К 100-ЛЕТИЮ СВР. ЮЛИАН СЕМЕНОВ: ЧЕЛОВЕК, ПРИДУМАВШИЙ ШТИРЛИЦА

В серии материалов, посвященных 100-летию Службы внешней разведки наш обозреватель Илона Егиазарова не смогла обойти вниманием всенардно любимого героя – Штирлица. Многие считают его эталонным образом разведчика. Рожденный в голове замечательного писателя Юлиана Семенова, литературный персонаж обрел плоть и кровь, многие всерьез спорят о судьбе Максима Максимовича. А уж как спорят об удивительных фактах биографии самого прозаика! Сегодня мы расставляем все точки над «i» в беседе с дочерью автора романа «Семнадцать мгновений весны» Ольгой Семеновой.

Человек, придумавший столь мужественных героев, сам отличался храбростью и отвагой, причем уже с детства.  Когда началась война, 10-летний Юлик забросил учебник немецкого на шкаф и заявил, что язык врага учить не будет. Его мама была в отчаянии, учителя возмущались, но сломить железную волю ребенка никто не смог.

В 1944-м он собрал вещички и сбежал на фронт. Его сняли с поезда и вернули домой. Наверное, он сбежал бы опять, но наступил 1945-й, и друг его отца полковник Лесин забрал его с собой посмотреть на разрушенный Рейхстаг. Юлиан Семенович вспоминал, что, глядя на покореженную свастику, испытал абсолютное счастье.

В 1953-м его отца – Семена Александровича Ляндреса, журналиста и помощника Н.И. Бухарина, убежденного коммуниста – посадили в тюрьму по 58-й статье (контрреволюционная деятельность). Для Юлиана это было настоящей трагедией. Его заставили отречься –  не отрекся. Он разгружал по ночам вагоны, чтобы заработать отцу на передачу. Участвовал в страшных боксерских поединках, когда против него ставили более сильного и мощного спортсмена – для зрелищности. Ему все говорили: “Ты не выдержишь, тебя забьют до смерти, а он только улыбался: “Подумаешь, нос разобьют, зато я папке на продукты денежку заработаю»…Такой вот характер. А потом был Институт востоковедения, который во многом определил судьбу Юлиана, обучил языкам, подарил великую дружбу…

– Ольга Семеновна, во время учебы Юлиан Семенович познакомился с Евгением Примаковым. Расскажите об их отношениях. 

– Юлиан Семенович и Евгений Максимович познакомились в студенческие годы, но дружили всю жизнь. В 1953 году Евгений Максимович защищал папу, когда того хотели выгнать из института. Ведь после ареста отца он, писал во все инстанции, доказывая его невиновность и это совсем не понравилось руководству такого знаменитого учебного заведения. Несмотря за помощь Примакова и превосходные характеристики, которые он писал для друга, его все-таки выгнали из комсомола и института, но папа сохранил память о такой поддержке. Позднее они неоднократно ездили вместе отдыхать. Раз, в самом начале 60-х, в Гаграх, поссорились с какими-то хулиганами, завязалась драка. Евгений Максимович приехал без своей супруги Лауры, а папа был с нашей мамой, и по воспоминаниям Евгения Масимовича, они вышли из той потасовки с победой, причем наша мама дралась не хуже мужа и его товарища! В отделение тогда для разбирательства забрали и «наших», и хулиганов. Но, конечно, будущего премьера и будущего автора легендарного Штирлица выпустили скорее, поняв, что правда на их стороне.

– Общались ли они в тот период, когда Евгений Максимович занимал должность главы СВР?

– Папа постоянно созванивался с Евгением Максимовичем. Оба становились все более знаменитыми, времени на встречи оставалось мало, но они умудрялись встречаться, и даже за рубежом.

Помню, папа был собственным корреспондентом «Литературной газеты» в Западной Европе, а Евгений Максимович, уже ставший крупнейшим ученым, был приглашен на научную конференцию в Голландию. И папа со мной, маленькой, поехал в Амстердам из Бонна, где у него было корпункт, чтобы повидаться с другом. Я тогда их сфотографировала, и эта фотография с улыбающимися друзьями юности теперь хранится в доме-музее отца в Крыму.

