Провал операции «Длинный прыжок»

Автор: Дарья Ефремова

20 декабря отмечается День работника органов безопасности. О легендарном разведчике-нелегале, Герое Советского Союза Геворке Вартаняне, предотвратившем покушение на лидеров «Большой тройки», мы поговорили с его биографом, писателем и журналистом Николаем Долгополовым. Книга «Вартанян» на днях вышла в издательстве «Молодая гвардия» в серии ЖЗЛ.
культура: Вы были хорошо знакомы с Геворком Андреевичем. Как произошло знакомство? Ведь разведчики не склонны откровенничать с прессой.
Долгополов: Можно сказать, повезло. А началось все так: увидел в документальном фильме руки восточного, как мне показалось, человека и Золотую Звезду Героя. Лица не показывали. Подумал, вот с кем интересно было бы пообщаться, сделать материал. Вскоре довелось попасть на интервью к директору Службы внешней разведки. В завершение беседы тот задал дежурный вопрос: «Есть ли у Вас какие-то личные просьбы?» Большинство визитеров отказывались: «Нет-нет, спасибо!» Я ответил: да, мечтаю познакомиться с разведчиком, о котором недавно видел фильм. Директор задумался — смелая заявка. Через полтора года мне позвонили из пресс-службы СВР и сказали, что просьба удовлетворена. Вартанян готов меня принять.
Он жил недалеко от центра Москвы, в тихом переулке. Пока ехал, немного робел: «Что говорить человеку, который в 1943 году предотвратил покушение на Сталина?» Позвонил в дверь, на пороге появилась невысокого роста элегантная женщина, в туфлях на каблучках, представилась — Гоар Левоновна. За ее спиной стоял высокий пожилой человек. Настоящий аристократ, в модном костюме, точно подобранном галстуке, в начищенных ботинках. Мы устроились в столовой, и с этого момента у каждого из нас появилось свое место. Я сидел рядом с хозяином, а Гоар Левоновна — ближе к выходу. Она готовила невероятно вкусные сладости, поила чаем. Наше знакомство продолжалось почти 12 лет.
культура: Первое интервью имело общественный резонанс?
Долгополов: Скромно скажу — да. Вышел огромный материал, читатели стали писать, коллеги-журналисты — звонить: дайте телефон, мы тоже поедем, напишем. С Вартаняном, кстати, было легко работать, никогда не капризничал, не придирался. Мы садились за стол, Геворк Андреевич читал текст вслух и лишь изредка поправлял. Когда дело доходило до визирования, он говорил: «Все, что сказал, беру на себя». После него никто ничего не смотрел, не перепроверял. Ему доверяли.
культура: Самая громкая история Вартаняна — тегеранская, когда он предотвратил «Длинный прыжок», операцию с целью устранения лидеров «Большой тройки», подготовленную нацистским супердиверсантом Отто Скорцени. «Террорист номер один» и против него — 19-летний мальчишка, не окончивший даже разведшколы. Что там происходило?
культура: Фенотип схожий? Нацисты ведь считали иранцев арийцами.
Долгополов: Именно. Гитлер их признал, и иранцы страшно этим гордились, не зря, говорили, наша страна называется «Арья». Так вот, переодетые радисты добрались на верблюдах до Тегерана, засели на конспиративной вилле, прямо на одной из центральных улиц Надери, недалеко от посольств СССР и Великобритании. В городе уже существовали две немецкие резидентуры — абвера (военная разведка) и СД (политическая). Их сотрудники, кстати, тоже злоупотребляли хной. Случались любопытные эпизоды. В Тегеране был один очень подозрительный букинистический магазин, куда зачастили «иранские» военные. Книголюбы подолгу копались в литературных трудах, что-то покупали, какие-то тома продавали. Выяснилось: там был «почтовый ящик», а владел магазином немецкий агент Ганс Вальтер.
культура: Что было потом?
Долгополов: Вальтера перевербовали. Но вернемся к радистам. После того как их обнаружили, в дело вступили старшие товарищи. Немцев арестовали, началась радиоигра, один из фашистов подал условный знак в центр — работаем под контролем. Гитлер не стал посылать других диверсантов, в этом не было смысла — планы уже раскрыты. Скорцени, в свое время выкравший из плена Бенито Муссолини, не любил вспоминать о «Длинном прыжке». Считал операцию личным позором. Геворк Андреевич вспоминал, что очень хотел присутствовать при взятии радистов, но Агаянц его остановил: «Где начинается стрельба, там кончается разведка». Это Вартанян запомнил на всю жизнь.
