Маркус Вольф: мои агенты были повсюду

Николай ДОЛГОПОЛОВ

У одного из нелегалов, работавших на разведку ГДР, судьба сложилась действительно необычно. В молодости он служил в войсках... СС
Генерал Маркус ВОЛЬФ, 34 года руководивший внешней разведкой ГДР, недавно побывал в Москве. После беседы с ним стало понятно, что безымянных героев, трудившихся на ведомство генерал-полковника, было гораздо больше, чем можно было предположить.
 — Ну что ж, молодой человек, что вы хотели от меня услышать? Ведь я уже немало писал и рассказывал о конкретных оперативных делах.
- Но все равно остается немало белых пятен...
 — ...Может, пусть они и остаются, чтобы никого не подставить. Я поэтому называю некоторых своих героев только по именам, без фамилий.
- Понятно...
 — Тут дело не только в конспирации. Так, в моей новой книге "Друзья не умирают", которая, надеюсь, скоро выйдет у моих добрых друзей в издательстве "Международные отношения", мне не столь важно раскрыть какую-то новую документальную истину о конкретном политике или близком человеке. Я стараюсь поведать о моих искренних, часто товарищеских взаимоотношениях с такого рода людьми. Одного моего героя именую сэром Вильямом.
- Это случайно не наш разведчик Рудольф Абель — он же Вильям Фишер?
 — Нет-нет. Просто звали моего героя действительно Вильямом, а внешне он напоминал английского лорда. Был одним из лидеров Свободно-демократической партии Западной Германии. В 1972-м, как старейшина, открывал заседание вновь избранного бундестага. А до этого мы с ним обсудили текст его выступления...
- Он знал, что обсуждает текст с генерал-полковником разведки ГДР?
 — В то время я, по-моему, был еще генерал-майором. Да, в отличие от некоторых других западных политиков, с которыми у нас были контакты под какими-то легендами и прикрытиями, Вильям прекрасно знал, с кем имеет дело. Сознательно шел на контакт — не изменяя своей политической позиции либерала.
- Что же заставляло либерала сотрудничать с гэдээровской разведкой?
 — Вильям не принимал проамериканизма Аденауэра, отвергал политику вооружения Западной Германии и считал, что сближение двух немецких государств служит делу мира. Ни в какой степени не был марксистом. Однако шел на контакты с моей службой. Мы обменивались мнениями по политическим вопросам, и Вильям получал от меня информацию о наших взглядах на эти проблемы.
- Генерал, а этого вашего сэра Вильяма не разоблачили? Ведь западногерманская контрразведка наверняка за ним приглядывала.
 — Что вы. Вильям скончался в очень преклонном возрасте, за 90. И тогдашний президент ФРГ фон Вайцзеккер дал высокую оценку его деятельности в этом... Что публикуют после смерти?
- Некролог. Сэра Вильяма так и не раскрыли. А вот Гюнтера Гийома, вашего суперагента — советника Вилли Брандта, западногерманская контрразведка все-таки разоблачила. Канцлер был вынужден подать в отставку, Гийом попал в тюрьму. А ведь источник Первого Главного управления КГБ СССР предупреждал, что вашему человеку в окружении Брандта угрожает опасность и он на грани разоблачения. Информацию передали вашему руководству, но почему-то никаких мер не приняли и Гийома из игры не вывели. То ли он сам не захотел, то ли вроде бы одному из высших руководителей ГДР Брандт был не по душе. Его предпочли скомпрометировать. И — убрали, по сути, подставив Гюнтера...
 — Подождите-подождите. Давайте разберемся. Сейчас, годы спустя, общепризнано, что отставка Вилли Брандта произошла не из-за раскрытия Гийома. Причины здесь другие, и они подробно описываются в выходящих на Западе аналитических книгах. Хотя, не отрицаю, дело Гийома повлияло на карьеру канцлера. А во-вторых, о провале Гюнтера. Тут нами допущен серьезный просчет. Фамилия Гийом — своеобразная, она французская, для Германии нетипичная. Под этой своей настоящей фамилией он и попал по нашей линии в Западную Германию. Сделал карьеру. Его не могла не заметить контрразведка. Время от времени попадал под проверки. Но все обходилось благополучно. Однажды арестовали одного человека, в записной книжке которого обнаружили фамилию Гийома, его телефон. Ведомство по охране общественности установило, что общались они с арестованным совершенно официально. Но наметки, конечно, остались. У одного из контрразведчиков были какие-то подозрения, слабые намеки на то, что в Социал-демократической партии действует агент, имя и фамилия которого начинаются на "Г".