Cмерть очень талантливого сына Евгения Максимовича Александра, – тот скончался из-за проблемы с сердцем совсем молодым, в двадцать семь лет, – папа переживал тяжело. Сидел в кабинете мрачный, растерянный, курил. Сказал мне тихо: «Страшное горе. Я не знаю, что мне Женечке сказать. Как поддержать в такую ужасную минуту».

Потом, конечно, он нашел правильные слова, но сперва чувствовал свою полную беспомощность перед лицом непоправимого. Надо сказать, что на долю Евгения Максимовича выпало много горя, ведь несколько лет спустя тоже от сердца скончалась его замечательная супруга Лаура Васильевна. Ей было всего пятьдесят семь. А потом беды начались у нас в семье. В 1990 году папа тяжело заболел. Поэтому к тому времени, когда Евгений Максимович стал главой СВР (1991 год), они уже не общались – папа слег на даче в Подмосковье и больше не встал. Но Евгений Максимович созванивался с нашей мамой, чтобы узнать о состоянии друга. Увы, новости были неутешительны и в сентябре 1993 года Примаков пришел на папины похороны. Примаков был Человеком с большой буквы и хранил верность друзьям даже после их смерти.

Когда я писала книгу о папе для серии ЖЗЛ, Евгений Максимович живо откликнулся на мою просьбу рассказать о нем и даже написал предисловие.

Также Евгений Максимович много сделал с тогдашним прекрасным министром культуры А. А. Авдеевым для достойного празднования 80-летнего юбилея отца в 2011 году. Примаков был Человеком с большой буквы и хранил верность друзьям даже после их смерти.

– А ведь с председателем КГБ Юрием Андроповым Юлиана Семеновича тоже связывала дружба. С чего она началось?

– Их отношения я могла бы действительно назвать дружескими. Папа познакомился с Юрием Владимировичем в конце 60-х, когда тот бы назначен председателем КГБ. Юрий Владимирович позвонил отцу и пригласил зайти на Лубянку. Дело в том, что отец незадолго до этого отправил туда гневное письмо: часто у него отбирали при выходе из архивов записи, сделанные для работы над новым произведением, и их не возвращали. Причем архивы были не закрытые, папа попадал туда при помощи сопроводительных писем из журналов «Огонек» и «Юность», в которых работал, но сотрудники архивов проявляли излишнюю бдительность. Папа просил разобраться с такой несправедливостью. Письмо попалось на глаза Андропову, и он решил познакомиться с писателем. Во время той встречи Андропов посоветовал отцу работать с открытыми источниками, которых в то время появилось много. И, кстати, идею «Семнадцати мгновений весны» папа нашел в открытом источнике, переписке Сталина с Рузвельтом и Черчиллем, где он говорит о том, что ему стало известно о тайных переговорах Даллеса с Гиммлером от наших разведчиков. «Это очень честные и скромные люди, которые выполняют свои обязанности аккуратно и не имеют намерения оскорбить кого-либо. Эти люди многократно проверены нами на деле», – написал Иосиф Виссарионович жульничающим союзникам.

Кстати, папа при первом знакомстве предложил Андропову почитать его роман, но предупредил, что в нем много неоднозначных персонажей истории, и Юрий Владимирович абсолютно подкупил его своим ответом:

История однозначных персонажей не знает. С удовольствием почитаю ваш роман». С тех пор Андропов первым читал все папины новые вещи, и они неоднократно встречались.

В конце 70-х годов КГБ удалось вычислить завербованного ЦРУ советского дипломата Александра Огородника. Занимались этим, в частности, заместитель начальника нашей контрразведки Виталий Константинович Бояров и Вячеслав Ервандович Кеворков. В ходе операции была задержана шпионка, сотрудница американского посольства Марта Петерсон. Юрий Владимирович Андропов решил, что именно Юлиан Семенов сможет написать об этом событии интересно и увлекательно и дал распоряжение предоставить ему для ознакомления дело. Кеворков пригласил папу в свой кабинет, положил перед ним толстенные тома, а сам деликатно вышел. Возвращается через час – Семенова нет! Спрашивает секретаршу, куда девался писатель. «А он все быстренько пролистал и сказал, что остальное сам выдумает». Через две недели довольный папа позвонил по вертушке от Кеворкова Андропову: «Юрий Владимирович, докладываю: книга «ТАСС уполномочен заявить» закончена!». На том конце провода на мгновение воцарилась тишина, потом председатель КГБ спросил: «Уже?! Надеюсь, Юлиан Семенович, что такая скорость не повлияла на качество». «Семенов плохих книг не пишет, будете зачитываться», – весело ответил отец и уехал с нами в Крым. А вскоре к нему туда позвонил Андропов и сказал, что книга ему, действительно, очень понравилась.

