Один против США: 120 лет назад родился полковник Абель-Фишер - самый известный разведчик в истории Отечества

Очень точно роль Абеля определил генерал-майор Юрий Иванович Дроздов, с 1979 по 1991 год, уже после Абеля, возглавлявший нашу нелегальную внешнюю разведку:

- Вильям Генрихович Фишер, взявший при аресте в США имя своего друга подполковника Рудольфа Ивановича Абеля, работал по атомной тематике. Тяжелейший период мировой истории - конец 1940-х - 1950-е - разгул маккартизма. И Абель восстанавливал в США то, что могло быть частично потеряно в результате послевоенных провалов . Восстановить все не удалось, не получилось. На это требовалось куда больше времени, чем оказалось у него. Но были новые вербовки, приобретение новой агентуры. Многое он спас.

Судебный процесс по делу № 45094 "Правительство США против Рудольфа Ивановича Абеля" стал, по словам директора СВР Сергея Нарышкина, "одним из громких эпизодов времен "холодной войны. Он вступил в этот своеобразный бой в одиночку и вышел из поединка непобежденным, сохранив офицерскую честь и защитив интересы нашей страны".

Об Абеле-Фишере много сказано, написано и снято. Вот и моя первая статья о загадочном разведчике вышла ровно 30 лет назад. Однако упорные поиски приносят плоды. Медленно, однако постоянно выплывают из небытия, прорываются наружу, выползают из засекреченных или вроде бы утраченных архивов новые детали, документально подтвержденные подробности, свидетельства очевидцев, решившихся нарушить перед окончательным уходом добровольно взятый обет молчания. Так что можно привести здесь эпизоды малоизвестные, однако документально зафиксированные.

31 декабря 1938 года Фишера без объяснений отстранили от работы в разведке. Сам Вильям задумывался над причиной увольнения. В тюрьму попал брат его жены Эли, отец любимой племянницы Лиды. Человек непутевый, не знавший меры в питье совершил уголовное преступление. Получил несколько лет за пьяную драку. Обычно из ЧК за это не изгоняли. Но кто знает… Фишер боялся ареста. Однако "повезло" и "пронесло". Таким вот было тогда "везенье". В сентябре 1941 года Абеля вернули в разведку, где он трудился в Москве до 1948 года. А там - новая командировка.

В США нелегал отправлялся по паспорту Эндрю Кайотиса. Литовец после войны со своим американским паспортом решил навестить родные места. Но в Вильнюсе тяжело заболел и умер. Его паспорт оказался у товарищей Фишера по службе. И искусный художник-умелец полковник Павел Громушкин вклеил туда фото своего друга Вильяма.

Полковник выдержал допросы, пытки. Не пошел ни на какое сотрудничество, не назвал ни единого имени агентов

Перед отъездом в Штаты - личная встреча с напутствием от Вячеслава Молотова. За деловой беседой последовал редко в те годы устраиваемый торжественно-неофициальный ужин, на который, к удивлению всего семейства, были приглашены жена Елена Степановна и дочь Эвелина Вильямовна. Одно это подчеркивает важность полученного нелегалом задания. На Арача, таков был первый оперативный псевдоним Фишера в Америке, очень надеялись. Первая своя бомба была уже на сносях. И как всегда в последний или предпоследний момент: срочно требовалась информация по атомной тематике.

За кордон нелегал уезжал 12 октября 1948 года с Ленинградского вокзала под видом иностранного дипломата. За иностранцем следовала наружка. В роли сотрудника наружного наблюдения выступал не кто-нибудь, а сам министр госбезопасности Виктор Абакумов. Предосторожность и легенда отъезда для меня необъяснимая.

Первая важная остановка - Западная Германия, до которой Арач добирался с многочисленными посадками и пересадками. Отсюда из маленького портового городишка Куксхафена на океанском пароходе "Скифия" началось долгое морское путешествие к североамериканским брегам. 14 ноября судно прибыло в канадский Квебек.

А уже 16 ноября многомиллионный Нью-Йорк пополнился еще одним жителем - Эндрю Кайотисом. Легализация прошла удачно. Первые результаты получены быстро, как и боевой орден за эти достижения. В 1952-м у нелегала появилось и другое, звучавшее на американский манер имя - Эмиль Роберт Гольдфус и иной псевдоним - Марк.

По легенде Эмиль Гольдфус был свободным художником. Но Фишер быстро переориентировался. Профессия не вызывала особого доверия и легенду пришлось дополнить. Эмиль оказался еще и изобретателем, что ему (Фишеру) удалось подтвердить в результате скучной переписки с бюро патентов, и фотографом в одном лице. Сам Гольдфус не мог обидеться на советского нелегала. Младенец родился в США в 1902-м и, прожив чуть больше года, скончался. Его подлинные документы неведомым образом перекочевали в Москву, на Лубянку.