- Откуда же взялись такие данные? Не думаю, что таких на "Г" вокруг канцлера были десятки.
 — Прямо с этого и начну. Мы упустили важный момент — начальный период вывода Гийома — 56-й, 57-й, 58-й годы. Он не занимался тогда никакой большой работой, работал у своей тещи. Мы, собственно, посылали его как резидента для взаимодействия с другими агентами. К более ответственным делам он только готовился. А мы в тот период пользовались шифром, полученным от советской службы. Посылали агентам односторонние радиограммы из Центра с указаниями, заданиями... Иногда использовали шифрограммы для поздравлений с праздниками, приятными датами. В деле Гийома пагубным оказался день рождения сына.
- При чем здесь сын с его днем рождения?
 — Не только сын — сыграло роль и поздравление его жене. Мы аккуратно поздравляли наших агентов и их родственников.
- И радиограммы расшифровали?
 — Сейчас расскажу. Уже в конце 50-х мы получили информацию: советский шифр, перенятый нами, разгадан англичанами, и западные немцы в курсе. Дешифровки находятся в ведомстве по охране конституции. Они имели опознавательные номера, группы цифр. То есть эти расшифрованные радиограммы уже можно было разложить, что называется, по папкам получателя. Мы совершенно изменили шифр и с того времени никаких новых дешифровок не было.
- Но почему вы оставили Гийома в самом пекле? Ведь он ходил уже по лезвию...
 — Мы проанализировали все радиограммы, посланные разным агентам. Решили, что для Гийома они опасности не представляют. Да и в деле его, которое мы просматривали, не было никаких пометок о посланных поздравлениях. Прошло почти 20 лет, время работало на нас. Но работник западногерманской контрразведки, который обнаружил в телефонной книжке фамилию Гийома и знал, что существуют какие- то подозрения по поводу действующего в Социал-демократической партии агента с фамилией на букву "г", однажды обратился к своему коллеге из другого отдела. У того имелись разложенные по папкам расшифровки, но фамилия получателя еще не была установлена. Сравнили поздравления с датами рождения сына и жены Гийома. Тут все и стало ясно. В апреле 1973 года начальник ведомства по охране конституции уже знал точно: Гийом и его жена — наши агенты. И 29 мая 1973 года доложил об этом в присутствии начальника бюро Клауса Кинкеля своему министру Дитеру Геншеру.
- Забавное сочетание — оба занимали впоследствии посты министра иностранных дел.
 — Но в юридическом плане, перед судом это вряд ли бы послужило доказательством принадлежности Гийома к нашей разведке. И тогда было решено оставить Гюнтера у Вилли Брандта.
- Зачем?
 — Чтобы затем оперативными методами получить доказательства его шпионской деятельности.
- Контрразведчики грубо подставляли своего канцлера.
 — Согласен. И держали Гийома в советниках целый год. А когда Гийом с братом поехали в отпуск в Скандинавию, они поймали Гюнтера с секретными документами. Во время судебных разбирательств они и фигурировали на процессе Гийома. И, между прочим, на моем тоже. Но истинная причина провала — наш недосмотр по расшифрованным радиограммам.
- Быть может, я ошибаюсь, но этот же разгаданный англичанами шифр вывел американцев на сеть советских атомных агентов.
Шифр в разведке — это важнейшее. Не углубляясь сейчас в подробности, я все же замечу, что и антифашисты из "Красной капеллы" были схвачены благодаря дешифровке радиосообщений.
- А нельзя ли раскрыть в этой беседе что-нибудь новое, неизвестное о ваших разведчиках-нелегалах? Как все-таки они проникали в чужие страны?
 — По-разному. Давайте расскажу о случае совсем не типичном. Наш нелегал ушел из ГДР на Запад под своей фамилией. Вот у кого необычная судьба. Этот человек, будем именовать его В., служил в войсках СС.
- Ничего себе!