– Ольга Юлиановна, мы подступаем к самому главному. А как создавался образ Штирлица? Говорят, что его прототипами стали антифашист Вилли Леман, советские разведчики Николай Кузнецов, Абель… 

– Папа говорил, что на долю нашей Родины в ХХ веке выпало много важных, а порой и трагических событий: Первая мировая война, революция, гражданская война, Великая Отечественная. Для того, чтобы рассказать о них в своих произведениях мой отец и задумал образ разведчика, который по долгу службы всегда оказывается в центре происходящего. Работая в начале 60-х годов в хабаровском архиве, Юлиан Семенович случайно натолкнулся на записочку Постышева Блюхеру про отправленного во Владивосток «чудесного молодого человека». Речь шла о засланном к белым красном разведчике. А вскоре, познакомившись с разведчиком и писателем Романом Кимом, папа узнал от него, что некий молодой журналист, писавший для дальневосточных газет, и был тем самым «нашим человеком». И звали его Максимом Максимовичем. Когда белые отступили, этот журналист появился в городе с Уборевичем в форме работника ВЧК. Юлиан Семенович вдохновился и стал придумывать этому молодому эрудиту биографию: отец – петербургский профессор права, мама – дочь украинского революционера, детство с папой-меньшевиком в Европе, общение с русскими революционерами, возвращение на Родину, работа в ВЧК и поездка на Дальний Восток. Об этом рассказывает первый роман из серии о Штирлице «Пароль не нужен». Помимо того безымянного прототипа были и другие разведчики, вдохновившие отца – тот же Роман Ким, Николай Кузнецов, Шандор Радо, Рихард Зорге.

– Как следует из последнего романа Юлиана Семенова о Штирлице «Отчаяние» полковнику Максиму Максимовичу Исаеву (он же Всеволод Владимиров) пришлось побывать в подвалах Лубянки. Юлиан Семенов разочаровался в спецслужбах?

– Не могу согласиться с писателем Захаром Прилепиным, – хотя уважаю его как человека и ценю, как большого писателя, – который в одном из выпусков своей увлекательной передачи «Уроки русского», посвященного творчеству отца, сказал, что Юлиан Семенов совершил ошибку, написав такой роман. Да, «Отчаяние» тяжело читать, да, наш разведчик теряет семью в мясорубке подручных Берии, но ведь папа лишь описал то, что случилось с Шандором Радо, которому посвятил этот роман. Тот тоже честно работал для Победы, а Смерш с ним обошелся весьма сурово, и разведчик был приговорен к долгому заключению. Из песни слова не выкинешь – были и такие страницы в нашей истории. И папе, историку по образованию, важно было об этом написать. Роман вышел в разгар перестройки, но не был «данью времени». Просто такой текст к этому времени мог быть опубликован, – отец не любил писать в стол, – а вынашивал он его все предыдущие годы. Но как выжил Шандор Радо, так выжил в «Отчаянии» и Штирлиц. И остался верен Родине. В этом весь отцовский герой – цельный и сильный.

– Как осуществлялась работа над фильмом «Семнадцать мгновений весны»? У режиссера Татьяны Лиозновой был тяжелый характер, было ли взаимодействие?

 -Папа принял активное участие в создании фильма, ведь он был автором сценария. При помощи своего друга, знаменитого документалиста Романа Кармена отобрал уникальные документальные кадры времен Великой Отечественной войны. Когда будете смотреть в следующий раз сериал обратите внимание на хронику – это работа Юлиана Семенова!

