпизоды для этого потрясающего дуэта. Вплоть до легкого намека на возможный роман Штирлица, бросившего однажды многозначительно: «Габи, как шахматный партнер вы меня не интересуете». Как потом рассказывала Татьяна Лиознова, «мне нужно было нарастить мир людей вокруг Штирлица – чтобы его окружали не только эсэсовские шинели».

Летят журавли

Первым картину посмотрел генерал-полковник Семен Цвигун. Для него поставили небольшой столик с лампой и стопкой бумаги. Первый раз лампа зажглась на кадрах с летящими журавлями. Генерал стал что-то записывать. Лиознова пришла в ужас: что не так с птицами? Не в ту сторону летят? Не в лад крыльями машут? После каждой серии исписанных листов становилось все больше, киногруппа готовилась к разносу, но оказалось, что по преимуществу это похвалы! И с журавлями все было в порядке – этот образ Цвигун нашел очень точным. Все указанные им недочеты были исправлены, а потому у Андропова претензий не оказалось. Юрий Владимирович попросил только подчеркнуть роль рабочего класса Германии в борьбе с фашизмом. Лиознова смонтировала хронику с лидером немецких коммунистов Эрнстом Тельманом как воспоминания Штирлица. 

Премьеру планировали на 9 мая 1973 года, но зрители в те праздничные дни картину не увидели. Она получилась не только антифашистской, но и антиамериканской: Аллен Даллес и его соратники показаны в фильме неверными союзниками, вступившими в переговоры с гитлеровцами. А Леонид Брежнев во второй половине июня как раз должен был лететь в США, и показ перенесли на август, чтобы вояж генсека успел сойти с газетных полос. Первую серию показали 11 августа, и уже на следующий вечер вся страна сидела перед экранами телевизоров. Потом в «Останкино» полетели письма от тех, кто не смог посмотреть ленту: август, как известно, месяц отпусков и домашних заготовок на зиму. Писем было так много, что картину повторили не через полгода, как было принято, а через три месяца.

Татьяну Лиознову никто не заставлял включать в фильм военную кинохронику. Это было ее собственное решение. Зритель становился не наблюдателем, а свидетелем разворачивавшихся на экране событий. Иллюзия приобщения к высшим тайнам Второй мировой срабатывает даже сейчас, когда, не выходя из дома, за два клика можно добраться до несметного числа архивов, мемуаров и научных исследований. А тогда эффект погружения в историческую реальность был практически стопроцентным. Некоторых это даже задевало. Например, известный писатель Григорий Бакланов, боевой офицер, освобождавший Будапешт и Вену, укорял Лиознову: по фильму выходит, будто войну выиграла наша разведка, тогда как на самом деле главная тяжесть легла на солдатские плечи. То, что Штирлиц – тоже солдат, только воюющий на фронте, который называют невидимым, яростный защитник «окопной правды» так, похоже, и не признал. 

«Значимость народного подвига» 

Впрочем, «правда о войне» – не только достойное изображение своих. Это еще и честный рассказ о врагах, которых удалось победить в страшном противостоянии такой дорогой ценой. Олег Табаков не раз говорил об этой стороне киноленты Лиозновой: «Я считаю главным достоинством этой картины другой взгляд на врага. До этого во всех фильмах немцы были идиотами, в основном бегающими по избе с криком: "Матка – курка, яйки, млеко!" И я в детстве все не мог понять, как мой отец, умный, красивый, перворазрядник по теннису, лыжам и шахматам, четыре года все никак не мог победить этих дураков. Что-то здесь было не так. Татьяна Лиознова подняла уровень немцев и тем самым подняла значимость народного подвига. Мы воевали с нелюдями, но с мозгами у них все было в порядке. И не только с мозгами. Таких фашистов, как у Лиозновой, – умных, дальновидных – одолеть действительно трудно».

 Конечно, вряд ли кто-то всерьез думал тогда, что слова шефа гестапо Мюллера в блистательном исполнении Леонида Броневого станут мрачным пророчеством. Помните, что он говорил Штирлицу «не для протокола» в предпоследней, 11-й серии? «Золото Бормана, золото партии – оно не для вшивых агентов и перевербованных министерских шоферов, а для сотен тысяч интеллектуалов, которые по прошествии времени поймут, что нет в мире иного пути, кроме национал-социализма… Золото партии – это мост в будущее, это обращение к нашим детям, к тем, кому сегодня месяц, год, три. Тем, кому сейчас десять, мы не нужны – ни мы, ни наши идеи; они нам не простят голода и бомбежек. А вот те, которые сейчас еще ничего не смыслят, будут говорить о нас как о легенде! А легенду надо подкармливать! Надо создавать тех сказочников, которые переложат наши слова на иной лад, тот, которым будет жить человечество через 20 лет. Как только где-нибудь вместо слова "здравствуйте" произнесут "хайль!" в чей-то персональный адрес, знайте: там нас ждут, оттуда мы начнем свое великое возрождение…»

 За полвека «Мгновения» выучены наизусть до последнего кадра, разобраны на цитаты, которые до сих пор в ходу. По количеству анекдотов Штирлиц заткнул за пояс не знавшего прежде конкурентов Василия Ивановича Чапаева. Советский зритель любил картину, потому что гордился своей страной и в глубине души отождествлял себя с главным героем. Лиознова снимала фильм, чтобы «убедительно, доказательно и эмоционально рассказать не о супермене, не о пресловутом Джеймсе Бонде, а о Человеке, который в силу обстоятельств делает именно это дело… благородно, бесстрашно, честно и до конца». И этот Человек победил. В том числе и тех, кто с рвением, достойным лучшего применения, пытается доказать, что лента никакого отношения к действительности не имеет. 

Страны, которой служил Штирлиц, уже нет. И зрители фильма – совершенно другие. Но он и сегодня собирает у экранов миллионы. Да и настоящие профессионалы давно его признали. В 2022 году в Ясеневе, возле штаб-квартиры Службы внешней разведки России, открыли памятник – нет, не актеру Вячеславу Тихонову, а киноразведчику Исаеву-Штирлицу, которого, как подчеркнул директор СВР Сергей Нарышкин, «разведчики считают своим боевым товарищем». Так кино и его герои переросли рамки искусства. «Семнадцать мгновений весны» – уже давно исторический феномен, настоящий символ общественного уважения к подвигу «очень честных и скромных людей, которые выполняют свои обязанности аккуратно и не имеют намерения оскорбить кого-либо».