Агент советской разведки "Брайтенбах" сообщает о намерениях Гитлера в отношении СССР

В конце июня 1940 года в затемненном Берлине, ожидавшем налета английской авиации, неизвестный посетитель бросил в почтовый ящик полпредства СССР письмо, адресованное военному атташе или его заместителю. Автор письма предлагал восстановить прерванный с ним в 1939 году контакт. "Если это не будет сделано, — писал он, — то моя работа в гестапо потеряет всякий смысл". В письме указывались пароль для вызова по телефону, место и время встречи.

Это был агент советской разведки, известный в Центре как "Брайтенбах".

По имевшимся в Центре материалам была составлена следующая справка : "За время сотрудничества с нами с 1929 г. без перерыва до весны 1939 г. "Брайтенбах" передал нам чрезвычайно обильное количество подлинных документов и личных сообщений, освещавших структуру, кадры и деятельность политической полиции (впоследствии гестапо), а также военной разведки Германии. "Брайтенбах" предупреждал о готовящихся арестах и провокациях в отношении нелегальных и "легальных" работников резидентуры в Берлине... Сообщал сведения о лицах, "разрабатываемых" гестапо, наводил также справки по следственным делам в гестапо, которые нас интересовали..." В справке отмечалось, что, судя по материалам дела, в разведке никогда не возникало каких-либо сомнений в честности агента.

В 30-е годы Вилли Леман (настоящая фамилия агента) немало сделал для нашей разведки. Неоценим был его вклад в обеспечение безопасности проводимых разведкой операций и деятельности советских учреждений в Германии. Благодаря ему работа наших разведчиков была застрахована от каких-либо неожиданностей.

Из архивных материалов видно, что Леман не пропустил ни одного серьезного случая готовящихся контрразведкой мер против советских представителей и учреждений и своевременно ставил в известность о них советскую сторону. В результате берлинская резидентура фактически не имела провалов — явление весьма редкое в истории разведок, если учесть, что работа велась в условиях жесткого контрразведывательного режима.

Вилли Леман был принят на службу в берлинскую полицию в 1911 году. Вначале он был рядовым полицейским, но вскоре его как способного сотрудника перевели в контрразведывательный отдел при полицай-президиуме Берлина. В 1933 году, после прихода Гитлера к власти, Геринг учредил государственную тайную полицию (гестапо), в которую влился отдел Лемана. Так наш агент оказался в гестапо.

Позиции Лемана после этих перемен еще более упрочились. Ему предложили вступить в нацистский союз чиновников. Он не спешил, однако, с ответом, весьма кстати напомнив, что с послевоенных лет состоит в союзе бывших участников войны в колониях.

По заданию Центра Леман посетил в марте 1933 года тюрьму Моабит, где содержался Эрнст Тельман, и сообщил в резидентуру об условиях его содержания. Он также передал список лиц, подлежавших аресту гестапо или высылке.

Нацисты намекнули Леману, что скоро за хорошую службу он получит повышение.

20 апреля 1934 г., в день рождения Гитлера, Леман был повышен в чине и принят в СС.

В 1934 году в Берлин прибыл В.М. Зарубин, новый резидент-нелегал. В директиве Центра о работе с Леманом Зарубину предлагалось продолжать использовать его возможности для освещения деятельности гестапо, порекомендовать агенту сблизиться с работниками абвера, обдумать вопрос о способах получения от него вновь документальных материалов. Вскоре поступило задание Центра добыть тексты телеграмм гестапо для нашей дешифровальной службы. Это задание Леман выполнил.

Контрразведывательная, военно-техническая и политическая информация Лемана приобретали все большее значение для Советского Союза в связи с обозначившимся поворотом гитлеровской Германии к войне.

По долгу службы Леман периодически выезжал на крупные военные учения, посещал строящиеся особо важные военные объекты.

От Лемана разведка получила тогда описания демонстрировавшихся новых типов артиллерийских орудий, бронетехники, минометов, в том числе дальнобойных орудий, а также бронебойных пуль, специальных гранат и твердотопливных ракет для газовых атак.

Из-за смерти одного из сотрудников резидентуры в 1938 году связь с Леманом надолго прервалась.

Если кто-то на основе официальной переписки попытался бы составить морально-психологический портрет В. Лемана, он, вероятно, отметил бы, что этот энергичный, среднего роста крепыш с голубыми глазами был самым обыкновенным человеком: не страдал тщеславием, трезво относился к деньгам, не имел каких-либо пагубных пристрастий. И, естественно, не разделял нацистских взглядов.