Лиознова была талантливейшим режиссером и, как мне кажется, еще в начале работы над сериалом для себя заранее все решила. И переубедить ее папе в чем-то было сложно. Конечно, случались конфликты. Для соблюдения достоверности папа уговаривал Лиознову не дописывать сцену встречи Штирлица с женой в кафе. Да, красиво, романтично, но такого быть не могло. Никогда руководство ценного разведчика не пошло бы на такой риск – эмоции у жены могли взять верх над разумом, она могла его ненароком выдать. Папа переживал, что Лиознова настояла на своем. Но я, как женщина, люблю эту сцену. Когда речь идет о такой красивой любви, то о достоверности можно и забыть!

– Доволен ли был Юлиан Семенович тем, как Вячеслав Тихонов сыграл роль Штирлица? Какие у них были отношения? 

– Папе очень нравился актер Тихонов, он восторгался его умением думать в кадре. Да и кому такой умный и интеллигентный красавец мог не нравиться? Другое дело, что Татьяна Лиознова собиралась доверить роль Штирлица Арчилу Гомиашвили, но, к счастью, папе удалось отстоять Тихонова.  Они много вместе работали над ролью, на всю жизнь сохранили дружеские отношения и спустя долгие годы, когда папа тяжело заболел и к нему в больницу никого не пускали, Вячеслав Тихонов наговорил на кассету приветствие, нашел правильные и добрые слова. Папа слушал и радовался.

– Папе не казалось странным, что у Штирлица и в книге, и в фильме  нет женщины? Сколько анекдотов на эту тему породила молва!

– Однажды один монах проникновенно сказал мне: «Какого потрясающего героя придумал ваш отец – это же образец 20-летнего схимничества!» (Смеется – прим. И. Е.)

Папа, конечно, понимал, что личная жизнь Штирлица выглядит странноватой, но любовницу нашего разведчика не пропустила бы цензура. В более позднем романе у Штирлица появляется подруга, они с ней сходятся благодаря общим политическим взглядам. Но в биографии разведчика папу больше всего интересовал не сексуальный аспект, ему было важно рассказать, что он – сын профессора профессора-меньшевика, потомственный интеллигент, всю свою жизнь посвятил интересам горячо любимой Родины.

– Почему в итоге ваш отец не получил Государственную премию за фильм?

– Хороший вопрос! Но ответа на него у меня нет. Такой несправедливости папа не ожидал и огорчился. Кстати, не наградили и Льва Дурова. Но с ним все понятно – на верхах «мудро» решили, что нацистский провокатор Клаус не заслуживает советских наград. Хотя за великолепную актерскую работу Лев Константинович эту премию несомненно заслуживал. А вот почему автор романа и сценария оказался на обочине – непонятно. В свое время я задала это вопрос папиному другу генерал-майору КГБ В. Е. Кеворкову, он был прототипом полковника Славина в романе «ТАСС уполномочен заявить». По его мнению, тот, кто составлял списки награжденных для отправки «на самый верх», просто забыл вписать Юлиана Семенова. Или по реальной забывчивости, или умышленно, из зависти. Во всех случаях, когда аппарат заметил упущение, было уже поздно что-либо менять, да и аппарат не любил признавать свои ошибки.

– Юлиан Семенов написал 12 романов об одном только Штирлице. Ходили слухи о литературных рабах. Как вы можете их прокомментировать?

– Папа любил работать и никогда не прибегал к помощи литературных рабов. Он писал практически каждый день, почти всегда по десять страниц, поэтому и оставил такое внушительное литературное наследие – более тридцати произведений.

– В 1960-1970 годах Юлиан Семенович много работал за рубежом корреспондентом главных изданий СССР – страны все большие: Франция, Испания, Германия, Куба, Япония, США, Латинская Америка, в Бонне собственным корреспондентом «Литературной газеты». Не секрет, что под журналистской крышей обычно трудились советские разведчики. Отец сотрудничал с КГБ?

– Мне не нравится слово «сотрудничал». В нем есть привкус стукачества, а в нашей семье стукачи отродясь не водились. Юлиан Семенов с КГБ дружил и несомненно был «агентом влияния». Хочу подчеркнуть, не в результате вербовки, – папу не вербовали,- а в силу своего характера и убеждений. Он был истинным патриотом, не представлявшим жизнь вне Родины и, одновременно, убежденным космополитом. Приезжая в любую страну в качестве журналиста он моментально знакомился с огромным количеством людей, со всеми находил общий язык и невольно создавал очень хорошую рекламу Советскому Союзу. Но в КГБ папу об этом не просили, инструкций не давали, он просто был таким контактным человечным русским жизнелюбом. Кстати, вдова Хемингуэя Мэри была так очарована отцом при их знакомстве, что называла его «самым замечательным русским», писала дружеские письма и приехала с визитом в Советский Союз.