культура: А вот в фильмах про разведчиков обычно много бегают и часто стреляют.
Долгополов: Когда вижу подобное, думаю: как же непрофессионально! Если разведчик дерется и стреляет — это провал. Не то что палить направо-налево, неверного жеста нельзя себе позволить, лишнего слова. О разведке, как и о дипломатической службе, множество мифов, недоговоренностей.
культура: Вартаняны получили высшее образование уже после войны. Как складывалась их дальнейшая судьба?
Долгополов: В 1951 году Геворк и Гоар перебрались в Армению, оба закончили на «отлично» факультет иностранных языков в Ереванском университете. Хотели остаться в родном городе, завести детей. Но им предложили продолжить карьеру. «Разведка — это романтика. В нее нельзя не влюбиться», — признавался Геворк Андреевич. Супруги переехали в Москву. На их подготовку ушло менее трех месяцев. Рекорд! Обычно на это требуется не менее пяти лет. Ее учили радиоделу, его внедрили в английскую разведшколу. Об их дальнейшей деятельности до сих пор не все можно рассказывать. Приехали в Швейцарию, потом получили направление в страну «Х», в которой долго прожили. Вартаняны рассекретили десятки баз НАТО в Европе. Геворк Андреевич очень близко подобрался к американской внешней разведке. Многие сотрудники Лэнгли были его приятелями. Был знаком и с высокими военными чинами. Известен случай, как летал из Италии на личном самолете командующего вооруженными силами НАТО в Европе адмирала Тёрнера. Потом Тёрнер возглавил ЦРУ. Вартанян работал в сотне стран, но в каждой не задерживался подолгу. Сроки и задания были разные. Впоследствии признавался, что с особым теплом вспоминает тегеранский период. Но на самом деле, последующие командировки были значительно важнее. Таково и единодушное мнение коллег.
культура: Самое страшное для разведчика — провал...
Долгополов: Да. И, как говорит Гоар Левоновна, самое опасное — предательство, а еще оказаться в больнице. Геворк Андреевич отличался отменным здоровьем, ни разу гриппом не болел. Ей повезло меньше. Однажды пришлось лечь на операцию. Больше всего переживала — после наркоза заговорит по-русски. Муж добился того, чтобы его пустили в палату. Как только супруга открыла глаза, заговорил с ней на языке страны пребывания. «Все прошло хорошо. Ты узнаешь меня?» — «Да, конечно». После Гоар его жалела: «Бедный Жора, простоял возле операционной четыре с половиной часа». Не сказала: «Бедная я, несчастная, меня четыре с половиной часа скальпелем полосовали». Они прожили вместе больше 60 лет. Идеальная пара. Прекрасно понимали друг друга, у них была какая-то необыкновенная совместимость. К сожалению, не удалось родить детей, хотя очень хотели. Такова цена работы в разведке.
культура: Нелегалам приходится идти и на такие жертвы?
Долгополов: Довольно часто. Пока учились в СССР, не успели, а за границей опасались. Что будет с детьми, если родителей арестуют? Супруги Коэн, добывшие секрет атомной бомбы, тоже не обзавелись потомством. И разведчики-нелегалы Федоровы... Дети были у Мукасеев. Известный кинооператор — их сын. И еще дочь Элла. Толя родился, когда они работали легально, Элла — когда приезжали в СССР, но «там» у них детей «не было». Легенда такая: в одной из стран могила ее ребенка. На тот случай, если жена Мукасея заболеет, врачам станет ясно, что она рожала. Каждую годовщину смерти они ходили на кладбище к «своему» ребенку, дабы вопросов не возникало. Настоящие дети жили в это время в Москве в специальном интернате для детей разведчиков.
культура: Это не первая Ваша книга о спецслужбах. «Правда полковника Абеля», «Гении внешней разведки». Как относитесь к распространенному сегодня негативизму по отношению к чекистам?
Долгополов: Не понимаю, какие к ним могут быть претензии. Эта служба чистая и благородная. Геворк Андреевич, кстати, подчеркивал, что наша разведка не работает против каких-то стран, а действует в интересах своего государства.