В Нью-Йорке воскрешенный Гольдфус открыл свою студию, затем фотолабораторию и ателье для занятий живописью. Впрочем, Гольдфус в некоторые моменты перевоплощался в Мартина Коллинза, а для Центра и сподвижников-американцев из группы "Волонтеры", с которыми он установил контакт в мае 1949-го, оставался Арачем, Марком или Милтом. Забавно, что мистер Гольдфус выбрал для жительства дом 252 на Фултон-стрит - поблизости от ФБР. Факт, взбесивший потом директора ФБР Джона Эдгара Гувера.

Марка выдал его радист Вик Хейханен. Спившемуся негодяю сначала не поверили даже в ФБР. Но все же пришлось поверить: мерзавец привел веские доказательства своей связи с разведкой. Он был настолько туп, что даже не запомнил адрес квартиры своего резидента, где однажды побывал. Указал лишь район поисков - где-то около Фултон-стрит.

В операции участвовала чуть не сотня детективов, несколько дней таскавших за собой бестолкового Вика. Были осмотрены множество домой. Фэбээровцам никак нельзя было отказать в упорстве. И квартиру все же отыскали. Она была закрыта. Ничего не подозревавшие соседи вспомнили, что их милый сосед мистер Гольдфус уехал куда-то отдыхать еще в конце апреля. ФБР попыталось вытащить Марка на встречу. Вик поставил условный знак, однако русский разведчик у тайника не появился. Крутившиеся рядом с Виком агенты прождали его напрасно. Хейханена использовали на всю катушку. Приставленный к нему сопровождающий чуть не бил по рукам, когда тот добирался до бутылки. Но и не давать пить было уже нельзя, иначе предатель скисал, впадал то в ярость, то в депрессию. Полная патология! И вдруг Вик встрепенулся: вот она, та проклятая квартира.

А ФБР работало исключительно профессионально. В доме напротив 252-го, на двенадцатом этаже отеля "Турейн", установили пост. С окон гостиничной комнаты № 505 не сводили глаз, как и с подходов к дому. Бинокль с десятикратным увеличением, рация - все было под рукой.

Однажды проворонив Марка, все же проникнувшего в квартиру, пост в следующий раз тотчас, мгновенно отреагировал на зажегшийся в квартире свет. Включили рацию, наружка была наготове. Так зафиксировали визит Марка.

Как все-таки удалось? Марку надо было срочно уходить. Его ждали в Мексике, а дальше в Европу и домой. Полковник, несколько раз тщательно проверившись, незамеченным зашел в квартиру. Хотел тщательно еще раз осмотреть жилище, чтобы избавиться от всего, чтобы могло быть сочтено уликой. В одном из ящиков стола в крошечных, им же и изготовленных двух контейнерах, хранились письма от родственников. Не зажигая света, сразу нашупал один контейнер. А второй, миниатюрный, кругленький, выскользнул из рук, укатился куда-то под стол. Полковник долго и безрезультатно искал его в кромешной темноте, шаря по полу. Подошел к окну, завешенному плотными шторами. Осторожно, через крошечную щелочку выглянул на улицу. Ничего подозрительного. Зажег свет, несколько секунд и укатившийся к плинтусу контейнер был найден. Вспышку света зафиксировали сразу.

Его умело вели прямо от дома до метро. Менял линии, пересаживался. На секунду показалось, что за ним следят. Но нет, спокойный немолодой человек с тяжелым на вид чемоданом, который дважды попался на глаза Марку, был совсем не похож на сотрудника наружки. Да и на собственном богатом опыте полковник знал: неся что-то, толкая перед собой тележку, обычно уходят от наблюдения, сбивают с толку. На этот раз с толку сбили его.

У выхода из метро поблизости от отеля "Латам" пассажира в соломенной шляпе сфотографировали. Тут же установили личность. Привели в чувство Хейханена, и он, увидев фото, радостно кивнул: "Вы отыскали его".

Полковник выдержал допросы, пытки. Не пошел ни на какое сотрудничество, не назвал ни единого имени агентов. Не электрический стул, а 30 лет заключения: он мог выйти из тюрьмы в 85. Через пять лет Фишер-Абель был обменен на американского летчика-шпиона Пауэрса.

Дома он учил молодых, служил, по его собственным словам, "музейным экспонатом", вышел в отставку и умер в 1971-м от рака. О нем осталась светлая память, но, по-моему, полковник Абель-Фишер заслужил несколько больше. Может, было обидно… Но, уходя, дочь Эвелина Вильямовна меня разуверила: "Клянусь, не говорили, не упоминали двух тем: о присвоении генеральского чина и звания Героя Советского Союза. И я вас прошу, если высидите, выпишете свою элегию, то обязательно про это упомяните! Это прямое мое условие! Что бы там ни писали уже после о представлениях и промедлениях, эта тема была даже не запретной. Ее абсолютно не существовало. Ни единого словечка, ни полунамека и в воздухе не витало. Вот что совершенно не интересовало, так не интересовало".