А разведка папу всегда интересовала: в Венгрии он познакомился с Шандром Радо, в Японии отыскал и взял интервью у любимой женщины Рихарда Зорге Ханако Исии. В Токио папа нашел и помощника бывшего директора ЦРУ Аллена Даллеса Пола Блюма – для него эта встреча была крайне важна, ведь Блюм очень много знал о тайных переговорах нацистов с союзниками, а папа работал тогда над «Мгновениями».

Недавно известный востоковед, писатель и лауреат премии Юлиана Семенова в области экстремальной журналистики Александр Куланов сказал, что тут не обошлось без помощи разведки – подсказал папе, где стоит искать американца, наш резидент в Японии Юрий Хангереевич Тотров.

Свою дружбу с разведкой папу никогда не использовал кому-то во вред, наоборот. Когда в конце 80-х из-за интриг завистников возникли проблемы у великолепного поэта Олжаса Сулейменова и ему грозил арест, папа спрятал его на несколько недель у себя на даче в Крыму и через свои каналы узнавал о развитии ситуации в Казахстане. Когда опасность миновала, он позвонил Сулейменову и радостно сказал: «Дорогой Олжас, все в порядке, ты можешь выходить!»

– Отец преподавал в МГУ пушту, как часто ему приходилось пользоваться им в командировках. Какие языки он еще знал?

– Папа действительно отлично знал пушту, а еще фарси, английский, которые выучил в Институте востоковедения, и ненавистный в детстве немецкий ему удалось совершенствовать. В возрасте сорока лет освоил испанский, который ему невероятно нравился. Папа считал, что русские и испанцы очень похожи по доброте и открытости. В командировках в Афганистан и в Среднюю Азию папе пригодилось знание пушту и фарси, а в остальных странах мира он лихо говорил по-английски, причем произношение у него было безупречным и его часто принимали за американца.

– Ваш отец встречался с нацистскими преступниками. Что он о них рассказывал?

– Карл Вольф, лично подписавший приказ об уничтожении десятков тысяч русских и еврейских женщин и детей, вызвал у отца чувство ненависти. Они встретились в начале 80-х в Германии. Отца еще потрясло, что этот голубоглазый фашист был абсолютно благополучен: через несколько дней после интервью Вольф уезжал кататься на горных лыжах. А при разговоре со Скорцени в Мадриде в июле 1974 года папу возмутило, что мальчики официанты в клубе финансистов, где они встретились, приветствовали любимца Гитлера нацистским вскидывание руки. Эти старые холеные убийцы одним фактом своего сытого существования доказывали живучесть самой страшной заразы 20 века.

– А как папа отзывался о жизни в СССР?

– Папа был убежденным социалистом, хотя и не вступил в компартию – считал, что она скомпрометировала себя чистками. Он не хотел развала Советского Союза, но желал его преобразования, создания социализма с человеческим лицом. Папа был убежден, что врачи и учителя должны получать в три раза больше – люди, отвечающие за здоровье и будущее народа, должны жить хорошо. Мечтал о приватизации фермерами земельных наделов, о появлении семейных гостиниц, кафе и ресторанов. Только одно, по мнению отца, государство должно было сохранить в своих руках – недра. Увы, многое произошло не так, как мечталось Юлиану Семенову.

 Что было главное в жизни для Юлиана Семенова? Явно не деньги? 

– Вы правы, несмотря на то, что папа был великим тружеником, отдыхать не умел и зарабатывал много, но к деньгам оставался равнодушен и много отдавал на благотворительность. На первом месте всегда было творчество.

… Как-то в дом-музей Семенова зашел хороший паренек с открытым лицом, поступивший в Академию ФСБ России. По большому секрету он мне сообщил, что всем поступившим в академию дали список литературы, которую необходимо прочесть за лето. Из двадцати с небольшим книг восемь – романы моего отца. Так что за подрастающее поколение наших разведчиков я спокойна – мой папа плохому не учил.