 — Совсем в юные годы. Потом уже в ГДР работал редактором профсоюзной газеты. И мы использовали легенду, что, будто бы узнав о бывшей принадлежности В. к СС, его принялись прижимать. Тогда он и рванул в Западную Германию. В ФРГ не скрывал: да, редактировал газету профсоюзов и служил в войну в СС. Пробиваться ему оказалось сложновато. Устроился, если не ошибаюсь, в журнал "Шпигель" где- то в Гамбурге. А ему — и нам — нужен был все же Бонн. Гораздо поближе к политическому центру. Но В. — журналист эрудированный, интересовался внешней политикой, хорошо писал. И попал, как и сэр Вильям, в руководство партии свободных демократов. Его отдел занимался вопросами внешней и военной политики.
- Вы, наверное, о таком и не мечтали.
 — Мы не мечтали, мы его к этому готовили. В. стал для нас ну не ведущим, однако одним из серьезных источников информации. Он устанавливал контакты с коллегами по НАТО, по политическим партиям, выезжал в другие страны в составе официальных пресс-групп. Так познакомился со своей будущей женой.
- Готов спорить, что она работала в интересующей вашу службу партии или министерстве.
 — А что тут спорить — именно так. Они поженились. Она — чистейшая западная немка, и при всех вероятных проверках не возникало никаких сложностей. Поначалу трудилась в одном из отделов министерства обороны Западной Германии. И уже давала информацию мужу.
- Он, наверное, сперва вряд ли афишировал, что работает на разведку ГДР?
 — Я не помню, в каком периоде он перед ней раскрылся — сразу или нет. Видимо, на первых порах внушал ей, что, работая в пресс-службе ведущей партии, не может не интересоваться и оборонной политикой страны. Наверное, начиналось так, и, признайте, выглядело логично. Но затем он привлек ее политически, сознательно. Когда начальник этой дамы перешел в ведомство канцлера, то она последовала за ним. Судьба В. необычна, а использованную нами разработку такой не назовешь.
- Генерал, признайте, что ваши агенты частенько использовали подобный прием. Как же помогли ГДР, да и не только, бедные, уже немножко не молодые секретарши, сблизившиеся с вашими красавцами...
 — Это трафарет, который приклеили моей службе на Западе. Мы, мол, использовали любовные связи, совращали бедняжек, заставляли работать на нас — и в конце концов бросали.
- Разве не похоже на правду?
 — На самом деле бывали разные ситуации. Действительно, в отдельных случаях наш вербовщик, иногда и нелегал, привлекал женщину на базе личных взаимоотношений. Под разными легендами, не раскрывая себя, склонял ее к тому, чтобы она давала информацию, доступные ей документы. Но, поймите, тут не было трафаретов. Во многих случаях люди женились. Я и сейчас поддерживаю с ними контакты. Знакомились необычно, а потом — счастливые браки, дети. Признаю: бывало и по-иному — расходились. Или еще более трагично — агентов раскрывали, и мужчину приходилось отзывать назад. Иногда вывезти супругу не удавалось, и тогда арест, суд, изредка, очень изредка даже тюремный приговор. Но обычно до такого не доходило.
- Скажите, генерал, а чем вы сейчас занимаетесь? Оперативная работа осталась в социалистическом прошлом. Нападки на вас, кажется, прекратились...
 — Но до этого пришлось выдержать немало испытаний. В сентябре 1991-го меня арестовали: 11 дней в одиночной камере. И только благодаря друзьям, собравшим деньги, меня отпустили под залог. Потом следствие и процесс. В конце 1993-го огласили приговор — шесть лет лишения свободы, но меня отпустили под залог. Я не собирался ни скрываться, ни бежать из Германии. И только через два года приговор отменили. Федеральный конституционный суд Германии вынес решение: офицеры разведки ГДР больше не преследуются за измену и шпионаж. Вместе с женой Андреа, моей верной и любимой супругой, мы ведем спокойную и размеренную жизнь. Много пишу, вышло уже несколько моих книг — и не только о разведке.
- Спасибо за беседу. Действительно благодарен вам, что во время этого короткого визита в Москву нашли время для встречи. И поздравляю с 80-летием.
 — Спасибо. Знаете, мой отец, известный писатель Фридрих Вольф, и я тоже знакомы с вашим "Трудом" еще с довоенных времен. Удач газете и читателям.