Леман пережил все тяготы первой мировой войны, не хотел повторения войны с Россией и до последнего момента надеялся, что она не произойдет. Леман был разведчиком высокого класса и работал в таком опасном месте, где постоянно надо было быть собранным. Он умел действовать самостоятельно и готов был рисковать. От него исходило чувство надежности.

И вот конец 1940 года. После длительного перерыва контакт с одним из наиболее ценных агентов советской внешней разведки восстановлен. "Брайтенбах" снова в строю. В начале 1941 года работу с ним поручили прибывшему в Берлин молодому работнику резидентуры Борису Николаевичу Журавлеву. Острая нехватка кадров вынуждала вести работу даже с самой ценной агентурой неопытным работникам. Учиться приходилось на ходу. Как никогда, нужна была информация. Встречи проходили в общественных местах Берлина и за городом. От агента вновь стала поступать информация о деятельности гестапо. Отдельные документы Леман передавал для фотографирования. Журавлев возвращал их на другой день до выхода агента на работу.

Сообщения Лемана становились все тревожнее. Все чаще в них упоминалось слово "война". Так, в середине марта 1941 года Вилли рассказал оперработнику о том, что в абвере в срочном порядке укрепляют подразделение для работы против России. Проводились мобилизационные мероприятия и в госаппарате.

Леман уходил в отпуск и просил не прерывать с ним связь, предлагая выработать условия экстренных вызовов на встречи с обеих сторон, так как, по его словам, в это решающее время каждый день может принести много нового и неожиданного. Однако медлительность Центра привела к временной потере связи с ним в кризисный период.

Последняя встреча Лемана с Журавлевым состоялась вечером 19 июня 1941 г. на окраине Берлина. Вилли уже вернулся из отпуска на службу и пришел сильно взволнованный. Агент сообщил разведчику, что в его учреждении только что получен приказ немецким войскам 22 июня после 3 часов утра начать военные действия против Советского Союза. В тот же вечер эта исключительно важная информация телеграфом через посла, что обеспечивало более быстрое ее прохождение, была передана в Москву.

Больше с "Брайтенбахом" советская разведка не встречалась. О судьбе Вилли Лемана долгое время в разведке ничего не знали. После войны оставшаяся в живых жена Лемана Маргарита рассказала, что в декабре 1942 года ее муж был срочно вызван на службу и больше не вернулся. Один из сослуживцев "Брайтенбаха" сообщил ей потом, что Леман был расстрелян в гестапо.

Согласно имеющейся в деле "Брайтенбаха" справке, 4 декабря 1942 г. агенту "Беку", заброшенному в Германию, был сообщен по радио пароль для встречи с "Брайтенбахом". "Бек" — немецкий коммунист, добровольно сдавшийся в советский плен. После общей проверки он был направлен в разведшколу, по окончании которой заброшен в глубокий немецкий тыл с особым заданием. В спешке военного времени "Бек" не получил, к сожалению, достаточно хорошей и полной подготовки, следствием чего явился его провал. Оказавшись в руках гестапо, "Бек", как было условлено с ним в Москве, подал радиосигнал "работаю под контролем противника". Но Центр по техническим причинам не смог его принять, и работа с агентом велась так, как если бы "Бек" находился на свободе.

11 декабря 1942 г. в Москве получили радиограмму "Бека" о том, что он якобы разговаривал с "Брайтенбахом" по телефону, обменялся с ним паролями, но на следующий день тот на встречу не явился. При повторном звонке к телефону подошла жена, сказавшая, что мужа нет дома.

В справке для Особого совещания из личного дела "Бека" говорится о том, что он "по заданию гестапо с 14.10.42 г. по 12.04.44 г. поддерживал связь с Москвой по радио, передавая сообщения под диктовку сотрудников гестапо, в результате чего в декабре 1942 года был арестован и расстрелян агент органов НКГБ — 201-й, т.е. "Брайтенбах"".

В ноябре 1945 года Особым совещанием "Бек" был приговорен к расстрелу.

Так трагически погиб в результате предательства и перехвата немцами нашего канала радиосвязи один из лучших агентов советской разведки, который долгие годы самоотверженно, с огромным риском для своей жизни честно информировал нас о подготавливаемой фашистами войне против нашей страны.